Для Персонаж/роль Кендра Хантер

Кендра Хантер

Father did you miss me?
I've been locked up a while.
I got caught for what I did but took it all in style.
Laid to rest all my confessions I gave way back when.
Now I'm versed in so much worse,
So I am back again.
And he said

For the lines that I take, I'm going to hell!
For the love that I make, I'm going to hell!

Gettin' heavy with the devil, you can hear the wedding bells.

«Going To Hell» by The Pretty Reckless

Яркий свет, — то ли неоновых огней, то ли вспышек фотокамер, слепил даже сквозь прикрытые веки. Слава, блеск, деньги, независимость… Громкий звук раската грома вырвал ее из дремы. Кендра Хантер открыла глаза и раздраженно уставилась на пейзаж за окном, где бушевала гроза и сверкали молнии. Это она должна быть наверху, там, где из окна собственного пентхауса на 112 этаже видно весь город. Там, где можно позволить себе не помнить, где лежит твоя кредитка, потому что в места, где еще не знают твой счет, ты просто не ходишь. Там, где в три часа ночи можно заказать в номер президентского люкса шампанское, и тебе его принесут с поклоном и поблагодарят за то, что не дали скучать ночью.

А не внизу, в районе, напоминающем наполовину тюремный двор, наполовину гетто. Где, порой, пока дойдешь до дома, тебе глотку вспорют, а потом еще и заставят зашивать. Где нож — та вещь, которую обязательно надо иметь при себе вместо косметички. Где за деньги ты будешь готов сделать для любого, кто заплатит, все, а иногда и немного больше. Где ты даже неба не видишь, ибо его закрывают то транспортные магистрали, под которыми ты живешь как бездомный под мостом, то смог, ведь совсем рядом промышленный район, который клал пресс-папье на все документы «зеленых».

Иногда, впрочем, на небе, словно дразня ее, подмигивала одинокая звезда. В такие моменты Кендра вместо того, чтобы любоваться на столь редкое зрелище, начинала злиться и думать, что весь мир насмехается над ней, и давала себе слово сделать все, что от нее потребуется, чтобы оказаться там, наверху, а не смотреть на грязную стену, по которой льется грязная, как и все в этом районе, дождевая вода.

Она родилась 21 июня 2150 года в семье рабочих. Даже тут ей не повезло. У нее было красивое имя и волевая фамилия, — Хантер, охотник, и на этом, — все. А охотник, работающий всю свою жизнь на заводе, не стремясь достичь в ней чего-то большего, это нонсенс. Но оба ее родителя были как раз такими. В свое время, оставшись без образования либо из-за лени, либо из нежелания тратить на это время, своего ребенка они хотели воспитать чуть ли не гением, постоянно твердя, что нужно хорошо учиться, если хочешь чего-нибудь стоить в этой жизни. И, в то же время, купали дочь в любви, позволяя ей все, что было бесплатно. Зарабатываемых на заводе денег хватало на жизнь, но не на излишества.
А Кендра считала, что она должна купаться в роскоши. Что ее должны возить на лимузине по автострадам наверху ее дома. Что это не ее судьба — «охотиться» в подворотнях на потенциальных клиентов, которым можно толкнуть порошок, или предложить еще что-нибудь, чтобы потом купить на эти деньги те крутые туфли или кошелек, которые она видела в бутиках, когда вместо школы сматывалась в «верхний» город и наблюдала, как другие люди живут ее жизнью.

Как-то в очередной такой поход она увидела, как около ресторана приземлился роскошнейший аэрокар, из которого вышел мужик в дорогом костюме, а потом с заботой вытащил из машины силиконовую блондинку с кукольными глазами, увешанную бриллиантами. В тот момент она осознала, глядя в спину «киске», ковыляющей за своим спутником на высоченных каблуках, что будет стремиться выбраться из своей дыры, пусть даже придется сначала кому-нибудь продаться для достижения своей цели, ведь блондинка была от силы на 2-3 года старше нее, Кендры, но уже имела все.

А тем временем, она продолжала жить на самом дне в буквальном смысле, ведь вся жизнь была наверху. Ходить в школу, где учились такие же, как она, — дети таких же классических неудачников, как ее родители. Нет, родителей своих она ценила за то, что они ее любили. Ценила, но не более. В этом мире она любила только себя и деньги. Если есть деньги, — тебя будут любить все, независимо от того, какой ты. А если ты не любишь себя сам, то ни за какие деньги самоуважение не купить.

И, к тому же, эти два объекта ее любви ее никогда не подводили. Она привыкла платить свои долги. Но привыкла и получать выгоду от всего, что могло происходить вокруг. И понимала, что для того, чтобы что-то получить, надо всегда что-то отдать, и почти никогда не противилась этому. Кроме одного случая, когда как-то вечером в одном из заведений даже не в ее районе к ней докопался огромный мужик. Размером и весом с шаттл. Ладно бы, если бы он пришел к ней за дешевой наркотой и решил бы ее кинуть — для этих случаев у нее на стреме всегда стоял ее помощник, он же, по иронии судьбы, — поставщик. Но к тому моменту он уже успел отравиться бытовым газом, когда нанюхался чем-то из своего товарного разнообразия, прикурил от конфорки и случайно смахнул на нее стакан воды. И помочь ей было некому. Да, в ее передвижном наркопункте все, включая нее, стоило недорого. Но этот носорог вел себя уж слишком агрессивно. И она дала волю эмоциям.

Мужика отшвырнуло от ее беззвучного крика метров на 10 и хорошо проволокло по асфальту. Вид у него был, как из камнедробилки. Он так и остался валяться без сознания, в тот момент, как Кендра, мало заботясь о том, что с ним станется, вопреки своему обыкновению ничего и никого не бояться, удирала со всех ног. Когда она достигла относительно безопасного места и села отдышаться, она поняла, что ей помогло что-то, что пробудилось внутри нее. Она всегда верила в то, что она, несмотря на неяркую от природы внешность, достойна большего и даже более того. Уж что-то, а подать себя она всегда умела, равно, как и обратить свои недостатки в достоинства. По крайней мере, в глазах других. И то, что произошло, было подтверждением факта: она особенная. Да, за это рано или поздно, как и за все в этой жизни, когда-нибудь придется заплатить. Но точно не сейчас. И тогда она будет к этому готова.

Ей было интересно только одно: почему же эти способности никогда не пробуждались у нее ранее, когда она была напугана или зла. Когда в школе ей пришлось в прямом смысле кулаками выбить себе экологическую нишу и право на существование, а потом даже и некий авторитет. Когда на улице она и ее приспешники сходились стенка на стенку с такими же, как они, но считавшими, что их проще всех либо перебить, либо выписать им билет в местную больницу, «последний путь», как ее называли в районе. Но билет должен был, несмотря на такой аукцион, должен был получить кто-то один, и уж точно им не должен был стать кто-то из ее шайки.

Кендра рано научилась манипулировать и использовать людей в своих интересах. Именно использовать, ибо договориться с ними и очаровать их, посулив за услугу благодарности, не знающие даже государственных границ, она не умела. Да и манипулировать у нее получалось лучше. Она всегда держалась тех, кто был сильнее, а если таких не находилось, тогда тех, с кем выгоднее. Став более-менее лидером, именно на таких людей она стала опираться. Точнее, делать вид, что она им доверяет, полностью этим усыпляя их бдительность. По все той же причине. Кроме как в себя и в силу денег, она не верила ни во что.

Кроме как манипулировать людьми, она научилась еще и подставлять их ради своей выгоды. Сначала одноклассников, чтобы за ее выходки попадало им, причем она делала это настолько филигранно, что «пострадавшие» ненавидели и подозревали всех вокруг, кроме нее. Сначала были невинные шалости, потом ставки возросли. Например, взять «до вечера» в долг у одной из своих «подруг» деньги из кассы магазина, где та работала. Она обещала вернуть их вечером, но вместо этого она потратила их на себя и на красивую жизнь. То, что ее кредиторша пошла по этапу за воровство, ее мало волновало. Как и судьбы тех, кого она когда-либо безжалостно смела со своего пути.

Несмотря на то, что родители ее любили, из-за занятости на производстве они были не в состоянии контролировать каждый ее шаг, как обычно бывает в благополучных семьях. И она росла, как лопух в придорожной канаве, будучи предоставлена сама себе. Родители хотели, чтобы она не хватала звезд с неба, поэтому призывали ее учиться, чтобы у нее было будущее и выбор, которого не было у них. А Кендра, глядя на них, видела обратное. Что учатся лишь для того, чтобы стать маленькими шестеренками в огромном механизме системы, которые живут и функционируют изо дня в день, чтобы обеспечивать комфортный быт более удачливым, кто уже успел ухватить удачу за хвост и мог себе позволить не задумываться о тех, кто фактически, пусть и косвенно, обслуживает его жизнь. А уж Кендра не сомневалась, что она получит в этой жизни свой кусок счастья, даже если его придется выгрызать у кого-то из горла. И ей это придется делать самой, полагаясь только на свое охотничье чутье, а не на всю ту благообразную амбициозную чушь, которые поначалу вбивали ей в голову родители, и которая вообще никак не помогала и не оправдывалась в этой жизни, которая походила больше на дикие джунгли со всем многообразием их жестоких законов, а не на пансионат для благородных девиц.

Конечно, она была готова идти по головам ради себя и своего будущего, но делать это явно все же опасалась. Ей было выгодно, что несмотря ни на одно из того, чем она занималась для самореализации или поправки своего трещащего по швам бюджета, ее считали хрупким цветочком, и порой даже хотели взять под крыло и обогреть, чего делать не следовало было. Ибо потом цветочек рано или поздно опутывал своего благодетеля, как ядовитый плющ, а потом избавлялся от него, как избавляются от пустой канистры из-под топлива, просто выбрасывая ее на обочину.

А тем временем, где-то шла другая, «цивилизованная» и богатая, жизнь, где все кидали друг друга по-крупному, финансово душили и «съедали» ради своего блага конкурентов и бывших друзей. Причем явно. Но им за это ничего не было. Кендра же в своих почти трущобах будто двигалась по минному полю, где каждый неверный шаг мог обернуться концом. И не только для репутации. Она всегда мечтала прорваться к небожителям, но только чтобы для этого не надо было прилагать никаких усилий, как у той куклы в дорогой одежде. На ее месте должна была быть она.

И однажды пришел момент вспомнить, — и тот случай возле клуба, и то, что за все приходится платить. Иногда неоднократно. С того момента, когда она отшвырнула и покалечила человека, в несколько раз больше и сильнее себя, прошел где-то год. Относительно спокойный. Но пропорционально возраставшему внутри нее негодованию на то, что к своей цели и победе она движется не семимильными шагами, а как улитка, заползающая днем по стволу дерева на 3 метра вверх, а за ночь соскальзывающая на два метра вниз, росла и ее сила. Да, та самая, которая тогда спасла ей жизнь. И которая теперь клокотала внутри нее, как закипающая вода в кастрюле, так и норовя вырваться на поверхность.

И она вырывалась. То тут то там. Сначала на улице, но никто из очевидцев под страхом смертной казни не признался бы, что его отделала девка-супермен, или как назвать то, что его будто в вихре закрутило и ударило о землю. Потом дома, где, когда она раздражалась или злилась, все ходило ходуном. Раскачивались люстры, трескалась и подскакивала на своем месте посуда в шкафу, лопались трубы.
А в глазах родителей помимо усталости от работы поселился страх. Они боялись собственную дочь, как будто бы бездны ада разверзлись и оттуда выбрался один из демонов, который приспособился жить тут, наверху, относительно его предыдущего местопребывания. Вопреки своему обыкновению попытаться решить проблему разговором или нравоучением, они даже пытались найти к этому правильный подход — консультировались у специалистов по психоанализу, искали информацию в Экстранете. Но было уже слишком поздно. Кендра почувствовала свою силу и даже уже не гнушалась открыто ее использовать для того, чтобы ее оставили в покое.

А потом пришли они, мужчина и женщина в бордовой униформе. Никто их не звал, они просто пришли. Представились специальными агентами Сэнд и Стил, работавшими на какую-то якобы крутую корпорацию «Конатикс Индастриз», о которой в этой дыре даже и не слыхивали.

И они все испортили. Рассказали родителям о природе ее способностей и о том, что сама она не сможет обуздать их, и рано или поздно они ее измотают. Но они, а точнее их корпорация, создавшая программу по изучению биотики и адаптации людей со способностями к ней к жизни в современном мире и обществе, могут ей помочь.

Кендра считала, что ничья помощь ей не нужна, ибо ничем хорошим это не заканчивается. Всякий якобы добровольный порыв сделать чью-то жизнь немного лучше потом превращается в веревку, которая привязывает чувством долга и благодарности. А она не любила быть должной, а благодарной — так тем более.

Но на лицах своих родителей она увидела все тот же страх, смешанный с облегчением, и поняла, что они полностью приняли сторону этих людей, которых, в отличие от нее, видели первый раз в жизни и уже так легко им поверили, что разом решили ее судьбу, не спросив ее мнения по этому поводу. Они просто сделали так, как удобней для них, — это им не надо больше будет пугаться или дрожать, когда лопнет очередное стекло, это не они окажутся в неизвестности непонятно где, с кем и зачем. А ей придется пойти с этими людьми туда, куда они скажут. Что же, ладно. Но пусть сначала попытаются, — она готова была за дорого продать свою свободу.

Кендра была разозлена до предела, вокруг уже не дрожали разве что стены. Родители по привычке спрятались подальше, как делали это все время в последние дни. А странная пара в бордовой униформе просто стояла и смотрела на все это. Кендра, думая, что «спецэффектов» достаточно для того, чтобы их испугать и отбить охоту с ней связываться, решила проскочить мимо них в коридор, из которого бы выбежала на улицу. Ей это почти удалось, но когда она поравнялась с ними, не сходившими со своих мест, каждую ее клетку как будто бы пронзило раскаленной иглой. От шока и боли она отключилась.

Очнулась она все там же, на полу своего же дома. И все с теми же людьми, стоявшими возле нее. Она с трудом могла пошевелить даже глазным яблоком — каждое колебание мышц отзывалось нечеловеческой болью. Было больно даже думать. И поэтому она просто лежала на полу, прислушиваясь к своему неровному дыханию.

Будто сквозь стеклянный колпак она слышала, как вышли из своего укрытия родители, как они поинтересовались, что тут произошло (к ней даже никто и не подошел!). Женщина-агент объяснила, что попытка Кендры воспользоваться биотикой в присутствии агентов и их оборудования для таких случаев привела к перегрузке ее нервной системы, и поскольку Кендра все еще не умеет контролировать свои способности и защищать себя, как следует, то теперь она лежит на полу. Причем, уверенная, что ее ударили шокером.

Кое-как оправившись от неудачной попытки сопротивления агентам, Кендра поняла, что, хотя она особенная, не всегда это может ей помочь. Поэтому до отлета на станцию Гагарин она решила сидеть тихо и не высовываться. Прикинуться послушной и покорной, как она хорошо это умеет, втереться в доверие к тем, кто забирает ее из родного дома и ломает ей весь план игры. А потом она найдет какой-нибудь способ сбежать с этой проклятой станции, будь даже она будет находиться на дне океана или на тысячи световых лет будет удалена от Земли. И она это сделает, ведь ей не нужны ни эти люди, ни их хваленая программа, ни их помощь. У нее есть только лишь она одна, Кендра. Кендра Хантер.