Как-то в начале осени 1930-го года Талызина Анна шла по узкой ленинградской улице. Было темно. Вдруг из подворотни раздался протяжный свист. Анна тревожно всмотрелась в питерский туман. Там маячили, приближаясь, две грозные тени. Анна оглянулась назад, и поняла, что сзади путь тоже уже отрезан, там надвигался один, но габаритами - как оба спереди, сложенные вместе. Она отошла к стенке дома, вжалась в нее. Как назло, оружия с собой она в этот раз не взяла. Тени приблизились, и стали видны щербатые, ухмыляющиеся рожи. “Раздевайся!” дыхнула перегаром одна из рож. Но Анна не собиралась сдаваться просто так каким-то уличным алкашам-насильникам, и приготовилась отбиваться. Впрочем, она прекрасно понимала, что против троих ей не выстоять. И тут из-за спин громил раздался истошный вопль: “Милиция! Милиция!”, и тут же с разных сторон улицы послышались голоса. Бандиты поняли, что ситуация поменялась не в их пользу, и быстро растворились, также, как и появились. Анна вздохнула с облегчением. Да что там вздохнула - она стекла вдоль стенки и забилась в припадке смеха, смешанного со слезами.
Тем временем к Анне подошла молодая девушка, примерно ее возраста, помогла ей подняться , отвела к себе домой и отпоила чаем. Это оказалась Павлова Марьяна Владимировна, учительница начальных классов. Девушки быстро сдружились, и вскоре Анна переехала жить к Марьяне, у которой была свободная комната и не с кем было общаться долгими питерскими вечерами. Когда же Анна уехала обратно в Ярославль, девушки стали переписываться, взяв за обычай писать уж никак не меньше одного письма в месяц.

Как-то в начале осени 1930-го года Марьяна Павлова возвращалась домой, когда услышала шум. Несколько пьяных мужиков напали на одинокую девушку. Павлова не могла бросить её. Она истошно заорала: “Милиция! Милиция!”, и тут же с разных сторон улицы послышались голоса. Бандиты поняли, что ситуация поменялась не в их пользу, и быстро растворились, также, как и появились. Девушка забилась в припадке истерического смеха. Марьяна помогла ей подняться, отвела к себе домой и отпоила чаем. Это оказалась Анна Талызина, работала в милиции, приехала на учёбу. Девушки быстро сдружились, и вскоре Анна переехала жить к Марьяне, у которой была свободная комната и не с кем было общаться долгими питерскими вечерами. Когда же Анна уехала обратно в Ярославль, девушки стали переписываться, взяв за обычай писать уж никак не меньше одного письма в месяц