Табита Тёрнер

Here i lay on the broken glass
It hurts like shapes of past
This is right the way
That i used to say
"please, please calm down

Cause
Nobody hears all the stories and
Nobody hears all the voices and
Nobody hears all the sounds you fear, so
Can you reveal them?”

What if i have disappeared?
What if i have gone forever?
Look at me, am i still here?
Or maybe i have gone forever

«Circles» by Iamthemorning

Одним из самых любимых занятий Табиты Тёрнер было подняться на крышу дома с каким-нибудь старым одеялом или пледом и смотреть вверх. Не на звезды или небо, а просто вверх. Ведь ни звезд, ни неба не было видно из-за бесконечных рядов автомагистралей, которые змеились над их жилым кварталом. Снизу казалось, что их там тысячи, тысячи широких и узких полос, подсвеченных яркими неоновыми огнями и указателями. Такое многоцветие по ночам создавало ощущение праздника, которого в последнее время в жизни Табиты было немного.

Семья Тёрнер отнюдь не была на социальном дне, ее отец Джеймс работал наладчиком пусковых механизмов на одной из сверхскоростных магистралей, возможно, даже на одной из тех многих, что тянулись над их домом. Вопреки расхожему мнению, его работа очень хорошо оплачивалась, и семья могла спокойно переехать куда-нибудь в другое место из этих каменных и электрических джунглей. Но... они продолжали жить здесь, в дюплексе на окраине Бостона. Другие семьи при первой же возможности бросали все и переезжали в города-сады, но не семья Тёрнер. Им нравился их просторный дом, то, что летом «на дне» всегда прохладно, а осенью и зимой ледяные дожди и град просто не долетают до их сада с тенелюбивыми растениями на заднем дворе. У них было все, что им было нужно, и даже больше: крепкая семья, достаточный доход и любимая дочь.

Джейн Уилсон не работала ни одного дня в своей жизни в общепринятом смысле этого слова. Она никогда не училась ни в колледже, ни в университете. Не потому, что у нее и ее семьи не было для этого возможностей, а потому, что всю ее жизнь составляла религия. Она с детства была влюблена в здание местной церкви в их районе, в пахнущие дубом скамьи и старинный орган. Каждый день она приходила послушать волшебные и манящие звуки, что извлекались из этого неземного инструмента простым нажатием клавиш. Именно тогда она поняла, что хочет подобно людям, которые работают на благо церкви, тоже провести здесь остаток своей жизни. Родители, до этого поощрявшие увлечение дочери, встретили ее решение в штыки. Скандалы, бушевавшие в доме несколько недель, наконец-то привели семью к компромиссу: если до 25 лет ничто и никто не удержит Джейн в мире, то они не станут препятствовать ее уходу в монастырь. К их великой радости на одной из воскресных служб Джейн заметил один из прихожан, Джеймс Тёрнер.

Родив дочь Табиту, Джейн продолжала проводить все свое время в церкви и даже приводила туда девочку, когда та подросла. Но Табиту не сильно вдохновляло то, что приводило в трепет и восхищение ее мать. Она была равнодушна к церковным действам, но, тем не менее, будучи послушным ребенком, ходила туда каждое воскресенье и на все праздники.

Несмотря на то, что ее семья была религиозной, Табита с детства не знала никаких запретов или ограничений, ее растили в атмосфере добра и открытости. Ее окружали семейным уютом, учили быть открытой и доверять своим близким, ведь, что бы ни случилось, семья это то место, где всегда примут, успокоят и поддержат. Именно тут человек найдет в любое время то тепло и заботу, которой ему порой так не хватает.

Табита ходила в самую обычную районную школу, туда, где учились дети простых рабочих, техников, младшего обслуживающего персонала. Ее школа была одной из немногих, где был создан собственный автономный уютный мирок, где не было элиты, так как выделяться было особо некому, почти не было интриг и конкуренции между классами и преподавателями. И вопреки образу школ для «трудовой молодежи» сюда не приезжала полиция и посреди уроков не уволакивала учеников в тюрьму за участие в подпольной террористической ячейке или распространение хеликса среди школьников.

Девочка была во всех смыслах этого слова счастливым ребенком. У нее была любящая, понимающая семья, отличные друзья, и, конечно же, хобби. Из всех предметов Табита выделяла биологию и посещала даже занятия для старшеклассников. У нее была мечта – стать мировой величиной в области энтомологии. Комната ее была забита всякими муравьиными фермами и аквариумами, на которых она изучала экосистемы, она постоянно притаскивала для них новых жителей. Школьный учитель биологии только диву давалась, когда Табита с гордостью демонстрировала ей тот или иной новодобытый экспонат. Она часами могла торчать в Экстранете, рассматривая картинки с описаниями насекомых и экзотических бабочек, живущих в Бразилии.

Бабочек она начала собирать с тех пор, когда ее класс пошел в поход за город на все каникулы, а она, бродя по лесу, нашла на дороге уже засушенного, но все еще прекрасного махаона. Табита бережно подняла его и положила в банку. В лесу она забыла большую часть своих вещей, но ее главная драгоценность была с ней. Видя ее увлеченность, родные и друзья тащили ей все экземпляры, которые только продавались в магазинах.

Однажды, гуляя с друзьями, девочка приметила на одном из деревьев редкого жука. Такого она никогда не видела, и сразу же захотела пополнить им свою коллекцию, уже мысленно подобрав для него банку. Она уже почти его поймала, но осознала, что лишь царапнула воздух рукой. Жук полез вверх по стволу дерева, Табита двинулась следом, не обращая внимание на друзей, уговаривавших ее этого не делать, ведь дерево было уже старое и рассохшееся. Они ползли все выше и выше, и, наконец, на высоте футов в 20 жук был пойман. Раздался хруст ветки…

Друзья Табиты боялись даже пошевелиться: все происходило как будто бы на замедленной сьемке. Вместо того, чтобы с криком рухнуть вниз, Табита медленно и неторопливо спланировала к подножию дерева с зажатой в кулаке добычей. Она была немного удивлена тем, что после того, как ветка сломалась под ее ногами, она не сломала себе шею. Но больше нее были удивлены ее друзья, которые, обступив ее, с восхищением спрашивали как ей это удалось и не покажет ли она это еще раз. Каким-то внутренним чувством Табита поняла, что второй раз трюк точно не удастся, и, если она, конечно же, не сходит с ума, не погибнуть ей помогла какая-то внутренняя сила, которая активизировалась лишь в условиях стресса.

О своем полете девочка не вспоминала ровно до того момента, пока не попала в ту жуткую аварию. Они с матерью ехали по магистрали, как вдруг их подрезал большегруз. Не имевшую привычки пристегиваться за рулем Джейн ударом выкинуло через лобовое стекло, а Табита осталась в машине, которая подпрыгивала по дороге. Потолок менялся с полом местами бессчетное количество раз. Наконец эта чертова карусель остановилась и машина замерла, лежа на крыше. Джейн и несколько человек из остановившихся на месте аварии машин кинулись к ней, как вдруг их сбила с ног ударная волна, исходившая от машины. Стекла брызнули осколками, а металл вокруг начал корежиться. Более Табита не помнила ничего.

Восстановление давалось ей тяжело с учетом того, что неделю она пробыла в коме. Ей не сразу рассказали о том, что случилось, и первые месяцы даже не давали зеркало. Но потом, когда девочку выписали домой, у нее состоялся нелегкий разговор с родителями о том, что произошло, и как это случилось. Мать рассказала ей о том, что по ее мнению от Табиты начала исходить какая-то демоническая сила, которую она не могла понять и принять. С этого разговора в жизни Табиты начался ее персональный ад.

Девочке было непросто осознать то, что все, что ее окружало до этой аварии и до того, как у нее проявились эти странные способности, могло так легко рассыпаться прахом. С детства ей внушали, что семья это ее последний и самый надежный оплот в любой ситуации, что бы ни случилось. Но на поверку оказалось, что все это обман. И в первую очередь ее родители обманывали не своего ребенка, а самих себя. Они, узнав о том, что у их дочери от шока после аварии проявились паранормальные способности, не могли принять ее такой, какой она стала, несмотря на то, что это была по прежнему их Табита. С тех пор девочка видела в их глазах только бесплотный страх. Они сторонились ее как будто она была прокаженная. Если отец и держал в себя в руках, изредка идя с ней на контакт, то мать вовсю с присущим ей фанатичным упорством повторяла, что это не ее дочь, что она не могла произвести на свет такое чудовищное существо, что Бог все видит, и никогда бы не допустил такого. По ее мнению где-то совершенно в другой семье, а может даже в другой стране, у совершенно чужих людей живет ее Табита, а что это за девочка, она не знает, но ее дочерью она быть не может.

Самой же Табите было странно и больно это слышать. А в понимание Джейн эта безумная версия вписывалась легко. Чудачества матери можно было списать на то, что она всю свою жизнь прожила по законам религии, по упорядоченным канонам, в которые не вписывалась не то чтобы возможность иметь странного ребенка, а даже само развитие человечества с освоением космоса, колонизацией планет и существованием других разумных человекоподобных рас. Но надо же было теперь как то жить дальше, по возможности не обращая внимания. И это было очень трудно.

От некогда дружной и крепкой семьи Тёрнеров остались одни осколки. Родители теперь с трудом и натянуто общались даже друг с другом. Табита понимала, что каждый из них винит в произошедшем с ней себя. Причем речь именно о способностях, а не об аварии, после которой девочка с трудом восстановилась, благо страховки отца хватило на то, чтобы провести вдобавок к процедурам еще серию косметических операций, чтобы убрать шрамы от ожогов. На фоне того, что их дочь стала отличаться от остальных, про несчастный случай как-то все и забыли, а ведь именно он спровоцировал пробуждение этой странной силы.

Самым горьким оказалось прозрение, осознание того, что люди, которым Табита безгранично доверяла всю свою жизнь, на которых надеялась, и которые сами когда-то учили ее этому, отвернулись от нее именно тогда, когда они были ей нужны. Со своей «болячкой» ей приходилось бороться один на один, а ведь, если бы родители поддержали бы ее, не оставили бы на произвол судьбы, увидев, что их дочь не такая, как все, ей было бы намного легче принять и понять то, что теперь вокруг нее будет совершенно другой незнакомый ей мир. Именно тогда она осознала, что в этой жизни она если и сможет когда-либо на кого-то надеяться и полагаться, то только на одного человека. И этот человек она сама.

Фактически, девочка осталась сиротой при живых родителях. Именно тогда она впервые задумалась о том, что если даже самые близкие люди смогли вот так легко и почти безболезненно для себя от нее отказаться, то стоит ли вообще еще хоть когда-нибудь подпускать к себе людей так близко, принимать их в свой собственный мир. Табита изо всех сил налегла на учебу, ее все реже видели в компании друзей и все чаще с книгами в библиотеках. Иногда доходило даже до того, что ее оттуда выгоняла уже охрана. Учителя просто диву давались, неужели девочку не интересует жизнь за пределами школы и голопланештов, неужто ей совсем не хочется увлекаться чем-то, ходить на вечеринки или творить безумства. А причина этого была одна — с планшетами Табите было проще, чем с живыми людьми. С ними не надо было разговаривать, не надо было к ним привыкать, в чем-либо их убеждать или что-то доказывать. Плюс ко всему этому это была возможность как можно реже бывать дома, в месте, которое вдруг сделалось ей невыносимым.

О том, что она поедет на станцию Гагарин и примет участие в программе корпорации «Конатикс Индастриз» по обучению биотике, она узнала от миловидной темноволосой женщины в бордовой униформе, которую она впервые увидела в учительской, куда ее вызвали прямо посреди урока. Мисс Стил рассказала ей, что многие не понимают и не принимают детей, у которых проявились начальные способности биотиков, и именно для того, чтобы адаптировать их к жизни в современном обществе и научить контролировать и применять свои силы существует специальная Программа, разработанная их корпорацией

Табита оглядела ставшее безжизненным каменное здание под рядами автомагистралей, в котором она провела всю свою жизнь. Родители даже не пришли ее проводить, единственное, что они сделали, это собрали все ее вещи в огромные чемоданы, вплоть до безделушек, стоявших у нее на книжных полках. Девочка не знала, захочет ли она еще когда-либо вернуться в этот дом к людям, которые, будучи ежедневно рядом, просто вычеркнули ее из своей жизни.