Для Персонаж/роль Акира Игараси

Акира Игараси

Самурай должен прежде всего постоянно помнить — помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги — что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечь себя от болезней и бед, и насладиться долгой жизнью.

The soul of a child
Embraces the lights inside
What he's looking for
Is the flowers above the wall
The boy's tried to touch
It was high so much
He started sing a song
For the blossoms may have gone.

«A Prayer» from Wonderful Days

Мир, установившийся после Войны Первого Контакта, принес человечеству эпоху процветания и благополучия. Вырастали новые города, развивались торговля и производство, удаленные от Земли колонии распахнули свои двери для переселенцев. Люди будто старались сбросить сковывавшие их цепи прошлого и стремительно окунались во все возможности и перспективы новой жизни. Все, но не Игараси Ямато.

Этот человек опоздал с рождением на несколько сотен лет и с горечью наблюдал раскол мира, который он сотворил для себя сам. Как в древности ренин, воин, оставшийся без господина, он смотрел на то, как люди, отдаляясь от традиций его страны, превращались из живых организмов в их синтетические подобия, накачиваясь имплантами и железом, порой даже в душе у себя истребляя последнее, что отделяло их от бездушной машины. Семейное древо, портреты предков, летопись, хранившаяся в клане Игараси не первый десяток поколений, почитание своей истории, — из всего этого состояла жизнь Ямато, без которой он чувствовал себя ростком, вырванным из земли, который вот-вот засохнет.

На его рабочем столе в маленьком кабинете стояло карликовое деревце азалии, растущее в глиняной чаще уже 17 год. Глядя на нежно розовые цветы, он не раз ловил себя на мысли, что среди всего железа, стекла и бетона, из которого состояло здание Hoshichiri Heavy Industries, компании, специализирующейся на добыче редкоземельных элементов вне Земли, этот маленький островок жизни был похож на него самого. Живущий по догмам древнего трактата, он более всего верил в Путь верности, благородное служение, и отдавал себя работе целиком, был предан своему делу, готов был положить всю свою жизнь на процветание компании. Но тем не менее, в его жизни нашлось место и для иного. Точнее, — для иной. Хотя она и относилась к совершенно иной культуре, Джессика сумела разглядеть под непроницаемой маской вечного служения идеалам прошлого тонкую душу, подобную закованной в глину азалии.

С её появлением в его жизнь ворвались неизвестные ему ранее чувства, ведь он всегда был сдержан, как и подобает истинному самураю, даже с собой наедине. Джессика подарила ему величайшую радость, сына Акиру, что являлось радостью для любого потомка древнего рода для его последующего прославления. Но счастье длилось недолго: работа с нестабильными и вредоносными элементами еще до знакомства с Ямато успела подорвать здоровье Джессики. В ее случае лечения полностью не существовало, и хотя медицина шагнула вперед, существовавшие препараты могли лишь замедлить течение болезни, даря дополнительные десятилетия жизни. Но такие лекарства требовали астрономических финансовых вливаний, осуществить которые самостоятельно семья Игараси была не в состоянии.

Стандартная корпоративная страховка, полагавшаяся каждому сотруднику Hoshichiri Heavy Industries от начальника до уборщицы, не могла покрыть даже части консультационных визитов в клинику, специализировавшуюся на таких болезнях. Да и после курса реабилитации Джессика не смогла бы еще долго приступить к работе, если смогла бы вообще. Поэтому сравнив размер требуемых вложений и будущую полезность сотрудника, руководство компании отправило ее в неоплачиваемый отпуск. Нет, ее не уволили, все формальности с законодательством были соблюдены, но от этого становилось еще более унизительно — фактически компания, работе в которой она отдала жизнь и здоровье, от нее отказалась.
Для Ямато это стало страшным ударом. Он, для кого понятие верности, чести и преданности были высшими качествами, до последнего момента не хотел верить в то, что господин мог предать своего слугу, для которого жизнь была ничем в сравнении с почтительностью и верностью. Не привыкший кланяться никогда и никому в жизни, он оббивал пороги всех социальных инстанций и буквально падал в ноги всем высокопоставленным лицам. Да, это было унизительно, но он хотел, чтобы Джессика жила.

Она сгорела за 3 года, и вместе с ее уходом солнце для семьи Игараси перестало вставать по утрам, а жизнь Ямато, так внезапно начавшаяся, так же внезапно и закончилась. Будь дело в древности, он давно уже совершил бы ритуальное самоубийство, но он жил в современном мире, а также у него оставался сын, бросить которого было бы проявлением слабости, а также страшным грехом по отношению к памяти его матери.

После смерти жены Ямато вместе с сыном пришлось оставить свою и так небольшую квартирку в центре Нью-Токио и переехать на окраину мегаполиса в район трущоб и бедняков. Ямато больше не мог продолжать работу в Hoshichiri Heavy Industries, не по идеологическим или нравственным причинам, а потому что на фоне стресса, вызванного болезнью и смертью жены, у него тоже ухудшилось здоровье. Он понимал, что его выкинут на улицу так же, как и жену, что понятие чести в мире денег и прибылей не значит ровным счетом ничего, поэтому предпочел уволиться по собственному желанию, чтобы сохранить остатки своего достоинства.

Акира почти не помнил мать, ведь на момент ее смерти ему было всего три года. Единственное, что он помнил, что на похоронах его отец не пролил ни слезинки. Он даже не запомнил ее лица, ведь тогда он был слишком мал, а прошло уже 10 лет. Но она всегда оставалась для него уголком чего-то светлого и родного, к которому он обращался в минуты отчаяния, как к прошлому, в котором все было хорошо. Жить в настоящем и принимать его было ему едва по силам.

Разница, полученная при обмене жилья, уже давно растаяла, а отцовской пенсии едва хватало на лекарства для него самого. Акира уже не помнил, когда последний раз он нормально ел и спал в теплой комнате и носил одежду без заплаток. Порой по ночам он смотрел на звезды, стараясь не замечать, что их видно сквозь дырявую и вечно протекающую крышу их покосившейся бетонной хибары. Он думал о том, как же живут остальные, не такие, как он. Отец учил его тому, во что верил сам, и во что верили все его предки. Но он был не в силах понять, что время, когда жили по этим законам и соблюдали их ценой своих собственных голов и чести, канули в Лету. Сейчас, в новый век, ценностью для людей служили деньги, власть и богатство, новые технологии и материалы. Отношения с отцом у него были сложные, Акира не мог даже до конца их понять и оценить. Порой отец проявлял к нему чрезмерную строгость, даже тогда, когда сыну нужны были его поддержка и забота. В глубине души он понимал, что отец учит его правильным вещам, но он не хотел жить так, как тот велит.

Их дом почти без удобств был аскетичен и отвратителен ему. Акира не мог даже назвать это место домом, здание нависало над всей его жизнью, как серый призрак. Да что там дом, весь их квартал был похож на одну большую бетонную могилу. Некоторые приезжали сюда как раз умирать. Точнее, живущие здесь уже были мертвы внутренне. Акира боялся этих пустых, ничего не выражающих лиц, боялся сам со временем остаться здесь. Отцу не было дела до того, что они живут чуть ли не хуже всех в квартале, до того, что каждый день в его чай с потолка капала вода, а мыши, бывшие частыми гостями ранее, сейчас уже полноправно хозяйничали на кухне. Не принимал он и новшеств, даже тех, что могли облегчить жизнь им с сыном, которому приходилось тайно стирать свои лохмотья у соседей.

Стирать одежды два-три раза в год достаточно, но сердце необходимо очищать каждый день, из года в год, засыпая, просыпаясь, и все равно оно так легко загрязняется. И как для одежды нужен щелок, так и для очищения сердца нужны верность, долг и доблесть. Ибо кто-то следует сыновней почтительности, а кто-то — постоянству, и даже в том, кто исполнен верности и долга, остается несмытой какая-то грязь. Но если ко всему этому добавить доблесть и помнить о них неустанно, можно полностью очиститься от скверны. Такова глубочайшая тайна очищения сердца.

Акира не понимал, что все это значит. У него было единственное желание — вылезти из этой нищеты. Но для этого ему были необходимы помощь и понимание отца. Но тот не помогал и не понимал, а лишь наказывал за любую, даже несущественную провинность. Даже за то, что сын ходил по соседям помыться или постирать одежду. Отец не желал понять, что Акиру тянет в этот новый, не закостенелый мир прогресса и торжества цивилизации, так как сам он полностью уже врос в мир прошлого и не стремился наружу. А Акира между тем хотел жить.

У людей с материальными интересами в сердце нет чувства долга. А те, у кого нет чувства долга, не дорожат своей честью.

Бесконечно тянулись разговоры, во время которых отец учил сына. Учил, что тот должен жить сегодняшним днем и не заботиться о дне завтрашнем, ибо, если он день за днем ревностно и усердно исполняет свой долг так, что ничего не остается несделанным, ему не о чем сожалеть и не в чем упрекать себя. Акира был не способен понять, каков его Долг и Путь. Он знал историю своего отца, которого, возможно, и сгубило следование долгу, а повторить судьбу отца и ежедневно созерцать протекающую крышу он не хотел. При этом он понимал, что если будет следовать заповедям древности, то так и останется в темноте и нищете.

Отец хотел, чтобы Акира не на минуту не забывал о том, кто он есть, чтобы не стремился как мотылек на огонь в своем стремлении разорвать оковы прошлого и окунуться в этот новый мир, грязный, порочный и недостойный. Ямато желал сыну добра, но не мог донести до него это так, чтобы тот тоже это понял. Единственным доступным для него способом разговора с сыном был древний кодекс, сквозь призму которого он пытался донести до сына истины жизни и истории собственных ошибок. Акира осознавал это, но где-то очень глубоко, сквозь злость, непонимание и страх, которые сковывали его душу и не давали полноценно пробиться на поверхность цветам любви.

Акира по-прежнему боялся. Он воспринимал отца как человека, который один раз упал и теперь не в силах подняться. А отец в то же время внушал ему, что падать не страшно, ведь после падения можно поднять глаза и увидеть небо. Акира не понимал, почему его отец даже не попытался после смерти жены заново обрести себя, свою роль и значение в изменившемся мире, приспособиться — ведь изменить в прошлом ничего нельзя. Он часто спрашивал отца об этом, но каждый раз это приводило к спору и противоречиям. Ямато твердил, что три главных качества человека — это преданность, честность и храбрость. Преданность, но не доверие.

Единственным лучом света в окружающей Акиру тьме было то, что его взяли в школу в соседнем районе, полную таких же, как он. Таких же, но не таких. Сверстники не понимали этого странного парня, которому было чуждо все то, чем они интересовались. Точнее, чем интересовались все. Его голова была забита диковинными сведениями, которых им было не понять. Акире было одиноко среди толпы, которой и в которую он не верил, как не верили в него. Он уже оставил попытки хоть с кем-то подружиться, его главной целью было — учиться хорошо, чтобы не дать этому серому месту поглотить себя также, как оно уже поглотило его отца.

Неприятие чужого образа жизни неизбежно приводило к конфликтам со сверстниками и местными хулиганами. Очень часто Акира приходил домой грязный и побитый. Но не сломленный. С младенчества отцу следовало бы поощрять в нем смелость, но Акира с детства привык бояться и сейчас нес этот недостаток через всю жизнь. Его никогда не учили бояться молний и не рассказывали ему ужасов, он просто всю свою жизнь ходил в темноте.

Когда человек несчастен, у него нет повода для беспокойства, но когда у него появляются надежды, соблазны снова становятся опасными. Посмотри, как живут люди. Когда дела у них идут хорошо, их одолевает гордость, и они становятся сумасбродами. Поэтому, если в молодости судьба не благоволит человеку, в этом нет ничего плохого. Такой человек часто сталкивается с трудностями, и у него складывается сильный характер. Если же перед лицом невзгод человек начинает хандрить, он ни к чему не пригоден.

То, что Ямато был слеп уже некоторое время, Акира понял не сразу. Лишь приглядевшись, он увидел что глаза отца хоть и двигаются, но пусты и безжизнены. Он говорил с ним, ходил по дому, но больше не видел света. Страх сковывал Акиру еще больше, ведь тьма, из которой он стремился вырваться и вытащить из нее отца, почти полностью захватила их жизнь. Несмотря на сопротивление, он отвел отца на обследование, чтобы подтвердить свою догадку. Та же болезнь, что свела в могилу их жену и мать, рак. Единственное, что его тревожило, это реакция отца, который даже не рассказал ему об этом. Он просто продолжал существовать, как привык. Акиру пожирало чувство безграничного стыда, ведь, пребывая в своих собственных мыслях, сомнениях и страхах, он совсем не обращал внимания на того, кто рядом, не думал, что отцу может быть даже хуже, хотя тот достойно не показывал виду. Возможно, чтобы не добавлять сыну еще больших печалей.

Насколько же жалок тот, кто отказывается считать свою болезнь неизлечимой и беспокоится о смерти; кто радуется, когда люди говорят, что он выглядит лучше, и печалится, когда они говорят, что ему стало хуже, при этом приставая к врачам и взывая к бесполезным мольбам и услугам, пребывая в волнении и смущении. Когда силы покидают его, он никому ничего не говорит и встречает смерть, подобно собаке или кошке. Это происходит потому, что он отказывается все время помнить о смерти, наоборот, бежит от нее и думает, что он будет жить вечно, жадно цепляясь за свое существование.

Прошло еще два года. Акире предлагали оставить отца в хосписе на государственном обеспечении. Он даже не мог помыслить об этом — один раз государство не захотело позаботиться о его матери, отца он им не отдаст. Все накопления и все имеющиеся гроши он тратил на лекарства для отца. Школу он бросил уже два года назад, ведь что толку от его собственных надежд и стремлений, если они не способны никому помочь? Он сам уже был похож на привидение, ведь работал не покладая рук и днем и ночью, хватался за любую черную работу, лишь бы добыть еще денег. За любую законную работу. Он хотел поступать правильно, ведь если он оступится, сам он себя простит, а вот отец никогда. И не примет его помощи такой ценой.

Каким бы ни был человек, богатым или бедным, молодым или старым, высокого положения или низкого, мы знаем о нем лишь то, что рано или поздно он умрет. Все мы знаем, что умрем, но продолжаем цепляться за соломинку.

Акира всю свою жизнь цеплялся за эту соломинку. Он боролся с трудностями, которые вопреки мнению отца почему-то не укрепляли его характер, а заставляли работать на износ. И он по-прежнему хотел жить, а не выживать. И вот его снова бьет толпа пьяных или обколотых отбросов. Акира даже не сопротивляется. Он устал. Ему кажется, что стоит потерпеть еще немного, и он сможет отдохнуть, сможет больше не бояться. Начинается дождь, который вдруг действует на него отрезвляюще. Акира начинает стыдиться своих мыслей, он вдруг понимает, что в совершении правильного нет иного начала, кроме чувства стыда — ничто так не порождает храбрость, как страх потерять лицо. Наконец-то учение отца, которое он старался не пускать глубоко в сердце, его настигло. На момент он перестает бояться.

Белая вспышка. Акира не теряет сознания, более того, он остается стоять на ногах. Капли дождя медленно падают вниз, а его обидчики лежат без сознания вокруг него. Он понимает, что как-то смог их остановить, но не знает, как именно. Для него это неважно. Сегодня он понял, что пытался донести до него отец все эти годы.

Только тьма может научить яркому яркому свету.

В темноте Акира провел всю свою жизнь.

Попав под дождь, ты можешь извлечь из этого полезный урок. Если дождь начинается неожиданно, ты не хочешь намокнуть и поэтому бежишь по улице к своему дому. Но, добежав до дома, ты замечаешь, что все равно промок. Если же ты с самого начала решишь не ускорять шаг, ты промокнешь, но зато не будешь суетиться. Так же нужно действовать в других схожих обстоятельствах.

Этот ночной дождь смыл с парня все его страхи. Он не испугался пробудившейся в нем неизвестной силы. Он принял это, как и принимал до этого все, что случалось вокруг него. Он осознавал, что шел не по правильному пути, и причинами этого были трусость и боязни обстоятельств, а жить нужно сейчас, каждый день, каждый миг. Бороться с несправедливостью и отстаивать правоту нелегко. Более того, если стараться всегда быть праведным и прилагать для этого усилия, можно совершить много ошибок. Отец говорил, что Путь — это нечто более возвышенное, чем праведность. Убедиться в этом очень трудно, но это есть высшая мудрость. Если смотреть на все с этой точки зрения, вещи наподобие праведности покажутся довольно мелкими. Если человек не понимает этого сам, понять это нельзя вообще. Однако есть возможность стать на Путь, даже если ты не понимаешь этого. Стоя под дождем в темноте, Акира сделал первый шаг по своему собственному Пути.

Через два дня, когда он шел домой с очередной подработки, путь ему преградила пара в багровой униформе — мужчина и женщина. Акира видел их впервые и решил, что это случайные люди, явно не из их района. Еще он подумал, что они просто пройдут мимо. Но этого не случилось.

— Мы нашли вас по записи видеокамер.

Так… полиция, или еще что-то похуже. Акира остановился и тяжело задышал. Использовать свои новые возможности он пока не решался.

— Вы поистине уникальны, мистер Игараси. Вы не только не боитесь своих способностей, но даже намереваетесь опробовать их на специальных агентах «Конатикс Индастриз». Хотя, откуда бы вам это знать, ведь мы не успели представиться: агенты Сэнд и Стил.

— Наша корпорация занимается изучением «биотики» — тех особых способностей, что вы так показательно продемонстрировали несколькими днями ранее. Мы бы очень хотели, чтобы вы стали частью нашей Программы. Если вы согласитесь, то из вашей жизни исчезнут проблемы, из-за которых вы гробите себя последние два года. У вас будет будущее, о котором мечтает каждый, а вашего отца обследуют и назначат лечение, которое продлит ему жизнь. Вы сможете разобраться в своем даре, но для этого нужно будет приложить усилия.

В жизни человека есть этапы постижения и учения. На первом этапе человек учится, но это ни к чему не приводит, и поэтому он считает себя и других неопытными. Такой человек бесполезен. На втором этапе он также бесполезен, но он осознает свое несовершенство и видит несовершенство других. На третьем этапе он гордится своими способностями, радуется похвале других людей и сожалеет о недостатках своих друзей. Такой человек уже может быть полезен. На высшем же этапе человек выглядит, так, словно ничего не знает.

Акира не мог с точностью сказать, по какой причине он сразу же, не советуясь с отцом, дал согласие на участие в Программе. Возможно, он почувствовал шанс, что сможет что-то сделать для отца, а возможно поддался сиюминутному порыву понять — кто он есть и что ему делать дальше в этой жизни. Одно он знал точно: уроки отца не пройдут для него даром, он сделает все, чтобы отец понял это.