Сергей Боткин.
Талантливый врач и хирург, математик и философ. Пропал в марте 1873 года. Ничего о нем совершенно неизвестно.
Жена пропавшего, София Боткина, работает в Академии Пироговой врачом общей практики. Дочь Евгения также учится на медика.
Друг семьи.
Александр Матвеевич Платов — старинный друг семьи Долгоруковых, сослуживец еще отца Екатерины Михайловны.
Он стал крестным сыном Георгия, старшего сына Екатерины.
Также Платов знаком и дружен с Мэри Долгоруковой, ухаживал за ней — и был сослан в отдаленные части из-за ревности ее мужа, князя Михаила Долгорукова. Может быть, теперь, когда Мэри давно уже вдова, он решится вновь ухаживать за ней?
Что-то сломалось.
Хоть убей, следа не видно.
Сбились мы, что делать нам?
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам...
Сколько их, куда их гонят, что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
У каждого из вас свои причины быть на этом пути, на этой дороге, быть тем, кто вы есть, чувствовать то, знать то, что вы знаете.
В общих чертах случилось вот что: однажды мир, выстроенный, разумный, регулируемый — дал трещину.
ttp://vignette1.wikia.nocookie.net/tardis/images/e/e0/Crack_Behind_Craig's_Fridge.jpg/revision/latest?cb=20130731071833
Сначала она была словно незаметна, с первого, со второго взгляда, однако как только глаз ее замечает, ничего больше словно не имеет значение, не остается прежним.
Таких как вы, мир зовет безумцами и принудительно лечит. Если поймают.
ПЛАТОВ.
Цели Платова.
Платов использует нигилистов как инструмент для достижения своей политической цели (сам все замечательно сформулировал):
«Задача не сколько в убийстве императора, сколько в переходе власти к правильному наследнику, разделяющему идеи панславянизма и русской гегемонии в Европе, даже если это повлечет за собой войну. Могу этот концепт расписать подробнее.
Я преследую идею не террора и убийства ради убийства, а именно возвращение идеологии начала XIX века, когда русское оружие наводило шороху по всей Европе. Убийство императора в данном случае лишь приведет к власти человека со схожими идеями, то есть поддерживающего гуманизм. Значит, нужно еще и подготовить наследника, разделяющего мои убеждения, а способов для этого много.
То есть, я хочу не революции, не бессмысленного убийства императора, но выхода России из этого псевдогуманистического пакта, переноса войны между империями с дворцов на европейские поля сражений (Балканы в данном случае не в счет). Панславянизм — да, согласен, этим же можно объяснить войну на Балканах. Можно еще вспомнить идею русских императоров о воскрешении Византии и Константинополя, но это другое дело».
С группой ты общаешься короткими записками, отсылая им полезную информацию о перемещениях императора, о будущих облавах и проверках, никогда ничего не требуя от них — они сами все делают.
После 1873 года впервые стало понятно, что целью может быть не только император, что хаос можно сеять и другими способами — например, террор против семьи императора и высоких чиновников, а также так называемых гуманистов.
Первая группа закончилась в 1878-м, впрочем, не прошло и и двух месяцев, как собралась новая.
Это полезный и мощный инструмент, их стоит беречь. Но это не единственный инструмент.
Другой мощный инструмент — это дружба с Екатериной Долгоруковой и влияние на ее сына.
Кружок 1870–1878 года.
Состав.
В данный момент из старого кружка на свободе две женщины: доктор Боткина и Агнешка Загурская. Если про Агнешку можно так сказать.
А.Князев. Друг.
С начала 1870-х годов в группу с регулярностью приходят письма — все они однотипно подписаны «А. Князев».
В этих письмах была жизненно полезная вам информация — о графиках поездок интересующей вас «цели», о сроках и времени жандармских проверок, и так далее.
Ни разу в письмах не было ложной или ошибочной информации.
Ни разу «Князев» ничего не потребовал от вас ничего, не давал инструкций: только предостережения, только жизненно важная информация.
Однажды от него пришло нечто иное, чем информация о перемещениях: что-то, что каждый из вас запомнил и сохранил в памяти.
Манифестация.
Российская империя сейчас похожа на тигра с вырванными зубами и когтями. Разжиревшего, ленивого тигра, который только и способен рычать на посетителей зверинца. Почему он таким стал? Как исполина превратили в игривого котенка? Это всё ваши идеи гуманизма. Русский народ веками проливал свою кровь во множестве войн. Мы страдали от ига татар, нашу землю топтали ливонцы, Москву грабили поляки, а шведы дошли до Украины. И где сейчас эти враги? Стали частью нашей империи. И как только мы подошли к границам «западного цивилизованного мира» — они сразу принимают нелепый пакт о гуманизме? Знаете, что это? Это — трусость. Это — страх перед сильным. Это — признание России самой могучей империей. А теперь подумайте вот о чем. Мы воевали с османами с момента их появления. С того момента, как туда потянулись караваны наших невольников, взятых в плен корыстными степняками. С того момента, как под пятой османского ига оказались наши балканские братья. Сейчас же, когда мы оказались как никогда близки к исполнению мечты императрицы-матери Екатерины. Не зря она хотела возродить греческую Византию, вернуть в православное лоно Константинополь. Два века сила русского оружия громила осман, и что мы имеем в итоге? Остановленные русские войска в пушечном выстреле от Константинополя! Остановленные не силой оружия, но дипломатическими ухищрениями этих самых цивилизованных стран! Позор! Нас, как малых детей, пожурили за то, что мы выгнали блохастого пса из чужого дома! Но этим деятелям гуманизма этого оказалось мало. Потом случился величайший позор нашего времени — Крымская война. Тут остается лишь выпить за упокой всех почивших воинов. Но именно тут западные псы поняли, что нельзя сломить Россию! И именно тогда был подписан этот позорный пакт. Гуманизм! Человеколюбие! И это говорят те, что владеют колониями по всему свету! Те, кто на смертях миллионов черных рабов выстраивал свое богатство! О, лицемеры! Из-за них Балканы превратились в адский кипящий котел, в котором бурлят человеческие славянские жизни. Для них они ничего не стоят, но это наши братья! Так почему мы должны поддерживать их идеи? Почему наши сухопутные крейсеры должны участвовать в их шахмотной игре? Почему мы не можем присоединить Балканы к нашей империи? Почему крейсеры, названные в честь величайших побед русского оружия последних лет, не могут подойти к стенам Вены? Воротам Берлина? Заливу Копенгагена? Ответ может быть только один.
Слабая власть порождает слабость народа. Покуда на престоле империи не окажется достойный, решительный человек — мы будем топтаться на месте. Мы будем заискивать перед Западом, выпрашивая объедки с их стола. Мы будем смотреть на смерть и разрушения на Балканах, как на веселую игру. У нашего государства нет друзей, кроме нашей армии и флота.
Теперь подумайте, нужен ли нам самодержец, не способный оторваться от механического трона? Не думаете ли вы, что покушения были неспроста? Не думаете ли вы, что государству Российскому нужна свежая кровь?
Сейчас письмо хранится у доктора Боткиной, единственной, кто остался из первого состава (так как про остальных неясно).
Князев — друг. Ни разу ни у кого из вас не было повода в этом усомниться.
Группа 1878 года. Новая пятерка.
Лидер — Михаил Горчаков, родной сын канцлера Горчакова.
Впрочем, у него есть самые серьезные личные причины мстить существующему режиму.
Боткина — единственная из прежней группы, именно она нашла Михаила и Коломбину.
Коломбина (Катя Салтыкова) — лидер небольшого закрытого кружка при Университете, «Священная Дружина».
В нее входят Женя Саломе и Ирина Салтыкова.
Они пока знают только Коломбину, и, конечно, предстоит испытать, можно ли им доверять.
Век разума наступил в России. Дело Засулич.
В 1878 году Россия наконец на деле показала, что не зря Петербургские конвенции названы по имени ее столицы.
Нигилизм — настоящая болезнь, по-своему — бич современной России, чума нашего времени. Всё новые молодые люди заражаются этим безумством.
С 1870 по 1878 год на императора-реформатора было совершено семь покушений.
После 1873 года был проведен ряд расследований и увольнений.
В 1876 году под следствием находился Юрий Некрасов, но в тот раз ничего доказано не было.
Товарищи взяли его на поруки, и он отправился на службу в отдаленную крепость на границу.
Покушение 1873 года было самым мрачным — чуть не стоило государю жизни, и только беспрецедентное мастерство хирургов спасло ему жизнь. Ходят упорные слухи, что его жизнь теперь, увы, зависит от функционирования протеза, названного Паровой трон.
Последнее покушение состоялось совсем недавно: император и вовсе не пострадал, а нападавшие были задержаны.
Это были две женщины, по странному совпадению (совпадению ли?) обе полячки:
Вера Засулич и Агнешка Загурская .
Впервые в истории судопроизводства в России судья Кони вынесла приговор: не каторга, не ссылка, а лечение в Наррентурме.
Досадно в этой истории вот что: в прессу просочилось имя Веры Засулич. Хотя Вера все еще проходит реабилитацию, есть надежда, что к тому времени, как она выйдет, ее имя перестанет быть на слуху, ее забудут.
Вторая нападавшая, Агнешка Загурская, прошла полную реабилитацию в Наррентурме, уже несколько месяцев как вернулась в Россию и работает на Путиловском заводе.
Сейчас в ее отношении соблюдается только одна профилактическая мера: регулярные консультации у штатного психолога, Лу Саломе.
Опыт излечения в Наррентурме настолько впечатляет, что сейчас госпожа Плевако в сотрудничестве с врачами Академии Пироговой — госпожой Бекетовой, госпожой Лу Саломе — работает над тем, чтобы аналог Наррентурма мог быть открыт и в Петербурге.
Уже решено, где могла бы располагаться будущая больница — Петропавловская крепость, пустующая уже более 30 лет, выглядит отличным планом.
Кружок 1870–1878 года.
Состав.
В данный момент из старого кружка на свободе две женщины: доктор Боткина и Агнешка Загурская. Если про Агнешку можно так сказать.
А.Князев. Друг.
С начала 1870-х годов в группу с регулярностью приходят письма — все они однотипно подписаны «А. Князев».
В этих письмах была жизненно полезная вам информация — о графиках поездок интересующей вас «цели», о сроках и времени жандармских проверок, и так далее.
Ни разу в письмах не было ложной или ошибочной информации.
Ни разу «Князев» ничего не потребовал от вас ничего, не давал инструкций: только предостережения, только жизненно важная информация.
Однажды от него пришло нечто иное, чем информация о перемещениях: что-то, что каждый из вас запомнил и сохранил в памяти.
Манифестация.
Российская империя сейчас похожа на тигра с вырванными зубами и когтями. Разжиревшего, ленивого тигра, который только и способен рычать на посетителей зверинца. Почему он таким стал? Как исполина превратили в игривого котенка? Это всё ваши идеи гуманизма. Русский народ веками проливал свою кровь во множестве войн. Мы страдали от ига татар, нашу землю топтали ливонцы, Москву грабили поляки, а шведы дошли до Украины. И где сейчас эти враги? Стали частью нашей империи. И как только мы подошли к границам «западного цивилизованного мира» — они сразу принимают нелепый пакт о гуманизме? Знаете, что это? Это — трусость. Это — страх перед сильным. Это — признание России самой могучей империей. А теперь подумайте вот о чем. Мы воевали с османами с момента их появления. С того момента, как туда потянулись караваны наших невольников, взятых в плен корыстными степняками. С того момента, как под пятой османского ига оказались наши балканские братья. Сейчас же, когда мы оказались как никогда близки к исполнению мечты императрицы-матери Екатерины. Не зря она хотела возродить греческую Византию, вернуть в православное лоно Константинополь. Два века сила русского оружия громила осман, и что мы имеем в итоге? Остановленные русские войска в пушечном выстреле от Константинополя! Остановленные не силой оружия, но дипломатическими ухищрениями этих самых цивилизованных стран! Позор! Нас, как малых детей, пожурили за то, что мы выгнали блохастого пса из чужого дома! Но этим деятелям гуманизма этого оказалось мало. Потом случился величайший позор нашего времени — Крымская война. Тут остается лишь выпить за упокой всех почивших воинов. Но именно тут западные псы поняли, что нельзя сломить Россию! И именно тогда был подписан этот позорный пакт. Гуманизм! Человеколюбие! И это говорят те, что владеют колониями по всему свету! Те, кто на смертях миллионов черных рабов выстраивал свое богатство! О, лицемеры! Из-за них Балканы превратились в адский кипящий котел, в котором бурлят человеческие славянские жизни. Для них они ничего не стоят, но это наши братья! Так почему мы должны поддерживать их идеи? Почему наши сухопутные крейсеры должны участвовать в их шахмотной игре? Почему мы не можем присоединить Балканы к нашей империи? Почему крейсеры, названные в честь величайших побед русского оружия последних лет, не могут подойти к стенам Вены? Воротам Берлина? Заливу Копенгагена? Ответ может быть только один.
Слабая власть порождает слабость народа. Покуда на престоле империи не окажется достойный, решительный человек — мы будем топтаться на месте. Мы будем заискивать перед Западом, выпрашивая объедки с их стола. Мы будем смотреть на смерть и разрушения на Балканах, как на веселую игру. У нашего государства нет друзей, кроме нашей армии и флота.
Теперь подумайте, нужен ли нам самодержец, не способный оторваться от механического трона? Не думаете ли вы, что покушения были неспроста? Не думаете ли вы, что государству Российскому нужна свежая кровь?
Сейчас письмо хранится у доктора Боткиной, единственной, кто остался из первого состава (так как про остальных неясно).
Князев — друг. Ни разу ни у кого из вас не было повода в этом усомниться.
Боткина и Вера Засулич
Боткина всегда выделяла Веру Засулич из всех, кого встречала.
Что-то было в этой девушке, внутренний огонь и вера в то, что ее современники возможно и не поймут ее выбор, но вот потомки оценят и поблагодарят. Нигилисты готовились совершить теракт, целью которого был Александр.
Она очень уважала Веру и практически ей любовалась.
Но внутренний огонь Веры был гибелен для нее самой. Она с детства
была некрепка здоровьем, а на почве стресса у нее случилось раскрытие язвы. К Боткиной ее подруга попала, когда было уже слишком поздно, начался сепсис и Боткина проклинала свое бессилие, когда вопреки всему никчемные люди выживают, а смерть забирает достойнейших. Но Вера не понимала, что дело настолько плохо: через бред она улыбалась, шутила и говорила, что когда она поправится, они с Боткиной непременно напьются шампанского, а умирать ей никак нельзя, да и не получится, потому что дело не закончено.
И Боткина поклялась ей, что она не умрет, потому что дело не закончилось.
И вот она стоит над ее телом и понимает, что не может не выполнить того, что обещала.
Она слышала о каком-то странном человеке, который умеет создавать копию человека и
возвращать его к жизни.
Она слышала, что его имя Шандор Ковач, венский ученый.
Она отправилась к нему, дальше Боткина все помнила как в тумане: он долго отговаривал ее, говорил, что это будет уже не совсем Вера, а скорее то, какой ее запомнили, хотя он с уверенностью может говорить, что чувствовать внутренний огонь она будет.
Боткина услышала то, что хотела, и согласилась. Потребовалось немало времени, денег, дневник Веры, и вот она уже стоит над ее новым, еще спящим телом и тихо
рассказывает как будто сказку о том, какой чудесной она была, надевает некие
браслеты Ковача на себя и на ее руку (они теперь связаны навсегда), и Вера
открывает глаза и улыбается ей...
Боткина тщательно приглядывалась к новой Вере и с каждым днем находила,
что сделала это не зря. Она видит перед собой настоящего человека.
Дальше было покушение, дальше Веру забрали в Наррентурм.
Боткина навещает ее, когда может — так часто, чтобы это не вызвало излишних подозрений.
Группа 1878 года. Новая пятерка.
Лидер — Михаил Горчаков, родной сын канцлера Горчакова.
Впрочем, у него есть самые серьезные личные причины мстить существующему режиму.
Боткина — единственная из прежней группы, именно она нашла Михаила и Коломбину.
Коломбина (Катя Салтыкова) — лидер небольшого закрытого кружка при Университете, «Священная Дружина».
В нее входят Женя Саломе и Ирина Салтыкова.
Они пока знают только Коломбину, и, конечно, предстоит испытать, можно ли им доверять.
Доктор Боткина и Горчаков
Горчаков встретил д-ра Боткину вот как: однажды он увлекся и ударил Коломбину сильнее, чем хотел, — она упала, и не приходила в сознание. Горчаков испугался — он вовсе не хотел бы ее убить или что-то такое.
Он выбежал на улицу искать помощь (хотя не очень понятно, как искать помощь и как объяснить ее ранение). На улице он встретил Софию Петровну Боткину, они были до этого отдаленно знакомы; он знал, что она врач.
По какому-то импульсу он почувствовал, что может доверять ей, сказал, что да, помощь нужна, и повел ее в дом.
Доктор Боткина вовсе не удивилась, увидев в его квартире молодую девушку с раной на голове, она спокойно оказала ей помощь.
Потом она сказала что-то еще более странное: что страсть к изменению и разрушению проявляется во всем, в том числе и так, и это нормально, она уже это видела.
Так Михаил и Коломбина поняли, что они нашли того, кого искали. Доктор Боткина рассказала им о первой пятерке, о Князеве, об Агнешке и о Вере Засулич, и о том, что с ними стало.
Агнешка
Агнешка и сестры Саломе, Лу Саломе и Женя, были подругами.
Агнешка была из поляков, семьи у нее не было, в юности она потеряла почти всех во время подавления польского восстания 1860 года — кажется, они даже не погибли, но потерялись. Хотя Агнешка не выглядела так, будто пережила такую потерю — всегда смешливая, всегда острая на язык.
Шоком для Лу и для Жени в начале этого года стало известие, что Агнешка участвовала в покушении на государя — это вообще-то было тайной, но Лу знала по роду службы, и сказала Жене.
Агнешку отправили на лечение в Наррентурм, она вышла через несколько месяцев.
Она сильно изменилась — кажется, ни осталось ни смеха, ни огня. Но Лу говорит, что это нормально, что на полную реабилитацию уйдет время, и что если работать над лечением и не оставаться одной, то все будет хорошо.
Сейчас Агнешка регулярно приходит к Лу на сеансы, и даже начала работать инженером на Путиловском заводе.
Правда, пьет много, но, говорят, и это нормальный симптом выздоровления.
Михаил Горчаков, инженер Плевны
Михаил Горчаков недолгое время (1875–1876 гг.) прослужил инженером на «Плевне» (в империи считается полезной практикой отправлять гражданских инженеров обслуживать огромные боевые сухопутные крейсеры).
Михаил покинул «Плевну» в 1876 году (написал рапорт о переводе в Петербург).
Это связано с тем, что в конце 1876 года в его семье произошла трагедия — при туманных обстоятельствах, чуть ли не за завесой государственной тайны, погибла его дочь.
Товарищи по службе пытались его расспрашивать, но Михаил довольно резко отказывался хоть что-нибудь об этом говорить. Насколько им известно, из всего экипажа «Плевны» он, однако, поддерживает приятельские отношения с графом Зуровым — кажется, теперешний Михаил, мрачный и игнорирующий почти все мыслимые и немыслимые правила приличий, куда как больше Зурову по душе. Кажется, они прекрасно понимают друг друга.
Михаил Горчаков, инженер «Плевны»
Михаил Горчаков недолгое время (1875–1876 гг.) прослужил инженером на «Плевне» (в империи принято время от времени отправлять гражданских инженеров обслуживать сухопутные крейсеры, это считается полезной практикой).
Михаил покинул «Плевну» в 1876 году, написал рапорт о переводе в Петербург.
Это связано с тем, что в конце 1876 года в его семье произошла трагедия — при туманных обстоятельствах, чуть ли не за завесой государственной тайны, погибла его дочь.
Товарищи по службе пытались его расспрашивать, но Михаил довольно резко отказывался хоть что-нибудь об этом говорить.
Диана бывала в доме Горчаковых на праздновании Рождества 1875 года.
Этот праздник она хорошо запомнила — тогда она появилась в своем ослепительно белом мундире и произвела фурор.
Запомнила Диана и девочку, дочку Горчаковых — Кристину, та весь вечер смотрела на нее восхищенными глазами, очень трогательно.
Диана подарила ей что-то красивое тогда, музыкальную шкатулку:
https://youtu.be/mO_11ayNIrQ
Это очень неправильная история: невозможно забыть, невозможно смириться.
Так просто не должно происходить.
Из всего экипажа «Плевны» Горчаков, впрочем, поддерживает приятельские отношения с Зуровым — кажется, теперь они даже сошлись лучше чем прежде.
Новый Зимний
Сразу после трагического, но все-таки неудачного покушения на императора Александра Второго в 1873 году, стала понятна насущная необходимость обеспечения безопасности Императора. Тогда, пока лучшие врачи страны боролись за жизнь Государя, а лучшие инженеры конструировали паровой трон, Константин Николаевич пришел к Путилову с идеей нового проекта: "Можешь ли ты, Путилов, забронировать Зимний дворец, да похлеще любого ОБЧРа?".
Всего за пару месяцев Зимний был обшит тяжелыми металлическими бронеплитами и теперь представляет из себя неприступную крепость. Работы были выполнены столь быстро, что Император даже не успел придти в чувство. Обшитый бронеплитами дворец потерял былой облик, видно поэтому обновленную конструкцию стали называть "Бронезимний".
Чудесное спасение
В тот страшный день октябрем 43 года государя Александра принесли на стол врача , истекающего кровью, с глубокими ранами на шее и на груди, на руках.
Казалось, что уже слишком поздно, что его не удастся спасти
Доктор София Боткина и доктор Пирогова делали все возможное, все что было известно врачебному искусству. Но жизнь в нем все слабела и слабела.
Когда уже оба врача опустили руки и расписались в своей беспомощности - действительно , казалось - молодая ассистентка профессора Пироговой, Варвара Ястржембская-Франкенштейн - сделала что-то неуловимое и дерзкое: она взяла несколько протезов, несведенную систему - и начала оперировать императора, как будто это базовое вживление, и как будто протезы готовы и сведены.
Самое поразительное, что ей это удалось - каким-то образом протезы прижились, тело государя их приняло, его состояние стабилизировалось, а потом он и вовсе пошел на поправку.
Смущает то, что до конца не ясен принцип работы системы протезов, и изучить их не представляется возможным - нет сомнений, что это мгновенно убьет государя.
Варвара Ястржембская-Франкенштейн в данный момент занимает должность лейм-медика при Александре, в ее обязанности водит два раза в сутки проверять стабильную работу протезов, обеспечивающих жизнь императора.
Паровой Трон, как с легкой руки газетчиков назвали протез Императора, пока представляется вторым медицинским научным чудом Петербурга.