Иногда бывает так, что что-то совершенно чужеродное приживается лучше, чем родное. Так вышло и с ней. Родители ее приехали из далекого города и привезли с собой ритуал, мастерство точить могильные камни и провожать в последний путь. До того Город не знал могил, но они отстроили кладбище. А после их смерти Ласка занялась их делом, окончательно переплетя наносное и местное - говорит с мертвыми, кормит и утешает их.

Сурок говорит о ней: «Ну, в общем, был случай один… Как раз на второй день, как армия пришла. Слышу ночью звуки странные такие, будто поет кто-то, очень тихо и хрипло. И мелодия такая… ну не человеческая песня, что ли. Без гармонии и ритма, а так… Будто зовет кого-то. Я было заступ схватил, ну мало ли, тогда такие слухи шли… А Ласка говорит так, с улыбкой: «Не ходи, не надо сейчас… Подожди, не тревожься». И через несколько минут стихло все, только по траве прошел кто-то. И тут она: «Вот теперь пойдем». Мы выходим, а на дорожке только несколько стеблей травы — не знаю даже, какой точно, но без цветов. Она их собрала, и утром на могилу какую-то отнесла, только я не знаю, на какую. Так что да… Мир у нее особый. И игры, наверное, тоже, каких нам и не знать. Да и лучше не знать никогда, наверное...»

Натан Туров говорит о ней: «Знаю, шепчутся иногда в Городе, мол, что это за дело, чтобы ребенок на кладбище рос. Да еще и работу работал, какая на кладбище полагается… мертвых слушал с детства… Только я думаю, что кому и среди мертвых спокойнее, чем среди живых. А я уж за ней так и так присматриваю, это не извольте беспокоиться. А что мертвых с детства слушает — так то даже и лучше, что с детства, у взрослых-то страха куда больше — они ведь к смерти ближе становятся с каждым годом, а у ребенка вечность впереди… Да и Ласка моя — умница, все знает, все делает правильно, добрым смотрителем будет...»

Во что играть: социалка, мистика, механики.
Обязательства: игротехническая нагрузка.