В самом начале сентября я отправляюсь на рижский фестиваль Homo Novus, в рамках которого в составе международной группы художников буду участвовать в создании необычного произведения.
В здании заброшенной школы в Риге мы представим последовательность пространств и сцен, предназначенные для встречи двух людей, которые никогда не встречались до этого.

В докладе я расскажу о том, что это было, как мы работали и что получилось в итоге.

В театре сейчас большой популярностью пользуются ультракамерные проекты - для одного, двух, трех зрителей. Почему? Может ли такой опыт быть интересен мастеру РИ?

От Минска до Санкт-Петербурга или Москвы, можно сказать, рукой подать. Но на играх друг у друга мы бываем не так уж часто. Отчасти потому, что имеем о них весьма условное представление, сформированное обрывками информации, а иногда и откровенными мифами…
Сделаем шаг навстречу и попробуем восполнить этот пробел.
Начнем разговор с того, чем и как жили белорусские ролевики последние 20 лет, во что играли, и во что играют сейчас, и насколько самобытна «белорусская ролевая школа».
Добавим к этому социологический портрет белорусского ролевика и несколько наблюдений о его сфере интересов.
А под занавес очертим контур будущего белорусского сезона.

Мы все знаем, кто такой мастер, кто такой игрок, кто такой игротехник

Мастера придумывают модели, пишут правила и набирают игроков. Или игроков набирают капитаны команд?

Игроки получают вводные (или пишут их?) и играют свои роли (а ещё иногда пишут правила)

Игротехники режут чипы, раскладывают лут по полигону, строят данжи (и пишут правила для данжей) и играют эпизодических персонажей. Правда, эпизодический персонаж может застрять в игре надолго. Так что игротехники играют персонажей без свободы воли и выбора. Правда, иногда игроки играют таких же, но они игроки, а не игротехники. Или - игроки в мастерской позиции?

Кажется, я запутался. Надеюсь, вы тоже. Давайте вместе попробуем разобраться и найти выход?