Эти люди жили здесь, когда не было еще никаких королевств и империй. И по сию пору они живут так же, как и многие сотни лет назад. Тайга вросла в них, болота текут в их жилах, жителям болот понятен крик лесной птицы и голоса духов этой древней, потаённой, недоброй земли.
По-разному относятся племена к пришлым – кто-то легко обучается чужому языку, начинает торговать и подрабатывать проводниками, а кто-то снимается с насиженных мест и уходит в глубь тайги, чтобы сохранить свои обычаи, сбежать от свежих вырубок и дымящих плавилен, что открылись как раны на теле лесной земли.
И верования у болотных людей не едины – кто-то чтит тотемных зверей, кто-то призывает духов трясины, а кто-то и горным пещерам приносит дары. Но между племенами нет розни по поводу духов и богов, и всякую веру чужих людей они уважают, как свою собственную.
Империя расширяется, раздвигает границы земель и народов, соединяет свои владения сетью дорог и воздвигает крепости. Но само ничего не делается – на крепких плечах и трудовых мозолях, на бессонных ночах и неустанных умах служилых людей двигается имперская махина, вгрызаясь вглубь тайги.
Каждый здесь при своем деле – и солдат, и чиновник, и ученый человек – хоть строитель, хоть географ, хоть премудрый жрец – и купец с государевым подрядом, и мастеровой. А дел у всех немало – Империя требует и леса, и металла, и самоцветных камней, и меха, и пеньки, да всего побольше, война на пороге.
Бывает, что разные службы не согласны друг с другом и каждый стремится к своему интересу, но какие бы ни были разногласия, порядок должно блюсти везде, где поднят имперский флаг – дороги поддерживать, лиходеев ловить, каторгу охранять, подати сбирать, суд вершить, нести свет веры в Покровителей. Тяжело установить закон и порядок в этой глуши и дичи, но те, кто служат Империи, не сдаются.
Вокруг рудника нет стен – беги себе на здоровье по скалам босиком да в кандалах, все одно далеко не убежишь. А даже если спустишься с отвесных скал и доковыляешь до кромки леса – кто тебя там ждет? Медведь с волками разве что, если будешь пробираться чащобой. Или имперский патруль, если пойдешь по тропе.
Вот и сиди себе в штольне, ковыряй породу киркой, или вози тачки с каменюками, дроби руду молотом, добывай железо на новые цепи и ошейники. И соблюдай правила – одни, которые от охранников, другие – от серьезных людей, которые здесь в почете. Тогда, глядишь, и робу новую выдадут, и весточку на волю передадут, и посылку с воли не отберут. Кому надо, тот знает, как обойти запреты. Серьезные люди - власть даже здесь, и ходят туда-сюда весточки, направляя ватаги, устраняя неугодных, верша судьбы. Стен-то нет.
Тайными тропами под покровом темноты пробираются неслышные тени. Хрустни случайно сучок, колыхнись ветка не вовремя – вот и пришел тебе конец, вольный охотник за головами и звонкой монетой. Пальнет в тебя охранник, либо в рукопашной проткнут, либо еще хуже – повяжут, да сволокут, куда положено.
А вот если подфартит и уйдешь из набега живым – тут тебе и сапоги крепкие, и рубаха новая, и хмельное в кабаках, и девичья ласка на сеновале, будешь ходить кум королю. А захочешь – уедешь отсюда в прибрежные страны, где ни снега не видывали, ни комарья не кормили, ни коры отродясь не жевали с голодухи. Гуляй, пока не поймают и не отправят на каторгу хлебать баланду, а иных и вздернут на площади, или на стене проклятущего форпоста. Но это – для неудачника, а ты молод, дерзок, смел и плевать хотел и на закон, и на обычай. Промышляй, покуда жив, на лесной тропе да на речной дороге.
Сколько не лазили по этим руинам – ничего толком не нашли. Ни чудовищ, о которых болтают в кабаке, ни сокровищ, о которых грезят недавно приехавшие.
Что об этих местах известно? Да толком ничего. Давно они тут торчат, старые развалины, точно были задолго до первых поселенцев, и болотники говорят, что всегда возвышались обломанные зубы скал к северу от заболоченной низины. Говорят, что лучше в них не ходить, и то правда – многие лихие головы сгинули там. А иной раз возвращались, но рассказывали скупо – дорога тяжелая, места гиблые, того и гляди шею сломаешь.
Кто-то там может и живет, но позавидовать этому кому-то трудно – кроме камней да чахлых кустов жрать там нечего. Однако, говорят, что если кому-то совсем некуда податься, то можно выжить и в руинах.
Здесь вы родились, здесь выросли, своими руками расчищали от леса новую пашню, строили еще одну избу, возводили всем миром мельницу. У кого отец сюда приехал, у кого дед, а у кого – и прадеды с прабабками бежали в эти неприветливые места от имперского жречества, что насаждало везде своих Покровителей, позабыв веру предков.
А вы и знать не знаете, что бывает что-то кроме леса да реки, да далеких руин на севере, ни разу не видали, как живут люди в далеких городах у теплого моря. И куда не сунься, везде вы – чужие, пришлые, не местные. Ухмыльнется болотник: «Не ходи туда, глупый человек, трясина впустит, да не выпустит». Скривит губу офицер в форпосте: «Проходи, голытьба лесная, да смотри, не озоруй здесь».
Но вы-то знаете, зачем вы здесь. Чтобы не был забыт древний Обряд. Чтобы плыли по капризной извилистой реке тяжело груженые железом и медью барки. Чтобы ваши дети и внуки могли сказать: «Мы здесь живем».
Забираться в эту глушь имеет смысл только по делу. По очень важному делу, которое погонит вас в долгий путь на самую окраину Империи, в дикие края, где ни благ цивилизации, ни надежной защиты, ни даже самой плохонькой гостиницы. Может быть, вы ищете новой жизни и надеетесь, что эта суровая земля станет вашим новым домом. Или вас прислали сюда по долгу службы в форпост – с краткой проверкой или надолго, на повышение или наоборот, за какую-то провинность. Или вы узнали, что несмотря на все трудности и опасности здесь есть шанс быстро сделать неплохие деньги, и решили попытать счастья.
А быть может, вы просто бежали откуда-то издалека, в надежде, что тут вас никто не станет искать. Но пока вы здесь, все вы будете бережно хранить воспоминания о далеких краях, откуда вы родом – теплых, обжитых и куда как более радостных, чем эти.