Информация о кадете станет доступна позже.
Акира Номура
So, you’ll say,
It’s never meant for us to be that way
Oh, what a shame, darling
And I’ll swear
As you remain discreetly, silent in your,
In your pain, and die.
Think twice before you raise your voice
Once we had a chance.
— Номура, Акира!.. Стой, а ты-то куда?
Школьный преподаватель физкультуры недоуменно косился на девицу, сделавшую по его команде шаг вперед. Он не мог понять, что происходит, и не решил ли новый выданный ему класс сыграть с ним какую-то непонятную ему шутку. На всякий случай он повторил имя и фамилию. Девушка сделала еще один шаг вперед и немного поклонилась в знак уважения. Единственное, что мог сделать в такой ситуации учитель, дабы не попасть в неудобное положение, что есть маленькая смерть для любого японца, это сделать вид, что ничего необычного не происходит.
Необычным в этом было только то, что имя Акира было мужским. И до этого момента никто не встречал случая, чтобы им назвали девочку.
Для Номура Хироши, офицера в запасе и ветерана войны Первого Контакта, репутация и честь его семьи всегда стояли на первом месте. И даже если бы в их и без того образцовой семье было бы что-то не так, он до последнего бы создавал непробиваемую иллюзию того, что его семья самая лучшая и самая традиционная. И именно поэтому он, всегда страстно мечтавший о сыне, совершенно не расстроился, когда его жена Аямэ вопреки всем прогнозам врачей родила ему дочь. Отец дал девочке мужское имя, решив, что оно вполне для нее сгодится. В последствие он убедился, что дочь полностью оправдывала его надежды, ведь имя «Акира» означало «смышленый, сообразительный».
Акира с детства поражала всех ранним развитием, она раньше, чем ее сверстники, начала говорить и ходить. Хироши был готов днями не выпускать дочь из рук. Проявляя напускную строгость, до 7 лет, как это обычно принято, он ее баловал как мог. А когда ей исполнилось 10, он начал воспитывать ее как бы он воспитывал бы своего сына, а именно, как новобранца. Акира быстро привыкла к тому, что военная выправка и успехи по физ. подготовке для ее отца значат больше, чем какие-то успехи в пении или в той же математике, но, тем не менее, учебу она не запускала. И, чтобы порадовать отца, записалась в школьную спортивную команду.
Хироши никогда не хвалил дочь за успехи. Единственное, чего можно было от него дождаться, как знак особого расположения, это легкий кивок. В исключительных случаях легкая полуулыбка. Иногда казалось, что этот человек был вытесан из камня, кое-где уже обросшего многолетним мхом, как старый фонарь из легенды про Сенно Рикю, известного адепта и последователя учений о чайной церемонии. И как в том фонаре внутри Хироши горел огонь, который согревал его близких, несмотря на то, что его хозяин был весьма скуп на эмоции.
Но Акира чувствовала то, что отец ее любит, и совсем не расстраивалась, понимая, что мальчика он любил бы еще больше. И именно поэтому она делала все, чтобы ему угодить. А потом ей даже самой стали нравиться бесконечные физические упражнения во дворе на полосе препятствий в любое время года и любую погоду. Хироши вырастил ее поистине стойкой. В ней не было той хрупкости и нежности, которая обычно присуща девочкам из традиционных японских семей. Она как и многие ее сверстники изучала искусство того, как вести себя в обществе, но тем не менее, ей была милее одежда, не стесняющая движений, а не принятое на праздники кимоно, в котором она чувствовала себя как в праздничной упаковке.
Требуя от дочери беспрекословного повиновения, Хироши все же оставлял ей немного личного пространства для самовыражения, и поэтому не реагировал на эксперименты с внешностью, экстремальную косметику и остальные веяния современной моды. Единственное, что было для него важно, это то, что у него образцовая семья и то, что он воспитывает дочь как настоящего бойца.
Аямэ-сан работала реаниматологом в одной из местных клиник. В прошлом у нее была служба в военном госпитале, где она и познакомилась с Номура Хироши. Эта маленькая женщина с железным стержнем внутри много чего повидала за свою жизнь, ее всегда ценили за умение сохранять спокойствие даже посреди самого дичайшего хаоса и трезво оценить обстановку. После военного госпиталя, где всего ничего врачей разрывались между сотнями и тысячами стонущих и покалеченных солдат, работа в частной клинике стала для Аямэ путевкой на пожизненный курорт.
Она не слишком одобряла то, что ее муж фактически сделал из их дочери сына, но никогда не решилась бы высказать свое мнение вслух. Со своей стороны она принимала как могла участие в воспитании дочери, даже пыталась заинтересовать ее своей работой, чтобы впоследствии девочка все же выбрала более женскую профессию, а не поступила бы в кадетское училище как того хотел ее отец.
Но Акира слушала наставления матери с вежливым интересом и спокойствием, не более того. Из-за того, что отец и мать неосознанно пытались перетянуть ее каждый на свою сторону как в соревновании по перетягиванию каната, она даже никогда не задумывалась о том, чего она могла бы хотеть сама, вне влияния родителей. У нее просто не было на это времени, равно как и завести себе настоящих друзей.
Отношения с одноклассниками у Акиры не то, чтобы не складывались, они были какими-то ровными, и в то же время никакими. Она никого бы не могла однозначно назвать своим другом или подругой, ведь дальше общения по учебе дело никогда не заходило. А некоторые школьники и вовсе старались обходить странно выглядящую девочку с мужским именем стороной.
Можно сказать, что единственными приятелями Акиры были тренажеры в спортивном зале, беговая дорожка стадиона и самодельная полоса препятствий во дворе их дома, которую когда-то смастерил для нее отец. Именно пробежка или тренировка с грушей служили для нее способами отвлечься от невзгод или лучшим отдыхом от книг. Акира умудрялась одновременно быть лучшей и в спорте и по учебе, особенно по точным наукам. После теста на профпригодность у нее были самые высокие показатели по склонности к логическому типу мышления.
Несмотря на то, что медицина, к которой мать пыталась развить у нее интерес, была Акире совершенно не по душе, однажды базовые знания, которые невзирая на все сопротивления Аямэ-сан все же успела вложить ей в голову, спасли жизнь ее однокласснику. На уроке биологии во время препарирования лягушки с целью изучения нервной системы земноводных один из ее соученников, Хару, который наплевал на все запреты, никогда не расставался с жевательной резинкой, из которой он надувал огромные пузыри, которые, раздражая всех вокруг, потом громко лопал, наконец-то ей подавился, посинел и упал под парту на пол.
Пока девочки плакали, а учитель стоял над почти бесчувственным телом своего подопечного вместо того, чтобы побежать за школьным фельдшером, Акира молча и хладнокровно присела рядом с задыхающимся Хару, нащупала нужное место у него на горле, и, продизинфецировав скальпель, которым до этого разделывала лягушку, сделала надрез и извлекла злополучную жвачку до прихода школьного медика. Этот инцидент добавил ей в глазах учителей и одноклассника уважения, в котором она не сильно нуждалась. Она просто сделала то, что могла и как могла, также, как это бы не раздумывая сделала ее мать.
Узнав об этом от классного руководителя, Аямэ-сан начала гордиться дочерью и для себя решила, что сделает из дочери высококлассного врача чего бы ей это не стоило, по привычке забыв поинтересоваться мнением самой Акиры.
С этого момента давление на Акиру усилилось, причем теперь с обеих сторон и равновеликими силами: теперь ни мать, ни отец ни хотели уступать друг другу в борьбе за будущее дочери. Порой это напоминало битву слона с носорогом. В их доме начались скандалы, какие девочке было очень странно видеть — ее всегда спокойные и уравновешенные мать и отец, которые никогда не повышали голоса, что бы ни произошло, вдруг иногда начинали сверлить друг друга глазами, а затем натурально криком пытаться выяснить отношения. И в этом она привыкла винить себя, ведь если бы речь шла бы не о ней, ничего бы этого не было. Но в тот же момент принять чью либо сторону она боялась.
Один раз у них с матерью вышла ссора. Аямэ-сан уже в открытую начала давить на Акиру, чтобы та начала налегать на профильные предметы для поступления в один из медицинских колледжей. Акира не могла объяснить, как это вышло. Она жарко пыталась отстоять свою точку зрения, твердила, что она имеет право сама решать свою судьбу, но все было тщетно. Таким же образом можно было оказаться между двумя вагонами поезда во время сцепки, чем спорить с ее матерью.
Акира даже не поняла как все произошло. Она закричала и ее мать вдруг отлетела к стене, ударилась о нее и затихла, лежа на полу. Того, что разбилось окно, девочка уже не заметила. В панике она позвала отца в надежде на то, что он вызовет медиков и ее мать госпитализируют.
В отличие от нее самой, Хироши сразу понял, что только что произошло. Будучи военным, он видел это много раз в обучающих видео Альянса. Биотика. Больше ничем это не могло быть. Он видел нелюдей с этими способностями на записях с полей битв Войны Первого Контакта. Видел, как люди порой рассыпались в пыль раньше, чем успевали сделать хоть что-нибудь.
Это и повлияло на решение Хироши лечить жену дома, так как врачи бы обязательно нашли бы на ней следы удара биотикой, или же при недостаточной компетенции просто избиения. И в том и в другом случае они были бы вынуждены сообщить в полицию или бы в вышестоящие органы. А это значило бы только одно: дела их семьи были бы вынесены на общественное обсуждение, и она бы перестала бы быть такой, какой казалась — образцовой.
Но какие бы усилия не принимали отец с дочерью, на тот момент на время забывшие обо всех разногласиях и о вдруг пробудившейся биотике, Аямэ могли бы спасти только стационарное лечение и постоянное наблюдение врачей. Она умерла через неделю после инцидента. На похоронах, опуская на могилу венок из белых хризантем, Акира готова была разорваться изнутри из-за мучившей ее вины. Где-то в глубине себя она понимала, что в том, что произошло с матерью, больше виноват отец, для которого было важнее сохранить репутацию, нежели ее жизнь, но это мало ей помогало, ведь источником этой беды была она сама.
Больше всего она винила себя за то, что из-за страха перед авторитетом отца она совсем в тот час потеряла способность мыслить самостоятельно, а просто безоговорочно ему подчинилась. Акира дала себе слово, что больше никогда не допустит такой ошибки, больше из-за ее молчания никогда и никому не нанесут непоправимого вреда.
А тем временем ее отец продолжал принимать соболезнования и вести себя как ни в чем не бывало, в том числе, и по отношению к дочери. Казалось, он настолько заигрался в себя и образцовую семью, что не мог выйти из образа человека, который искренне верит в то, что вокруг него всё также, как в какой-то утопической идилии, а не как будто бы он оказался в самом центре водоворота неподвластных ему событий. И такое отношение, как будто бы не было ничего этого, ни болезни, ни похорон матери, было для Акиры вдвойне невыносимым.
Сама она тоже изо всех сил пыталась казаться нормальной, но то, что было сокрыто внутри, все эмоции, мысли и чувства просто разрывали ее изнутри. Она не знала, куда себя деть и чем еще занять, чтобы отвлечься от мысли, что она не совсем нормальна, а если это еще и вскроется, так вообще станет изгоем для общества. А этого Хироши точно не допустит. Приняв решение с этих пор во всем слушать отца, и в то же время кляня себя за него, Акира сама подошла к нему с разговором. Вопреки ее ожиданиям Хироши сохранил спокойствие и рассказал ей о том, что когда-то рассказывали ему про биотику. Он пытался внушить ей, что эти способности надо скрывать, и возможно, если она станет больше налегать на физкультуру, они могут исчезнуть навсегда. Но по его дрогнувшему голосу девочка поняла, что все это неправда, и что в этом он пытался в первую очередь убедить себя самого. Каким бы сильным он не хотел казаться, внутренне он порой был слаб, а последние события еще больше разрушали ту каменную стену, что он годами воздвигал вокруг себя.
С появлением людей в бордовой униформе внезапно прямо на пороге их дома Акира испытала какое-то странное облегчение. У мужчины и женщины, назвавшихся специальными агентами Сэнд и Стил корпорации «Конатикс Индастриз», состоялся очень долгий и тяжелый разговор с Номура Хироши. Он одновременно и понимал, что его дочери нужна помощь профессионалов, а то ее силы могут в один момент просто уничтожить его дочь, но в то же время боялся потерять последнего человека, который связывал его с этим миром. Он уже потерял жену из-за собственных причуд, а теперь перед ним замаячила угроза лишиться и дочери. Сама Акира не решалась принять участие в разговоре. До этого ее будущим пытались распоряжаться родители, и она не совсем понимала, каково это — попробовать выбрать самой.
Возможно, в тот момент Хироши увидел в глазах дочери ее мысли, а может быть, чувствуя перед ней вину за произошедшее, без колебания подписал все необходимые бумаги. Напоследок он сказал ей, что несмотря ни на что будет ждать ее обратно. Он воспитал ее воином, и это должно было ей пригодиться.