Для Персонаж/роль Кайден Аленко

Кайден Аленко

These trembling hands corrupting my existence
These trembling hands consuming my resistance
These trembling hands took a
life away

Without a warning discharged and flowing
To my spring there is no return all is left
are traces
Without a memory to call their own
How will she know i ever loved her?!

«Six Years and a Day» by Wings Denied.

Самое важное событие в твоей жизни случилось до твоего рождения. Всю свою последующую жизнь ты мог относиться к этому как угодно, ты мог злиться, сопротивляться, стараться, но нет — ни одно событие в твоей жизни не переплюнуло бы ту катастрофу. Ты никогда не видел ни видеозаписей, ни подробных отчетов — только устный рассказ родителей.

31 марта 2151 года, Международный Космопорт Сингапура. Грузовой корабль медленно поднимается на четырех стабилизаторах, разворачиваясь для подъема на орбиту. Один из стабилизаторов начинает крениться. Раздается хлопок, затем взрыв, и стабилизатор поворачивается к кораблю. Борт выворачивает наизнанку, синяя вспышка озаряет экран. Мгновение — и лишь дождь из горящих обломков напоминает о космическом корабле. Все, кто находился в радиусе разлета осколков и пыли от взорвавшихся двигателей, немедленно попали в списки подозрения на онкологические осложнения. Тебя тогда еще не было, но твоя мать, Кристин Аленко, в тот день провожала твоего отца, Ричарда, в очередной космический рейс. С тобой в утробе она оказалась в зоне заражения, и ты получил свою дозу элемента ноль. Статистика говорит, что ты должен был умереть, или получить рак мозга. Но ты решил выжить.

13 июня того же года ты появился на свет. Первые месяцы твоей жизни прошли в онкологическом диспансере — тебя ждали полная проверка организма на следы рака, бесконечные химические процедуры и просто неустанное наблюдение. Страшный диагноз не подтвердился ни для тебя, ни для матери, но врачи обязали вас проходить проверки раз в полгода. И обязательно вести здоровый образ жизни. И минимизировать космические перелеты. И соблюдать еще массу всевозможных «нельзя», «опасно» и «может спровоцировать рак мозга». Посещение диспансера для очередной полугодичной проверки всегда было для вас особым событием. Ты хорошо знал признаки этого дня — как нарастает тревога во взгляде матери, как отец становится сухим, сосредоточенным и резким, как они вдвоем пытаются не выдать своих эмоций, и как вздыхают с облегчением, когда каменная плита неизбежности в очередной раз проносится мимо.

Родители говорили, что ты с самого рождения доставлял им много хлопот. Ты постоянно орал, или лишь много позже выяснилось, что причина этого заключалась в непрерывных головных болях. Но как новорожденный ребенок может объяснить, что его голова раскалывается от концентрации элемента ноль в нервных узлах? Из-за необходимости постоянно следить за тобой, мать не могла вернуться к работе пресс-секретарем городской социальный службы, и была вынуждена фактически поселиться в твоей детской. Да и позже она старалась не отпускать тебя далеко — чтобы оградить тебя от возможных невзгод. А невзгоды преследовали тебя непрерывно, чего стоила только постоянно ломающаяся в твоих руках техника. По этой причине родители даже были вынуждены заменить все выключатели в доме на аналоговые — потому что сенсорные перегорали с завидным упорством. Твой отец относился к твоим невзгодам проще — да ему и не приходилось слишком часто сталкиваться с ними, ведь по долгу службы лейтенант Ричард Аленко больше времени проводил в рейсе, чем дома. Поэтому ты виделся с ним редко. Другое дело, твоя мать — она была рядом с тобой всегда.

Когда ты научился говорить, и стало известно о головной боли, последовал новый виток обследований. С уверенностью можно сказать, что одну половину своего детства ты провел в стационаре, а другую — под тщательным наблюдением приходящего врача. По этой причине единственными другими детьми, которых ты видел до школы, были твои соседи по больничной палате. И они, конечно, никак не могли стать тебе друзьями. Зато, у тебя были книги и постоянный расширенный доступ в Экстранет. Ты с радостью забывался в бесконечных выдуманных и настоящих мирах по ту сторону экрана. Хотя ты и знал, что летать тебе нельзя, но именно космические полеты привлекали тебя больше всего. К шести годам ты еще ничего не знал о том, как принято общаться со сверстниками, но мог рассказать наизусть все самые важные события из истории земной космической программы. Тебя интересовало буквально все о космосе — хронология полетов, проекты колонизации, расчеты траекторий полета, истории о пилотах. Матери это не нравилось, но заинтересовать тебя чем-то другим было решительно невозможно.

Школа, в которую ты пошел, считалась элитной. Там учились в основном дети офицеров и политиков, к которым относился и ты. Помимо преподавания обычных для любой земной школы дисциплин, вас дополнительно готовили по истории, давали основы права, делали особый акцент на том, что именно вам в будущем предстоит строить новый мир для всего человечества. Другие ученики более чем соответствовали этой заявленной планке — богатенькие, честолюбивые, часто самовлюбленные придурки.

Первая стычка у тебя произошла в первый же учебный день. Один из мальчишек, Майкл Даркин, задирал нос больше других. Он лез ко всем с советами, знакомился и создавал вокруг себя нездоровый ажиотаж. Ты переживал стресс незнакомого места, переполненного людьми, и у тебя тогда как раз раскалывалась голова. Поэтому, когда Даркин сунулся к тебе со своими надоедливыми разговорами, ты послал его к чертям. В следующую минуту вы уже катались по полу, размахивая кулаками. Это была твоя первая драка, поэтому Даркин легко одолел тебя. Домой ты вернулся с выговором и фингалом под глазом. Мать тогда страшно расстроилась и перепугалась. Она выспрашивала, что случилось, почему, кто первый начал и прочую чепуху, а голова у тебя болела все больше и больше. На твое счастье в этот момент с громким треском перегорела микроволновка, и мать кинулась к ней, оставив тебя в покое.

Конфликт в школе только набирал обороты. Неизвестно как, но Майкл Даркин в короткое время стал любимчиком всего класса, а любимым его занятием стало — докапываться до тебя. Тот факт, что ты все время пропадал у врачей и был освобожден от половины физических активностей, также не добавлял тебе популярности. Споры, перепалки, время от времени драки — такой была твоя жизнь в школе каждый день. Тебе же самому больше всего хотелось, чтобы тебя оставили в покое и дали просто заниматься уроками. Учиться тебе нравилось. Лучше всего тебе давалась история Альянса, хотя точные науки также шли хорошо.

Прошло полгода с того момента, как ты пошел в школу, когда домой на время приехал отец. Ты долго рассказывал ему про учебу, про последнее занятие по истории, про то, как мечтаешь летать на космических кораблях.

— Откуда у тебя это? — спросил отец и показал на свежий кровоподтек.
— А, это. — ты небрежно махнул рукой. — это Даркин. Считает себя самым умным.
— В чем? — спросил отец.
— В чем? Да во всем! Он просто идиот и ему это нравится! Нравится быть в центре внимания. — вспылил ты.
— А ты не пробовал просто поговорить с ним? Может быть, у вас не так уж много разногласий, как кажется? — осторожно спросил отец.

В тот вечер вы впервые здорово поругались. Ты чувствовал себя преданным — эти придурки пристают к тебе без всякого повода, а отец предлагает тебе идти к ним с распростертыми объятиями. Дружить с Даркиным! Только этого тебе не хватало.

Отец с матерью тогда долго разговаривали на кухне в свете резервного фонаря — отчего-то в доме выключили все электричество, чего в вашем районе не случалось практически никогда. Ты сам сидел в темноте своей комнаты и переваривал все, что сказал тебе отец. Вряд ли отец добивался этого, но ты тогда твердо решил одно — ты больше не позволишь тебя бить. В ту ночь ты сделал от силы десяток отжиманий и свалился, еле дыша. Через месяц ты отжимал сотню. Еще через месяц ты нашел секцию самообороны, куда тебя взяли учиться. Самое сложно в этом всем было — скрывать тренировки от матери, которая внимательно следила за твоим режимом. Твои старания увенчались успехом, и в конце года ты уверено надрал Даркину задницу.

Где-то через пару лет мать узнала о твоих тренировках. Она была в ужасе, запретила тебе возвращаться в секцию, ограничила все твои нагрузки и увезла на внеплановое обследование. На обследовании тебя и ее заверили, что ты в норме, разрешили тренироваться, но не боевым искусствам. Пожилой доктор, бывший военный, заинтересовался тобой больше обычного. Он долго разговаривал с тобой, выспрашивал о том, когда появляются головные боли, как они проходят, а под конец уронил какой-то тяжеленный прибор прямо тебе на ногу. Ты заорал от боли, обозвал врача идиотом и выскочил из комнаты. Ты так и не понял, к чему был весь этот цирк и постарался забыть об этом эпизоде как можно быстрее. К слову, отец тогда позвонил и сказал, что гордится тобой. Ни до, ни после, такого не случалось. Впрочем, это не помешало вам тогда вдрызг разругаться — и снова из-за твоих отношений с одноклассниками.

Между тем, ты стал одним из лучших учеников в своем классе. Вторым лучшим был конечно же Майкл Даркин. Пожалуй, с ним у тебя были самые если не близкие, то активные взаимоотношения в школе — на уроках вы соревновались в знании учебных предметов, на заднем дворе — выясняли отношения на кулаках. С остальными сверстниками ты общался куда реже. А потом в твоей жизни появилась Цила.

В тот вечер Майкл поджидал тебя за школой не один, а с парой дружков. Ты здорово разозлил его в тот день, и он решил тебя проучить. После драки ты сидел на земле и пытался унять кровь из носа, когда кто-то протянул тебе платок. Перед тобой появилась худенькая девица с острыми коленками и короткими, торчащими во все стороны, темными волосами.

— Он просто идиот — сказала она и подала тебе твой рюкзак, улетевший во время драки довольно далеко.

Фамилия Цилы была — Даркин, и она была сестрой-двойняшкой Майкла. Она была полной противоположностью своему брату — тихая, молчаливая, не стремящаяся привлечь чье-либо внимание. Ты, в общем-то, и сам не замечал ее до того вечера. Зато в тот вечер вы проговорили несколько часов. Она тоже любила книги, побаивалась своего шумного брата и мечтала стать пилотом. У нее была необыкновенная улыбка — застенчивая и бесхитростная. Впервые тебе было так легко разговаривать с другим человеком. Вы стали делать домашнее задание вместе, гулять после школы, переписываться. Не сговариваясь, но чувствуя необходимость этого, вы не показывали вашей зародившейся дружбы перед одноклассниками, а разговаривали в основном после школы и в Экстранете. Тебя к ней тянуло еще одно очень важное обстоятельство: рядом с ней у тебя никогда не болела голова.

Тогда ты начал думать, что жизнь наконец-то входит в колею. Хватка матери стала ослабевать и ты уже не стеснялся в открытую говорить, что планируешь после школы поступать в Академию Альянса. Матери было достаточно того, что ты приходишь домой без синяков, к твоим планам она относилась скептически — но не более того. Она была уверена, чтобы не сможешь пройти вступительных испытаний. Отец к тому времени уже давно не был простым лейтенантом: изменившаяся после Войны Первого Контакта геополитическая обстановка переставила фигуры на доске, и ты понимал, что твой отец явно находится в разделе гроссмейстеров. Конечно, его истинное поле деятельности было тебе неизвестно, но к твоим планам он относился с уважением. Единственное, что тебя смущало, этот тот взгляд, с которым он смотрел на тебя при ваших коротких встречах. Словно бы он знал о тебе что-то такое, чего не было известно тебе самому.

Но главное, конечно, что Цила была рядом. Вы продолжали общаться и продолжали скрывать ваши отношения. После школы вы планировали поступать в Академию вместе — и уже никогда больше ни от кого не скрываться. Оставалось только дождаться выпускного.

За месяц до выпускного все и случилось. Вы были на том заднем дворе школы, делали домашнее задание, болтали, а в какой-то момент ты попытался впервые ее поцеловать. Внезапно там же оказался Майкл со своими дружками. Он оттащил тебя от сестры и его прихвостни повисли у тебя на руках, не давая пошевелиться. А Майкл бросился к Циле и дал ей пощечину. Ты рвался к нему, пытался освободиться, хотел задушить его, разорвать на части... Тогда у тебя в глазах потемнело и что-то произошло. Словно в замедленной съемке, ты увидел, как голова Майка запрокидывается назад, а из носа у него фонтаном брызжет кровь. Ты пришел в себя, лежа на земле. Как и в какой момент ты упал, ты не помнил. Дружков Майка словно ветром сдуло. Майкл лежал без сознания. Цила держала его голову у себя на коленях. Ты почувствовал, что дрожишь.

— Цила, я... — пробормотал ты и пошел к ней.
— Не подходи ко мне! — закричала Цила.

Ошеломленный ее поведением, ты развернулся и побрел к выходу из школы. Ты сам не заметил, как прошел несколько кварталов по дороге, когда рядом с тобой остановилась машина с бардовыми номерами и надписью «Конатикс Индастриз».

— Кайден. Ты должен пойти с нами. — Мужчина с острыми чертами лица и сухим сосредоточенным взглядом показал тебе удостоверение агента корпорации Конатикс Индастриз. — У нас есть право задержать тебя силой, но я рассчитываю на твое сотрудничество.

Все еще пребывая в шоке, ты пробежал глазами продемонстрированные тебе документы и сел на заднее сидение. Компанию тебе составила второй агент, миловидная женщина с темными волосами и располагающей улыбкой. Они представились, как специальные агенты Сэнд и Стил.

— Кайден, ты должен понимать, что сейчас происходит. Ты продемонстрировал владение особыми физиологическими способностями, которые именуются «биотика». Как ты успел убедиться на собственном опыте, их неконтролируемое использование приводит к плачевным последствиям. У нас есть согласие твоего отца на твое обучение в Программе адаптации и акклиматизации биотиков, где ты сможешь вместе с другими такими же как ты детьми познать свой потенциал и научиться его контролировать. После этого ты сможешь поступить в Академию Альянса, как собирался, или выбрать для себя иной путь. Но сейчас ты пойдешь с нами.

Выбора у тебя не было, потому что даже немного зная отца и диапазон доступных ему средств убеждения ты понимал — альтернативой добровольному согласию будет согласие принудительное. Поэтому вечером того же дня ты вместе с агентами прибыл в космопорт.

За день ты так и не успел переварить случившееся. Казалось, что вся твоя жизнь рухнула в тот момент, когда Цила отвернулась от тебя. Все твои планы так или иначе были связаны с ней и теперь ты чувствовал, как на их месте образовывалась зияющая пустота. Больше всего в этот момент тебе хотелось, чтобы кто-то проявил к тебе настоящее сочувствие и понимание.

Тебя вместе с другими кадетами собрали в ангаре у Шаттла. Несколько парней и девушек начали осторожно подниматься по ступеням и занимать места внутри. Они были такими разными, словно бы их собрали со всех уголков огромной Земли. Ты поднимался последним, и растерялся у входа, высматривая свободное место. В этот момент ты поймал взгляд девушки с восточными чертами лица, которая внимательно и по-особенному тепло смотрела на тебя, словно хотела помочь тебе. Стесненно улыбнувшись, ты подошел, и задал единственный вопрос, который пришел тебе в голову.

— Ты не будешь против, если я сяду здесь? Кстати, я Кайден.

Она улыбнулась в ответ со всей возможной учтивостью, но искорка в ее глазах выдала шутливый тон. Ее голос зазвучал так, словно она была принцессой из восточной сказки: близкий и одновременно далекий, теплый как июльское солнце и уверенный, как шум ветра в облаках.

— Ты конечно можешь здесь сесть. Кстати, я Райна.