Как сын канцлера стал нигилистом.
Михаил, сын Александра Михайловича, канцлера Российской империи, и
Полина, дочь Ивана Алексеевича Вышнеградского, были помолвлены с детства, с детства же дружили, почти всю жизнь.
В должное время, когда им обоим было это удобно с точки зрения карьеры и устройства жизни, они поженились.
У них был спокойный и красивый, гармоничный дом — образцовый, полная чаша; каждый занимался своим делом на службе Империи: Полина работала в образовании, Михаил — в армии, военным инженером. Жизнь каждого из них имела смысл — и вместе, и по отдельности. Можно даже сказать, что они были счастливы, особенно с 1861 года, когда у них родилась дочь, Кристина.
Для каждого родителя его ребенок особенный, единственный, ни на кого не похожий. Но Кристина действительно была необыкновенная — очень ласковая, доверчивая, совершенно некритичная. Словно не верила в зло, не могла его себе вообразить.
Солнечный ребенок, так звали отец и мать, и любящие дедушки.
Конечно же, все ее любили, единственный ребенок (а больше детей у Михаила и Полины не было, слишком много у Полины Ивановны было работы, и с каждым годом все больше).
Доверчивость и наивность, не по возрасту, Кристины беспокоила родителей, но не слишком уж — на дворе 60-е годы самого гуманного века, просвещенная Российская империя. Петербург, столица, центр мира — действительно, что плохого может случиться!
В конце 1876-го случилась беда, которая разрушила этот счастливый дом, не оставила камня на камне.
Кристина никогда не ездила в школу — ввиду ее нежного характера и особенных склонностей родители решили не отпускать ее от себя далеко.
Но у нее была замечательная гувернантка, английская, согласно моде, принятой в доме Горчаковых, где традиционно любили все английское.
Ее имя — мисс Джен Рейнольдс — прекрасные манеры, великолепные рекомендации. В доме Горчаковых она работала с 1868 года.

В доме Горчаковых мисс Рейнольдс впервые и встретила господина Тютчева, государственного цензора, а кроме того, старинного друга канцлера Горчакова, поэта.

Он полюбил ее и предложил руку и сердце. Их свадьба должна была состояться весной 1877 года.
Беда случилась к конце 1876-го, 2 декабря.
Тем роковым утром Кристина гуляла в Летнем саду с мисс Рейнольдс, когда... Что ж, до сих пор никому в точности не известно, что же там на самом деле произошло.
Мисс Джен нашли без сознания под деревом спустя 45 минут, с раной на голове, как от удара тупым предметом.
Кристины след простыл.
Михаил готов был пойти на что угодно, чтобы найти дочь и, разумеется, не пожалел бы для этого ничего. Поэтому, не теряя времени, он написал своему лондонскому знакомому, мистеру Шерлоку Холмсу, детективу-гению из Лондона. Нрав у того был сквернейший, но какая, к черту, разница, когда речь идет о любимой дочери.
Мистер Холмс прибыл из Лондона немедленно, Михаил успел ему в общих чертах рассказать о своей беде. Но очень скоро прибыли люди от канцлера и настоятельно попросили мистера Холмса обойти своим вниманием это дело — чуть не дошло до драки, но пришла Полина и попросила уйти вообще всех. Из уважения к ней господа покинули дом.
Тем же днем в дом пришел канцлер Горчаков и с непроницаемым лицом сказал, что делом занимаются на высшем уровне и что Михаил поступил весьма опрометчиво, попросив вмешаться частное лицо, ибо дело важности государственной.
Далее он настойчиво попросил Михаила и Полину уехать в загородное имение и ни во что не вмешиваться.
Полина и Михаил поверили ему — они всегда привыкли верить ему, и кто бы усомнился в слове железного канцлера.
В тот же день они уехали.
На следующий день, в ночи к ним приехал экипаж, из него вышла офицер жандармерии Эрина Фандорина.
Она сказала, что нет никакой возможности или времени объяснять, но Полина должна немедленно сопровождать ее, и нет, Михаил должен остаться, и все это ради спасения их дочери.
Конечно, Полина отправилась, не думая, не колеблясь.

Полина вернулась на рассвете, бледная как смерть, и сказала, что ей надо прилечь. Два дня она пролежала не вставая, отвернувшись с стенке, а Миша мучался страхом и подступающим пониманием, предчувствием, уже на самом деле зная, что произошло.
Каждый из них был уже в одиночестве.
И на рассвете третьего декабря у дома остановилась тройка Горчакова, сам он вышел со шляпой в руках и лицом серым-серым — Миша отстраненно подумал, какой же этот человек старик, а потом вспомнил, что это его отец.
Канцлер сказал: «Миша. Полли. Мне очень жаль...»
Ну и нечего больше было говорить.

Дальше были какие-то похороны, точнее, весьма торжественные, с караулом, будто провожают не юную девушку, которая никем не успела стать и ничего не успела сделать, а героя войны. Был и венок с императорским вензелем, и лично присутствовал князь Константин Николаевич, и шеф ОЖК Мезенцов, и еще-то шишки. Но все это не имело значения. Только маленький гробик, который опустили в мерзлую почву.

Так кончился красивый, счастливый дом, семейное счастье.
Про смерть Кристины тоже были еще какие-то отвратительные подробности, но ни Полина, ни Михаил не знают, им не рассказали — пощадили их, а они и не спрашивали, побоялись узнать.
Миша и Полина просто не смогли быть более вместе, даже смотреть друг на друга было горько.

Для Михаила с этого момента все имеющие раньше ценность вещи — служба, родина, Государь — потеряли смысл.
Хуже всего — это отец. С тех пор с Александром Михайловичем они так и не обменялись ни одним словом.
Все это обернулось как пеплом во рту — чем-то горьким и мертвым.
После этого Михаил покинул дом, покинул жену — просто потому, что не мог и не хотел ее больше видеть — хотя все эти годы, большую часть его жизни, она была его другом и товарищем.
Сейчас он живет с этой девушкой, Коломбиной, как муж с женой.
Она, юная, смелая, дерзкая — красит глаза разными цветами, белит лицо как кукла, и звалась кукольным именем.
Живет вызовом и удовольствиями.

Вместе с Коломбиной (или благодаря ей?) Михаил сошелся с этими ребятами из N., «новыми людьми», но это уже другая история.
Со временем все, что связано с дочерью, умерло, как умерла часть его души. Иногда он только вспоминает ту ночь перед похоронами Кристины, когда они долбили лопатами мерзлую землю (декабрь же), и хорошо что копать глубоко необходимости не было — ведь хоронили пустой гробик. Непонятно, почему, но это до сих пор кажется важным.
Про Полину, как он слышал — она молодец, как всегда. Фактически занимаемая ей сейчас должность одна из ключевых в Империи. Правда, она не использует более имя мужа, зовется Вышнеградской, по фамилии отца.
Ни Полина, ни Михаил не разговаривает больше с Александром Михайловичем, без наличия на то служебной необходимости.
Однако кажется, что из этой истории не вышло никакого ущерба для Российской империи.
Даже напротив, для Империи все обернулось хорошо.
Пострадала только их семья.

Как разрушился твой дом

Михаил, сын Александра Михайловича, канцлера Российской империи, и
Полина, дочь Ивана Алексеевича Вышнеградского, были помолвлены с детства, с детства же дружили, почти всю жизнь.
В должное время, когда им обоим было это удобно с точки зрения карьеры и устройства жизни, они поженились.
У них был спокойный и красивый, гармоничный дом — образцовый, полная чаша; каждый занимался своим делом на службе Империи: Полина работала в образовании, Михаил — в армии, военным инженером. Жизнь каждого из них имела смысл — и вместе, и по отдельности. Можно даже сказать, что они были счастливы, особенно с 1861 года, когда у них родилась дочь, Кристина.
Для каждого родителя его ребенок особенный, единственный, ни на кого не похожий. Но Кристина действительно была необыкновенная — очень ласковая, доверчивая, совершенно некритичная. Словно не верила в зло, не могла его себе вообразить.
Солнечный ребенок, так звали отец и мать, и любящие дедушки.
Конечно же, все ее любили, единственный ребенок (а больше детей у Михаила и Полины не было, слишком много у Полины Ивановны было работы, и с каждым годом все больше).
Доверчивость и наивность, не по возрасту, Кристины беспокоила родителей, но не слишком уж — на дворе 60-е годы самого гуманного века, просвещенная Российская империя. Петербург, столица, центр мира — действительно, что плохого может случиться!
В конце 1876-го случилась беда, которая разрушила этот счастливый дом, не оставила камня на камне.
Кристина никогда не ездила в школу — ввиду ее нежного характера и особенных склонностей родители решили не отпускать ее от себя далеко.
Но у нее была замечательная гувернантка, английская, согласно моде, принятой в доме Горчаковых, где традиционно любили все английское.
Ее имя — мисс Джен Рейнольдс — прекрасные манеры, великолепные рекомендации. В доме Горчаковых она работала с 1868 года.

В доме Горчаковых мисс Рейнольдс впервые и встретила господина Тютчева, государственного цензора, а кроме того, старинного друга канцлера Горчакова, поэта.

Он полюбил ее и предложил руку и сердце. Их свадьба должна была состояться весной 1877 года.
Беда случилась к конце 1876-го, 2 декабря.
Тем роковым утром Кристина гуляла в летнем саду с мисс Рейнольдс, когда... Что ж, до сих пор никому в точности не известно, что же там на самом деле произошло.
Мисс Джен нашли без сознания под деревом спустя 45 минут, с раной на голове, как от удара тупым предметом.
Кристины след простыл.
Михаил готов был пойти на что угодно, чтобы найти дочь и, разумеется, не пожалел бы для этого ничего. Поэтому, не теряя времени, он написал своему лондонскому знакомому, мистеру Шерлоку Холмсу, детективу-гению из Лондона. Нрав у того был сквернейший, но какая, к черту, разница, когда речь идет о любимой дочери.
Мистер Холмс прибыл из Лондона немедленно, Михаил успел ему в общих чертах рассказать о своей беде. Но очень скоро прибыли люди от канцлера и настоятельно попросили мистера Холмса обойти своим вниманием это дело — чуть не дошло до драки, но пришла Полина и попросила уйти вообще всех. Из уважения к ней господа покинули дом.
Тем же днем в дом пришел канцлер Горчаков и с непроницаемым лицом сказал, что делом занимаются на высшем уровне и что Михаил поступил весьма опрометчиво, попросив вмешаться частное лицо, ибо дело важности государственной.
Далее он настойчиво попросил Михаила и Полину уехать в загородное имение и ни во что не вмешиваться.
Полина и Михаил поверили ему — они всегда привыкли верить ему, и кто бы усомнился в слове железного канцлера.
В тот же день они уехали.
На следующий день, в ночи к ним приехал экипаж, из него вышла офицер жандармерии Эрина Фандорина.
Она сказала, что нет никакой возможности или времени объяснять, но Полина должна немедленно сопровождать ее, и нет, Михаил должен остаться, и все это ради спасения их дочери.
Конечно, Полина отправилась, не думая, не колеблясь.

Экипаж прикатил на пустырь, там было очень темно, Полина могла различить только фигуры в темноте, стоящие кругом напротив друг друга, будто оцепление.
Действительно, все это больше напоминало сцену боя.
Рядом оказалась англичанка, как потом Полина узнала, это была мисс Софи Вудман, представитель Скотланд-Ярда в этом расследовании.
Она осторожно взяла Полину за локоть и провела несколько шагов вперед и в сторону, потом остановилась и повернула в определенную сторону.
«Look hard, lady Gorchakova. For your daughter».
Секунд через тридцать вспыхнула как будто фосфорная вспышка, и вдали мелькнуло лицо Кристины — бледное и как будто искаженное. Но, безусловно, это была она. И, безусловно, она была жива, Полина точно видела.
Конечно, Полина рванулась было к ней, конечно, ее аккуратно остановили и увели оттуда, да она и сама осознала, как это было глупо. Последнее, что она видела краем глаза, это то, как круг людей пришел в движение и словно бы они медленно двинулись навстречу друг другу.
Дальше с ней очень коротко переговорил ее свекр, пока вел ее к экипажу — настойчиво уточнял, видела она ли дочь. Полина горячо пыталась убедить его, что это точно она, Кристина, его внучка, и что она точно жива. Он смотрел на нее с жалостью, она видела, что он не верит, и была беспомощна что-то сделать. Ее усадили в экипаж и увезли.
Дома она два дня она пролежала не вставая, отвернувшись с стенке, а Миша мучался страхом и подступающим пониманием, предчувствием, уже на самом деле зная, что произошло.
Каждый из них был уже в одиночестве.
И на рассвете третьего декабря у дома остановилась тройка Горчакова, сам он вышел со шляпой в руках и лицом серым-серым. Канцлер сказал: «Миша. Полли. Мне очень жаль...»
Ну и нечего больше было и говорить.

Дальше были похороны, очень торжественные, с караулом. И это было весьма любезно: был и венок с императорским вензелем, и лично присутствовал князь Константин Николаевич, и шеф ОЖК Мезенцов, и еще-то шишки.
Полина помнит, что ей приходилось решать все вопросы, и что она была постоянно очень занята, потому что Миша ничего не делал, он только стоял у края могилы, не двигаясь, даже почти не отвечая, когда с ним заговаривали, принося слова соболезнования. Смотреть на него было невыносимо, так что Полина и подошла даже, и сказала какую-то полную глупость, что-то о том, что яма не очень глубокая.
Он вздрогнул и посмотрел на нее, как первый раз увидел, а потом даже улыбнулся, по-доброму, как прежде, и сказал что-то вроде: «Это не страшно, Полли. Он все равно пустой».
Кажется, это был последний раз, когда они хотя бы поговорили по-человечески.

Так кончился их красивый, счастливый дом, их счастье.
Про смерть Кристины тоже были еще какие-то отвратительные подробности, но ни Полина, ни Михаил не знают, им не рассказали — пощадили их, а они и не спрашивали, побоялись узнать.
Миша и Полина просто не смогли быть более вместе, даже смотреть друг на друга было горько.

Михаил уехал из их дома, Полина знает, что он поселился в квартирке близ Сенного, знает даже, что он сожительствует с юной девушкой — она из студентов, эксцентричной и бесстыдной особой, зовет себя Коломбиной.

Полина даже не особо держит зла на мужа, вообще мало эмоций осталось с тех пор.
Хотя видеть его не желает, кроме служебной необходимости, да и имя его не использует более. Зовется Вышнеградской, по имени отца.
Другое дело — свекр, всесильный канцлер империи Александр Михайлович. Полина не сомневается, что именно он принял решение пожертвовать ее дочерью — своей внучкой, единственной — ради высших государственных интересов.
Полина даже не разговаривает больше с Александром Михайловичем без наличия на то служебной необходимости.
Однако по всему кажется, что из этой истории не вышло никакого ущерба для Российской империи. Даже напротив.
Пострадала только их семья.

Сын Михаил и его семья
Михаил, сын Александра Михайловича, канцлера Российской империи, и
Полина, дочь Ивана Алексеевича Вышнеградского, были помолвлены с детства, с детства же дружили, почти всю жизнь.
В должное время, когда им обоим было это удобно с точки зрения карьеры и устройства жизни, они поженились.
У них был спокойный и красивый, гармоничный дом — образцовый, полная чаша; каждый занимался своим делом на службе Империи: Полина работала в образовании, Михаил — в армии, военным инженером. Жизнь каждого из них имела смысл — и вместе, и по отдельности. Можно даже сказать, что они были счастливы, особенно с 1861 года, когда у них родилась дочь, Кристина.
Для каждого родителя его ребенок особенный, единственный, ни на кого не похожий. Но Кристина действительно была необыкновенная — очень ласковая, доверчивая, совершенно некритичная. Словно не верила в зло, не могла его себе вообразить.
Солнечный ребенок, так звали отец и мать, и любящие дедушки.
Конечно же, все ее любили, единственный ребенок (а больше детей у Михаила и Полины не было, слишком много у Полины Ивановны было работы, и с каждым годом все больше).
Доверчивость и наивность, не по возрасту, Кристины беспокоила родителей, но не слишком уж — на дворе 60-е годы самого гуманного века, просвещенная Российская империя. Петербург, столица, центр мира — действительно, что плохого может случиться!
В конце 1876-го случилась беда, которая разрушила этот счастливый дом, не оставила камня на камне.
Кристина никогда не ездила в школу — ввиду ее нежного характера и особенных склонностей родители решили не отпускать ее от себя далеко.
Но у нее была замечательная гувернантка, английская, согласно моде, принятой в доме Горчаковых, где традиционно любили все английское.
Ее имя — мисс Джен Рейнольдс — прекрасные манеры, великолепные рекомендации. В доме Горчаковых она работала с 1868 года.

В доме Горчаковых мисс Рейнольдс впервые и встретила господина Тютчева, государственного цензора, а кроме того, старинного друга канцлера Горчакова, поэта.

Он полюбил ее и предложил руку и сердце. Их свадьба должна была состояться весной 1877 года. Но случилась беда, которая разрушила и их счастье тоже.

Похищение. Беда
В самом конце 1876 года, накануне Рождества, когда никто и не ждал беды, дело Азазеля получило самое зловещее продолжение.
В 9:25 утра 2 декабря пришло известие о том, что в семье канцлера Горчакова произошла беда, неслыханная ранее в Империи, подлое злодейство.
В 8:30 его внучка Кристина отправилась гулять с гувернанткой в сад.
В 9:10 прогуливающаяся семейная пара обнаружила гувернантку, мисс Джен Рейнольдс, лежащую без сознания, с раной на голове как от удара тупым предметом.
Кристины или злоумышленников и близко не было, и следа никакого не было. Рядом с телом гувернантки на снегу лежала алая роза с запиской «Do you remember? I do. Ester».
Александр Михайлович помнил про леди Эстер и немедленно послал за
Эриной Фандориной, а сам отправился к шефу ОЖК, Николаю Владимировичу Мезенцову.
Над делом им предстояло далее работать вместе.

Do you remember Ester
Было понятно, что дело значительно больше, чем личное горе канцлера и его семьи — в начале января 1877 года в Петербурге должна была состояться Всемирная выставка, и кто бы ни стоял за похищением, вероятно намеревался ее саботировать самым страшным образом — это было бы дело в стиле последователей Азазеля.

Также необходимо было учесть тонкий дипломатический момент — в дело самым неприятным, даже подозрительным образом была замешана английская подданная. Во избежание ненужных осложнений канцлер принял решение подключить Скотланд-Ярд. В это в время выяснилось, что Михаил Горчаков, отец пропавшей девушки, уже обратился за помощью к господину Шерлоку Холмсу.
Было бы вдвойне нежелательно привлекать частное лицо, поэтому Александр Михайлович отправил настоятельную рекомендацию господину Холмсу не приезжать в ближайшую неделю в Россию, также написал в Скотланд-Ярд
Они прислали своего специалиста, мисс Софи Вудман.
Пока происходили переговоры по тонким дипломатическим материям, в кабинет Мезенцова была доставлена зловещая посылка — лента с платья Кристины и издевательская записка следующего содержания:
«Ждите дальнейших указаний и не медлите с их исполнением, а то девочка, скучающая по маме с папой, может никогда их больше не увидеть».

Надо сказать, что после инцидента с господином Холмсом канцлер позаботился о сыне с невесткой — отправил их за город, велев ни о чем не беспокоиться и ждать. Они ему верили безусловно и отбыли куда сказано.
Вторая ночь

Горчаков, Мезенцов, мисс Вудман и Эрина Фандорина разработали секретный план нейтрализации банды и спасения ребенка — хотя все, даже любящий дедушка, безусловно, понимали, что жизнь Кристины сейчас не приоритет, а важнее всего государственная безопасность.
В это время пришел новый посыльный, сунул небольшой сверточек и убежал.
Сверток — завернутый в шелковый носовой платок указательный палец молодой женщины, и записка в тоне:
«Мы требуем за внучку канцлера государственный архив Российской империи. А вот и небольшой сувенир от девочки. Уверены, что он придаст вам скорости. Если вы, конечно, не хотите, чтобы ребенок расстался с еще одним подобным сувениром».
Фандорина и мисс Вудман, не теряя времени, отправляются за посыльным, в течение десяти часов они находят штаб злодеев — небольшой дом с краю Сенного рынка.
В доме они находят тело девушки, уже три часа как мертвой. Она выглядит как Кристина, указательный пальчик на левой руке аккуратно отрезан.
На теле нет видимых следов насилия — причиной смерти детективы предполагают неоказание нужной врачебной помощи (известно было, что внучка канцлера была слаба здоровьем).
Также Софи успевает просмотреть бумаги на столе — это подробный план мероприятий Всемирной выставки. Что ж, догадка оказалась верна.
В это время в дом возвращаются злоумышленники, и Софи с Эриной приходится спешно отступить.
Они благополучно возвращаются и обо всем докладывают.
В это время в окно влетает камень, обернутый в бумажку, на которой тем же почерком написано:

«Вы отправили ко мне своих друзей — что ж, довольно невежливый жест, но я отвечу вам великодушием. Сегодня ночью в парке у старого памятника я покажу вам ребенка. Возможно, это напомнит вам о ценности человеческой жизни и что ничто не может быть выше ее, не так ли, господин Горчаков? Вы приведёте мать девочки (ребенок скучает, так сделаем же ей приятно) и принесете государственный архив. Иначе ваша внучка в течение суток будет доставлена вам. По частям. Сможете их выставить на Всемирной научной выставке в качестве экспонатов вашего безразличия — не правда ли, это ведь могущественное оружие для Российской империи, господин Горчаков?»
До назначенного времени несколько часов, Горчаков спешно отправил подтверждение встречи, а Фандорина отправилась за Полиной.
Точная копия государственного архива, но с фальшивыми документами, была приготовлена в течение двух часов после получения требований злодеев.
Они берут копию архива и отправляются в назначенное место.

Встреча. Ожидаемый обман
Встреча состялась на пустыре за городом.
Вооруженные люди выстроились напротив друг друга, по кругу.
Когда появляется Полина, ненадолго загорается белый свет, и дальше, в 70 метрах… Горчаков стоял даже ближе, чем Полина, и все же не разглядел лица. Потом он провожал ее до экипажа, и она все пыталась его убедить, что это точно ее дочь, точно Кристина. Полину было очень жаль.
Потом, когда Полину наконец увели, человек в маске потребовал передачи архива, что и было немедленно сделано.
«С вами приятно иметь дело, господин канцлер! Но, знаете, вы привели так много друзей, что у меня создается впечатление, что жизнь вашей внучки для вас стоит подороже государственного архива. Хм, что ж, тогда мы немного увеличим плату. Сущий пустяк».
Никто ему не ответил, и преступник в маске продолжил.
«Скоро в вашем чудесном городе пройдет Всемирная научная выставка. Я, знаете ли, так люблю такие мероприятия, где много людей вас внимательно слушают — отличная площадка для того, чтобы быть услышанным. Так вот, господин Горчаков, я предлагаю вам выступить на этой выставке. На открытии. И во всеуслышание заявить, что вы являетесь родным отцом детям Ее Величества Виктории, королевы Англии и Британии, императрицы Индии. Тогда ваша дорогая Кристина благополучно вернется домой».
Русские ждали чего-то именно такого — тем более что к тому моменту все знали, что девушка мертва.
Мезенцов подает сигнал — ваши люди открыли огонь, с той стороны ответили, потом раздался взрыв — ваши люди успели вовремя отойти.
Под развалинами ничего и никого не нашли, это по-прежнему узнаваемый стиль Азазеля.
Дальше канцлеру предстояло отправиться к сыну и невестке и рассказать им о том, что их дочь погибла.
Он сказал только: "Миша. Полли. Мне очень жаль". Они развернулись к нему спинами и ушли в дом. Больше не сын, не невестка с ним не заговаривали (если только изредка, по служебной необходимости).
Потом были похороны, очень торжественные — сам император прислал букет, а великий князь Константин Николаевич нашел время лично посетить похороны бедной девушки. В землю опустили пустой гробик.
Позже канцлер случайно узнал, что Михаил больше не живет с женой - они разошлись. Даже были слухи, что Миша живет в какой-то лачуге, с совсем юной-девушкой студенткой. Но в это канцлер с трудом может поверить.

Зато Всемирная выставка в Петербурге прошла 5 января 1877 года наилучшим, самым блестящим образом, без малейшего инцидента.

О мисс Джен Рейнольдс
Большую часть времени пока разворачивались события, мисс Рейнольдс пробыла в больнице. Потом ее несколько раз допрашивали — но видно было, как она потрясена случившимся с ее воспитанницей. Во время одного допроса канцлер Горчаков (шокированный произошедшим с его семьей) выложил на стол платок, в который был завернут отрезанный палец: «Вот что стало с вашей воспитанницей». Потом Мезенцов мягко выговаривал ему за это, да и сам Александр Михайлович признал, что был неправ.
Мисс Рейнольдс несколько дней провалялась в тяжелой горячке и снова была отправлена в больницу.
Из больницы ее должна была конвоировать обратно Эрина. Однако госпожа Фандорина явилась в Отдельный корпус в одиночестве.
На вопрос, где конвоируемая, Эрина ответила: «Мисс Рейнольдс на пути домой. Ее сопровождает мисс Софи».
На вопрос почему, она сказала: «Я должна была сделать в этой истории хоть что-то правильно».
Потом она положила рапорт об отставке, но в этом ей было отказано. Эрина Фандорина получила суровое взыскание и никаких поощрений за успешно проведенное дело.
Если к мисс Рейнольдс возникнут новые вопросы, всегда понятно, где ее искать. И на второй раз ожидают, что Эрина свой долг выполнит. Так, как этого от нее ожидают.

Всемирная выставка 1877 года.

В начале января 1877 года в Петербурге блестящим образом прошла Всеминрая выставка достижений науки и техники — все прошло идеально, без изъяна, без заминки. Одна есть информация, что некая зловещая международная организация злодеев предприняла попытку саботировать выставку самым ужасным образом. Это было предотвращено блестящей работой ОЖК.
Ничто на дается без потерь — есть жертва, юная девушка, внучка канцлера Горчакова. Она была взята в заложники злодеями. Спасти ее не удалось.
Император отправил на похороны букет и лично подписанные соболезнования семье, а великий князь Константин Николаевич нашел время лично посетить похороны бедной девушки.

Как убийственно мы любим.

Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор, и речи,
И смех младенчески живой?

И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!

Только год назад ты был очень влюблен и очень счастлив.
Ее звали Джен Рейнольдс, ты встретил ее в доме у своего доброго друга, Александра Михайловича Горчакова — она была гувернанткой при его внучке, Кристине (болезненная нежная девочка, ей требовался особый уход).
Ты влюбился в Джен, долго и робко ухаживал, гулял с ней в парке, писал ей стихи. Потом, наконец, сделал предложение и она сказала: «Да».

Свадьба была сговорена на весну этого года.
Но в конце 1877 года случилась беда, которая камня на камне не оставила от твоего счастья.
Беда поразила прежде всего семью Александра Михайловича.
Какие-то злодеи похитили его внучку, Кристину, когда она гуляла в парке с Джен.
Саму Джен ударили по голове. Она была в больнице, и все это время под конвоем жандармов.
Потом ее держали в Охранном отделении, и тебе не разрешали к ней пройти — старый друг Горчаков отказал в резкой форме. И суда не было.
Потом стало известно, что она исчезла (сбежала?). Гораздо позже ты узнал, что к этому причастна госпожа Эрина Фандорина, офицер жандармерии.
Несколько недель назад Джен прислала записку о том, что все с ней благополучно, она в Лондоне, у своей семьи. Но хотела бы забыть о России, как о страшном сне. Так как слишком больно это все. В ответ ты отправил ей стихотворение. Вот его часть:
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Кто касается девочки, Кристины, то она погибла. Это действительно очень темная история.
Очень многое было разрушено тем днем.

Семья дочери. Кристина.
Михаил, сын Александра Михайловича, канцлера Российской империи, и
Полина, дочь Ивана Алексеевича Вышнеградского, были помолвлены с детства, с детства же дружили, почти всю жизнь.
В должное время, когда им обоим было это удобно с точки зрения карьеры и устройства жизни, они поженились.
У них был спокойный и красивый, гармоничный дом — образцовый, полная чаша; каждый занимался своим делом на службе Империи: Полина работала в образовании, Михаил — в армии, военным инженером. Жизнь каждого из них имела смысл — и вместе, и по отдельности. Можно даже сказать, что они были счастливы, особенно с 1861 года, когда у них родилась дочь, Кристина.
Для каждого родителя его ребенок особенный, единственный, ни на кого не похожий. Но Кристина действительно была необыкновенная — очень ласковая, доверчивая, совершенно некритичная. Словно не верила в зло, не могла его себе вообразить.
Солнечный ребенок, так звали отец и мать, и любящие дедушки.
Конечно же, все ее любили, единственный ребенок (а больше детей у Михаила и Полины не было, слишком много у Полины Ивановны было работы, и с каждым годом все больше).
Доверчивость и наивность, не по возрасту, Кристины беспокоила родителей, но не слишком уж — на дворе 60-е годы самого гуманного века, просвещенная Российская империя. Петербург, столица, центр мира — действительно, что плохого может случиться!
В конце 1876-го случилась беда, которая разрушила этот счастливый дом, не оставила камня на камне.
Кристина никогда не ездила в школу — ввиду ее нежного характера и особенных склонностей родители решили не отпускать ее от себя далеко.
Но у нее была замечательная гувернантка, английская, согласно моде, принятой в доме Горчаковых, где традиционно любили все английское.

Беда случилась в конце 1876 года, 2 декабря.
Подробности тебе неизвестны, только в общих чертах.
Какие-то злодеи похитили Кристину и что-то требовали. Далее ими была предпринята попытка саботировать Всемирную выставку, которая, по плану, должна была пройти в Петербурге в январе следующего года (и тут тебе опять же неизвестны подробности). Эта попытка была предотвращена блестящей работой ОЖК совместно со Скотланд-Ярдом.
Но самое важное, что Кристину спасти не удалось. Ты не знаешь, что именно произошло.
Однажды ты спросил у Горчакова, как погибла наша внучка. Александр Михайлович ответил очень сухо и коротко, что, по-видимому, это произошло в первые часы похищения, и можно надеяться, что она не страдала.
Более он не стал говорить об этом. Не заговаривает о произошедшем и Полина, ни разу.
Их брак с Михаилом Горчаковым распался — Михаил живет отдельно, говорят, с любовницей.
Полина молодец и продолжает работу. Она со всем блестяще справляется.

Похищение внучки канцлера Горчакова
Осенью 1876 года в Скотланд-Ярд пришел запрос не из русской жандармерии, а от канцлера Российской империи (министра иностранных дел) Александра Михайловича Горчакова с просьбой как можно скорее выделить сотрудника для помощи в расследовании дела государственной важности. Это было весьма странно, так как по подобным вопросам Россия с Англией ранее не сотрудничала. Но всё бывает впервые, и в Санкт-Петербург была направлена Софи Вудман (сама Дебора Кросс не могла поехать, а кандидатура Софи подходила идеально, так как она была не только полицейским, но и агентом Кингсман). Вероятнее всего, Горчаков, известный любитель Туманного Альбиона, решил подобным жестом в очередной раз показать свое доверительное отношение к Британии.
Когда мисс Вудман приехала на российский берег, ей сообщили, что дело, в котором ей предстоит помочь разобраться, заключается в том, что похитили внучку Александра Михайловича Горчакова. Девочку звали Кристина и было ей 15 лет.
Дополнительной информации почти не было. Девочка гуляла в саду вместе со своей гувернанткой (звали которую Джен Рейнольдс; так как она была английской подданной, потому представителей Скотланд-Ярда и пригласили поучаствовать в процессе), когда на них напали неизвестные. Мисс Рейнольдс получила тупым предметом по голове и потеряла сознание, а девочки и след простыл. Как ни крути, причина для такого исчезновения могла быть только одна — профессиональная деятельность ее дедушки, канцлера. Как Софи стало известно, Горчакову пришла посылка, в которой лежала лента с платья внучки. Канцлер пригласил в свой кабинет Софи, Николая Владимировича Мезенцова и некую Эрину Фандорину, русского детектива, чтобы показать «подарок» от похитителей. К нему прилагалась записка: «Ждите дальнейших указаний и не медлите с их исполнением, а то девочка, скучающая по маме с папой, может никогда их больше не увидеть».
Пока присутствующие обсуждали возможное развитие ситуации, посыльный принес еще одно послание. Сверток и записку. В свертке лежал завернутый в шелковый носовой платок указательный палец, который явно когда-то принадлежал ребенку (неизвестно, правда, какому). В тот момент Горчаков сильно изменился в лице. Быстрым движением он развернул записку и прочитал: «Мы требуем за внучку канцлера государственный архив Российской империи. А вот и небольшой сувенир от девочки. Уверены, что он придаст вас скорости. Если вы, конечно, не хотите, чтобы ребенок расстался с еще одним подобным сувениром».
Софи вместе с Эриной Фандориной проследили за посыльным, принесшим сверток. Тот скрылся в небольшом домике на краю Сенного рынка. В этом доме они не находят ни одной живой души. Но на полу в гостиной лежит тело девочки. Софи видела фотографию Кристины и ей действительно показалось, что это та девушка. Фандорина, которая знала Кристину, коротко кивнула: «Да. Вот негодяи, боже мой…» При этом иных следов насилия или ран на теле Кристины не было, поэтому загадка была и в том, как именно умер ребенок. По информации от Горчакова, у его внучки всегда было слабое здоровье — возможно, она просто не вынесла боли, и врачебная помощь не была оказана вовремя.
Осматривая комнату, Софи успевает заметить на столе бумаги с подробным планом мероприятий Всемирной научной выставки, которая в ближайшее время должна состояться в Санкт-Петербурге. Что ж, догадка Горчакова, что преступники задумывали устроить саботаж этого мероприятия, оказалась верна.
Спустя мгновение у входной двери раздаются чьи-то шаги. Софи и Эрина по звуку понимают, что людей там много, поэтому спешно вылезают в окно и возвращаются к Горчакову, чтобы срочно обо всем рассказать. Александр Михайлович встречает их с суровым лицом и очередной запиской от похитителей: «Вы отправили ко мне своих друзей — что ж, довольно невежливый жест, но я отвечу вам великодушием. Сегодня в полночь в парке у старого памятника я покажу вам ребенка. Возможно, это напомнит вам о ценности человеческой жизни и что ничто не может быть выше нее, не так ли, господин Горчаков? Вы приведёте мать девочки (ребенок скучает, так сделаем же ей приятно) и принесете государственный архив. Иначе ваша внучка в течение суток будет доставлена вам. По частям. Сможете их выставить на Всемирной научной выставке в качестве экспонатов вашего безразличия — не правда ли, это ведь могущественное оружие для Российской империи, господин Горчаков?»
Софи, прочитав записку, подняла взгляд на канцлера и произнесла: «Мистер Горчаков, мне… Мне жаль, но ваша внучка мертва. Мы с мисс Фандориной своими собственными глазами видели ее тело».
После услышанного ни один мускул не дрогнул на лице Горчакова, но по его глазам Софи поняла, какой внутренний гнев сейчас сдерживает этот человек. Он отдал короткие распоряжения — подготовить фальшивую копию архива и отправить за его невесткой Полиной, матерью девочки. Он приказал всем строго-настрого молчать перед Полиной, так как «она слишком слаба, чтобы вот так принять эту новость. Я сам скажу. Но позже».
Так к назначенному времени в парке собралась необычно большая для этого времени компания людей. Часть из них была одета в форменные мундиры (эти люди стояли с одной стороны, рядом с Горчаковым и Софи), а часть — в простых одеждах и масках (то были похитители). Софи стояла рядом с матерью похищенной девочки, Полиной. Женщина была совсем плоха, нервничала, плакала. Когда вдалеке замаячили фигуры, она было рванулась вперед, судорожно повторяя: «Это Кристина! Кристина!», но ее быстро остановили. Софи поддержала слабеющую женщину под локоть и произнесла: «Держитесь, леди Горчакова. Ради вашей дочери». Произнося эти слова, она понимала, что обманывает Полину, но… Что же еще ей было делать. Софи, пытаясь разглядеть фигуры вдалеке, действительно заприметила девочку, поразительно похожую на Кристину — неудивительно, что мать приняла ее за своего ребенка. У Полины явно была истерика, поэтому ее поспешно увели от места встречи.
Главный похититель (тот, кто вел себя явно как главный — так правильнее сказать) протянул руку и коротко произнес: «Архив». Горчаков сухо кивнул и человек в форме, с поднятыми вверх руками, быстро пробежал вперед, положил перед похитителем бумаги и отбежал обратно. Человек в маске громко рассмеялся: «С вами приятно иметь дело, господин канцлер! Но знаете, вы привели так много друзей, что у меня создается впечатление, что жизнь вашей внучки для вас стоит подороже государственного архива. Хм, что ж, тогда мы немного увеличим плату. Сущий пустяк». Горчаков не произнес ни слова, и преступник в маске продолжил. «Скоро в вашем чудесном городе пройдет Всемирная научная выставка. Я, знаете ли, так люблю такие мероприятия, где много людей вас внимательно слушают — отличная площадка для того, чтобы быть услышанным. Так вот, господин Горчаков, я предлагаю вам выступить на этой выставке. На открытии. И во всеуслышание заявить, что вы являетесь родным отцом детям Ее Величества Виктории, королевы Англии и Британии, императрицы Индии. Тогда ваша дорогая Кристина благополучно вернется домой». Преступник замолчал, явно ожидая хода Александра Михайловича. Тот молчал секунд десять, после чего коротко кивнул. И ребята Мезенцова открыли огонь. Софи понимала, что если бы у Горчакова не было бы информации о том, что внучка мертва, то наверняка бы он так не стал рисковать (или стал?). Одна настойчивая мысль продолжала крутиться у нее в голове: «Но эта девочка была так похожа…»
И тут неожиданно раздался взрыв, накрывший всех похитителей и часть людей Мезенцова.
Когда дым развеялся, вокруг лежали трупы. Все похитители были мертвы. Тела ребенка нигде не было видно.
Спустя несколько дней Софи уже ехала домой, сопровождая мисс Рейнольдс. Последнюю не хотели отпускать из Санкт-Петербурга, и решить эту проблему помогла Эрина Фандорина. Софи перед отъездом пыталась привлечь внимание Горчакова к тому факту, что несмотря на то, что она видела труп Кристины, но и на встрече со злоумышленниками она видела ее же… Но канцлер не желал ничего слушать об этом.

Работа в Санкт-Петербурге
Этот город Джен всегда будет вспоминать с тоской и страхом. Удивительное дело, но именно здесь она встретила мужчину, которого полюбила, и именно здесь она совершила самую большую ошибку в своей жизни.
Джен всегда гордилась своим воспитанием и манерами. Брат заботился о том, чтобы она получила не только лучшее (разумеется, в Англии!), но и всестороннее образование, поэтому помимо английских преподавателей она была отправлена на обучение в Смольный институт.
По возвращении в Лондон ее не раз приглашали быть гувернанткой при английских леди — так она обрела репутацию и отличные рекомендации. Видимо, именно благодаря им и ряду знакомств в Санкт-Петербурге, Джен получила приглашение стать гувернанткой при Кристине Горчаковой, внучке канцлера Российской империи. Это было столь щедрое и столь неожиданное приглашение, что она согласилась.
Ее подопечная была чудесным, добрым, но очень болезненным ребенком. Девочка с удовольствием впитывала знания и смотрела на «мисс Джен» с большим интересом.
Санкт-Петербург разительно отличался от Лондона. Всё здесь — и люди, и вещи — были другими. Мисс Рейнольдс, несмотря на то что это был ее второй визит в Россию, всё равно чувствовала себя здесь чужой и скучала по дождливым мостовым Лондона. И единственным, что заставляло ее улыбаться в этом неприветливом городе, был Федор. Федор Тютчев.
https://pp.vk.me/c624720/v624720367/42647/VBrBT4Bu_kM.jpg
Поэт, он был другом Михаила Горчакова (который являлся сыном канцлера Горчакова) и частенько захаживал к нему в гости. В один из таких визитов они с Джен и познакомились. Со временем симпатия переросла в любовь, и Федор сделал Джен предложение. Она согласилась, несмотря на то что в Лондоне ее к тому моменту ждал другой жених, кольцо от которого она осмотрительно снимала перед встречей с новым возлюбленным. Но об этом Тютчеву было знать необязательно.
Так прошла пара месяцев, и однажды Джен получила записку: «Двойная жизнь — что может быть прекраснее. Но как дорого вы цените ваши секреты?»
Девушка испугалась, но пересилить себя и признаться Федору не смогла. Через пару дней пришла еще одна записка: «Вы любите прогулки? Я представляю небольшую дорожку английского парка, на которой стоите вы. И с двух сторон к вам идут оба ваших жениха. Останавливаются и явно ждут, к кому же вы пойдете. Такой интересный выбор, не правда ли?»
Волнение всё возрастало. Кто же это мог быть? Следующая записка не принесла ответов: «Мисс Рейнольдс, вам нужно сделать выбор. Или я сделаю его за вас. Но знайте, что вы можете отказаться от этой игры. Всё очень просто. Вам нужно всего лишь завтра не изменять своим привычкам и совершить прогулку по английскому парку. Вместе с вашей очаровательной подопечной, разумеется. Только вы и она. И никакого выбора делать не придется. Решать вам».
Джен была в ужасе. Записка сквозила угрозой. Она не понимала, о каком выборе идет речь и не угрожает ли при этом что-то жизни Джона и Федора? Девушка была в смятении, поэтому решила согласиться на условия записки. Как бы то ни было, но они и так с Кристиной каждый день с утра гуляли в этом парке — такие прогулки шли на пользу болезненному ребенку. Поэтому на следующий день около 9 утра они с девочкой шли по тенистой аллее. Вокруг не было ни души, а Джен боялась лишний раз обернуться. Кристина напевала какую-то мелодию, как вдруг мисс Рейнольдс почувствовала резкую боль в затылке и начала падать. Девочка закричала, и к ней тут же подскочили двое мужчин, один из которых грубо схватило ее за шею, тем самым заставив замолчать. Девочка захрипела — это было последнее, что увидела Джен перед тем, как потерять сознание.
Ее нашли какие-то случайные прохожие, и следующие недели превратились в настоящий ад. Как выяснилось, Кристину похитили (а резкая боль у Джен в затылке была ничем иным, как следствием удара тупым предметом). Стоит ли говорить, что это похищение превратилось в политическую проблему номер один для всей семьи Горчаковых? С Джен поговорили по очереди родители Кристины и сам канцлер осыпал ее вопросами и чуть ли ни угрозами, но она упорно повторяла, что, как обычно, гуляла с девочкой по парку и тут неожиданно на них напали. Она не запомнила лиц нападавших, лишь сказала, что то были какие-то мужчины. Мисс Рейнольдс доставили в больницу, где она, не переставая, принимала посетителей — всё больше жандармов, задававших одни и те же вопросы. Но она не говорила ничего нового — всю правду сказать она боялась, ведь так ее сочтут соучастницей и… Она боялась подумать о том, что ждет ее в таком случае, учитывая нрав канцлера… Нет, она не могла признаться.
Встреч с Федором она избегала. Насколько ей удалось узнать, за Кристину требовали какой-то выкуп и, не получив его, девочку убили. Это известие тяжким бременем легло на плечи Джен. Она поклялась себе забыть всё, что произошло. Мисс Рейнольдс не хотели выпускать из Санкт-Петербурга, ее подозревали в причастности к похищению, не могли это доказать, но и отпускать не желали. Уехать из России ей помогла Эрина Фандорина, передав девушку английскому детективу Софи Вудман, вызванной на помощь русской жандармерии.
Уже прибыв на берег Туманного Альбиона, она разорвала помолвку с Джоном и написала Федору: «Я дома и желаю забыть о России, как о страшном сне. Прощай». В ответ спустя несколько недель она получила письмо от Тютчева:
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел — спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Всё опалили, выжгли слезы
Горячей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебны взоры, речи
И смех младенческо-живой?
И что ж теперь? И где ж всё это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло...
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль злую, боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..
А спустя еще несколько дней ей пришло другое письмо: «Вы оказали мне неоценимую помощь. Я никогда вас не забуду и надеюсь, что наши пути еще пересекутся. М.»

Я не верю своим глазам
Пару дней назад ты прогуливалась по улицам Лондона, как неожиданно остановилась и глаза твои в ужасе распахнулись — перед тобой шла Кристина. Ты могла поклясться, что это именно она. Не думая ни секунды, ты подошла к ней и поздоровалась. Лицо девочки было удивленным. Она не узнала тебя и поспешила дальше по своим делам.

Михаил Горчаков
Шерлок и Михаил никогда не были близкими друзьями, но их знакомство оба считали удачей (пожалуйста, придумайте вместе с Готмогом, как именно могли познакомиться ваши персонажи). Поэтому, когда в 1876 году в жизни Горчакова произошла беда, он, не задумываясь, обратился к лучшему сыщику Европы. Речь шла о том, что была похищена дочь Михаила, Кристина (по совместительству и внучка канцлера Российской империи). Шерлок, разумеется, не отказал знакомому в помощи.
Правда, когда он приехал в Санкт-Петербург, на вокзале его встретили люди канцлера и сдержанно объяснили, что в его услугах не нуждаются. Шерлок в свойственной ему манере ответил мужчинам и… Драка не завязалась, но поднявшийся шум позволил мистеру Холмсу скрыться от встречавших его людей.
Так он пришел к Михаилу и тот рассказал о том, что 2 декабря с утра, когда Кристина со своей гувернанткой мисс Джен Рейнольдс была на прогулке в парке, на них напали. Мисс Рейнольдс сильно ударили по голове (и та потеряла сознание), а девочка была похищена. Пока он больше ничего не может сказать, так как делом занимается его отец лично и не допускает утечки информации.
Шерлок пытался проникнуть в больницу, где лежала мисс Рейнольдс, но его к ней не пустили. Он начинал выходить из себя. В очередной раз придя в дом к Михаилу, он понял, что что-то произошло. Точнее, произошло что-то очевидное. Траурные наряды и мрачные лица говорили о том, что переговоры Горчакова-старшего прошли неудачно и девочка умерла. Михаил жалел, что отец не допустил к этому делу Шерлока, но сейчас это уже не имело значения. После похорон Кристины Шерлок уехал в Лондон. У него остались странные ощущения от этой поездки — такое чувство, что это дело еще не закончено.
Когда Шерлок вернулся домой, на столе у него лежала записка: «Если бы вы вмешались, у девочки бы был шанс. М.»

Шанс отомстить
Смерть леди Эстер стала для тебя сильным ударом. Ты испытывала гнев, когда думала о виновных в ее гибели. Поэтому, когда в конце ноября 1876 года тебе пришло следующее письмо, ты холодно улыбнулась.
«Я знаю, как дорога вам была леди Эстер. Поверьте, столь же дороги ей были и вы. И я надеюсь, что ваша душа, как и моя, требует справедливого возмездия. Её смерть не должна остаться безнаказанной. Если вы согласны, то вместе мы станем карающей рукой для этих русских выродков. Соберите надежных людей, не меньше десяти человек, и пусть они отправляются в Санкт-Петербург. Там их встретят и передадут дальнейшие инструкции. М.»
Молли крепко сжала письмо. Она не знала, кто был его автором, но шанс отомстить за человека, спасшего когда-то ее жизнь, стоил для нее много. При помощи доски объявлений она наняла 14 крепких парней, и те уехали в Санкт-Петербург. Больше она их не видела.

Потерянная девочка

Два года назад на улице Лондона Динни, последняя лондонская беспризорница, нашла замерзшую и измученную девочку, лет 15. Девочка не помнила кто она и что она здесь делает, и не понимала где ее дом. На руке у девочки не хватало одного пальца.
Динни отвела ее в эстернат, к леди Мери, потому что точно знала, что там девочку примут с радостью.
Девочка так и не вспомнила кто она и где ее родители, но в эстернате прижилась. Сейчас ее зовут Роберта Стаф и она по прежнему дружит с Динни.

Новый палец

У одной из воспитанниц эстерната Роберты Стаф на руке отсутствовал палец. леди Мэри Карлайл обратилась к попечителям приюта с просьбой о помощи и они оплатили установку импланта. Обратились по этому поводу они к известному лондонскому хирургу Джону Ватсону. Доктор Ватсон сразу предложил провести операцию в Петербурге, потому что там лучшие операционные, приспособленные для имплантации, но девочка по какой-то причине категорически не хотела выезжать из Лондона. Она плакала, боялась и умоляла не заставлять ее.
В результате доктор провел операцию в своем кабинете. Операция прошла успешно, но, к сожалению, были побочные эффекты и Роберта некоторое время болела. За время лечения она довольно близко познакомилась с доктором Ватсоном и жителями его дома: мистером Холмсом и миссис Хадсон

Воспоминания Роберты

Воспоминание 1
Теплый светлый дом с высоким потолком, запах чего-то сладкого6 как будто свежего ванильного хлеба и горячего вина с яблоками и медом, а еще — запах хвои, резкий и свежий.
Вокруг много людей: мужчины во фраках, торжественные и красивые, женщины в светлых платьях и россыпях блестящих брызг на шее, на висках, волосах… они смеются, поднимают бокалы, целуют друг друга в щеки… среди этой праздничной толпы ослепительная белая женщина, от нее невозможно оторвать взгляд, невозможно забыть.
У тебя в руках шкатулка, зубчатая, в камнях и ракушках. Когда ее открываешь, она начинает играть.
Это подарок той ослепительно белой женщины и оттого он вдвойне дорогой.

Воспоминание 2
Ты пьешь чай, с молоком и земляничным джемом, и говоришь, что очень хочешь учиться. Так же, как твоя подруга Елена. Твои родители обсуждают вопрос, достаточно ли ты взрослая, для того чтобы выйти в большой мир. Жалко, что ты не видишь их лиц — все твое внимание поглощено джемом. Ты думаешь о том, что сахар, наверное, сделал бы напиток еще вкуснее, но королева Виктория никогда бы этого не одобрила.
Ты здесь-и-сейчас не понимаешь, при чем тут королева, но ты-в-воспоминаниях совершенно уверена, что слишком взрослая, чтобы класть в чай с молоком — сахар.

Воспоминание 3
Ты в гостях у твоей подруги Елены, вы смеетесь и дурачитесь у нее в комнате. И ты решаешь напугать ее: это же так весело. Ты застываешь, как каменная, как мертвая, не отрывая взгляда от зеркала.
Ты знаешь, что в семье у Елены есть предание о двойнике и зеркале как предвестии смерти, и надеешься, что она хотя бы немного испугается. Но Елена сразу понимает, что это розыгрыш, и начинает тебя тормошить. Ты стараешься удержать каменное лицо, но очень быстро сдаешься, и вы обе падаете на диван, задыхаясь от смеха.

Воспоминание 4
Ты лежишь в постели и болеешь. Очевидным образом ты очень давно больна, у тебя совсем нет сил.
«Она не может ходить в школу, это невозможно. Наша девочка слишком больна», — наверное, это говорит твоя мать, потому что голос — женский.
Это очень странное воспоминание, потому что сколько ты себя помнишь — ты болела только один раз, после установки протеза. А в твоем воспоминании ты думаешь, что болезнь не закончится никогда.

Воспоминание 5
Ты не уверена, воспоминание это или твоя фантазия, но ты часто видишь перед мысленным взором шарманщика. Тебе кажется, что он защищает тебя от бед, и звук его шарманки приносит успокоение. Ты не уверена, что истории про него — воспоминания, потому что в отличие от остальных твоих воспоминаний они меняются от твоего настроения и состояния. Иногда тебе кажется, что шарманщик это только игрушка, а иногда — что это реальный человек.

Елена:

Разговор за завтраком.

Это был ранний завтрак, как было принято в семье — рано вставать, много работать.
Все пили кофий, а Кристина, которая его не любила, пила чай с молоком.
Вообще-то, если задуматься, Кристина любила чай с молоком и с сахаром.
Но все-таки это было уже не очень прилично для ее возраста. Тогда Кристине было десять лет, мисс Джен сказала, что английская королева Виктория была бы очень разочарована, если бы узнала, что такая взрослая девочка пьет чай с молоком и сахаром.
Кристина восприняла эту абстрактную английскую королеву Викторию близко к сердцу и, кажется, поверила. С тех пор у нее эта привычка прекратилась.
Хорошо, что английская королева не возражала, чтобы чай пили с молоком и земляничным джемом. Это Кристина очень любила.
За тем завтраком говорили о том, что Кристина уже очень хотела бы учиться в Университете, как ее подруга Елена. За тем завтраком серьезно говорили о том, возможно ли это, и вроде бы склонялись к мысли, что кажется, что и возможно. Михаил был горячо за, да и Полина начинала верить, что можно уже отпустить их девочку в мир.
Тогда решили повременить и посоветоваться с дедушкой.
Потом мисс Джен и Кристина отправились в зимний парк.
Это было утро 2 декабря 1876 года. Когда Кристина ушла из дома и не вернулась больше.

Кристина:

** Любимая игрушка**

Когда Кристина была совсем маленькой, у нее была любимая игрушка — шарманщик. Она даже спать ложилась с ним и всех уверяла, что он с ней разговаривает. Когда Кристина пропала, шарманщика так и не нашли. Наверное, и хорошо, слишком больно было бы.

Солнечная подруга

Это история с плохим концом.
У тебя была подруга, Кристина, дочь Михаила и Полины Горчаковых.

Она никуда не ездила в школу — говорили, у нее были какие-то для этого проблемы со здоровьем, но вы часто гостили друг у друга.
Она была очень славная, все время смеялась, все время ямочки на щеках, и кажется, даже в самый сумрачный петербургский день в ее темных волосах играло солнце.
Еще удивительно — она, кажется, ничего на свете не боялась, так как бесконечно доверяла миру.
Ее очень завораживало ваше семейное предание о двойнике в зеркале и скорой смерти — она все время про это заговаривала и шутила про это.
Она гостила у тебя в конце ноября 1876 года несколько дней. Была уже почти зима.
Ты помнишь такой эпизод. Вы смеялись — как всегда, дурачились у тебя в комнате. И вдруг Кристина застыла, как каменная, как мертвая, не отрывая взгляда от зеркала.
Ты, конечно, сразу поняла, что это только розыгрыш, что это просто ее дурацкая шутка. И все же начала тормошить, и все же успела — самую малость — испугаться. Когда Кристина все-таки не выдержала и упала на диван, задыхаясь от смеха….
Потом она еще долго перечисляла тебе, что ее несет по течению реки, и волосы струятся по воде, или нет, она лежит, руки порезаны, кровь течет, не останавливаясь. И никто никто ее не найдет.
Потом Кристина уехала, вы тепло простились, поздравляли друг друга с дар
Потом твоя солнечная испугала тебя гораздо .. на более долгий срок. Где-то в середине декабря ты узнала. что Кристина умерла, странным образом, никто не знает как. Говорят, ее похоронили - но в землю закопали пустой гроб.
Это очень тоскливая, вяжущая до сих пор сердце история. Смерть странна и неестественна, особенно когда вам нет и двадцати. И смерть Кристины тоже такая вязкая и холодная.
После этого у них в семье что-то пошло не так. Ты хорошо знаешь мать Кристины, Полину Ивановну Горчакову (хотя она более не пользуется фамилией мужа, зовется фамилией отца — Верещагина).
А про ее отца ходят еще более дикие слухи — что он теперь не живет с женой, а с юной студенткой, ее ты хорошо знаешь, это Катя Коломбина.
Хотя это не слухи, а правда.
Правда, о которой не говорят.
А Кристину до сих пор сложно забыть.