Леди Эстер Максвелл, урожденная Грейвс
Леди Эстер Клерк Максвелл была воистину выдающейся фигурой XIX века. Она родилась в 1799 году, когда изобретения, основанные на красной ртути, уже вовсю изменяли общество и рамки привычного — но были еще в новинку. Техника и технологии окружали ее всюду: ее муж Джон Клерк и ее брат Джон Грейвс, хотя и были достойными джентельменами и в первую очередь вели адвокатскую деятельность, по моде того времени всегда старались быть на острие научных исследований и даже сами захаживали в лаборатории.
Юная Эстер Грейвс не могла остаться в стороне от этого — и стала одной из первых женщин, окончивших технический факультет Императорского университета в Петербурге. Она никогда не совершала никаких открытий сама, но раз за разом оказывалась человеком, выполняющим в лабораториях скучную работу — и задающим великим ученым неудобные вопросы. И ценность этих неудобных вопросов была в том, что они подталкивали ученых к тем ответам, которые и сделали их великими.
Эстер никогда не совершила ничего выдающегося сама (и шутила, что для девицы, родившейся в той эпохе, когда еще было неприлично появиться на улице одной, она достигла по-настоящему многого!), но способность нащупать слабое звено в рассуждениях или перспективное направление исследований ее отличали всегда.
В семье же у леди Эстер были взлеты — и были неудачи.
Ее собственный сын — непреходящая мамина гордость. Возможно, именно деятельный ум его матери оказал такое влияние на молодого Джеймса Максвелла, изобретателя первых прототипов боевых роботов. Журналисты с охотой отметили, что немолодая уже женщина даже прослезилась в тот момент, когда за заслуги перед Великобританией и всемирной наукой ее сына посвящали в рыцари.
И неудача — племянник, Алджернон Грэйвс, сын ее покойного брата. Унаследовал после смерти родителей заметные средства, но ответственности, увы, не унаследовал. Тетушка считала его весьма одаренным — но, кажется, молодой человек вовсе не интересовался ничем, кроме хороших лошадей и самоходных экипажей (по началу) и женщин и сомнительных компаний (когда подрос).

Эстернаты
В 1834 году леди Эстер открыла в Лондоне первый особый приют — «эстернат», как быстро его стали называть. Всю Великобританию облетело ее интервью, в котором она рассказывала об особой системе воспитания детей — на которую ее вдохновило рождение собственного сына Джеймса, которому в тот год как раз сравнялось два.
Эстенат в Лондоне открыл свои двери как для мальчиков, так и для девочек из любых сословий. Долгое время он оставался единственным — пока в 1868 году открылось второе такое же заведение, в Вене, под покровительством самой императорской семьи. Его курировала сама эрцгерцогиня Матильда Австрийская. Говорят, что леди Эстер удивительно сумела найти подход к девушке: она серьезно пострадала в результате несчастного случая в лаборатории и последний год провела, буквально потеряв смысл в жизни… Из-за травмы, сделавшей невозможной протезирование, эрцгерцогине Матильде запретили заниматься всем, что ей было прежде мило, — а девушка словно бы запретила себе жить, год проведя, уставившись в стену своих покоев и ничего не делая. А забота о детях, оставшихся без родителей, подарила царственной патронессе эстернатов вторую жизнь.
Кажется, распространение сети своих учебных заведений не было для леди Эстер первейшей задачей… Или просто холодная Россия ее долгое время не принимала? Тем не менее, в 1876 с личного благословения императрицы Марии Александровны открылось и петербургское заведение, налаживать быт в котором леди Эстер по своей привычке приехала сама.
В том же году разразился невнятный скандал — невнятный тем, что его явно старались положить под сукно. Собственный сын Эстер, Джеймс Максвелл, несмотря на всю свою близость к правящим кругам сумел узнать не так много.
Если коротко, то суть была в следующем. Леди Эстер Максвелл погибла в Петербурге, активировав взрывное устройство в особняке, который купила для размещения в нем эстерната. Сделала она это, как утверждала русская жандармерия, чтобы скрыть список некой террористической организации, которую сама же и возглавляла.
Никаких конкретных доказательств достойные господа из жандармов не приводили.
Тем не менее, в скором времени все эстернаты были закрыты под официальным предлогом «недостатка финансирования».
Только лондонский был почти немедля открыт вновь — Мэри, одна из воспитанниц леди Эстер, создала пансион «Восточный ветер». Говорят, что девушка внезапно получила большое наследство и не смогла смотреть, как разрушается то, что стало ей родным домом.

1876. Свадьба Петра Бекетова и Эрины Фандориной
Для празднования свадьбы Петра Бекетова и его невесты Эрины все собрались в доме отца жениха, ректора Университета Андрея Николаевича Бекетова. Петр по своей привычке был задумчив, на Эрину, обычно отличавшуюся весьма бойким нравом, тоже напала странная меланхолия. Почти всё торжество молодые просидели в отдаленной комнате — так, что даже стало казаться неприличным несмотря на то, что имели они на то уже законное право.
Наконец, Андрею Бекетову представился законный предлог прервать уединение молодых: прибыл курьер с секретной бандеролью из Третьего отделения. Разумеется, Эрина — по всегдашней привычке — от зова службы тотчас встрепенулась и вышла к курьеру.
– Извините, Андрей Николаевич, — тотчас попросила прощения Эрина у тестя, сторонясь, чтобы курьер положил бандероль рядом с ней (не приучилась пока еще именовать тестя по-родственному).
– Понимаю. Дело есть дело, – наклонил голову ректор, прикрыл дверь и сам встал снаружи, чтобы, не дай Бог, не влез кто посторонний.

Взрыв
Андрей Салтыков был старинным другом Петру Бекетову — так он и его невеста Грета оказались приглашены на злополучную свадьбу. И на правах старинного приятеля Андрей явно считал, что может и ворваться в комнату, где молодые уединились, пусть даже там на часах стоит сам ректор, фигура для студентов всегда окруженная ореолом почтения, пусть даже не при службе.
— Андрей Николаевич, давайте я покараулю. Дело молодое — сейчас со службой Эрины разберутся, так я быстро уговорю Петю к гостям выйти и не быть букой, — Андрей всегда был обаятельным. Грета, его невеста, скромно стояла в стороне. Оставаться с гостями, большую часть из которых она не знала, ей не хотелось, лезть в полусемейный диалог — тоже.
— Хорошо, — ответил ректор и, сдав пост Андрею, скрылся где-то в глубинах дома.
Почти тут же из-за двери выскочил молодой человек, тот самый курьер, — и ринулся к выходу, будто за ним черти гнались.
Андрей проводил его недоумевающим взглядом и через распахнутую дверь сделал шаг в комнату.
— Петя, что у вас тут…
В следующее мгновение из дверей вырвался огонь и белый дым. Грета дальнейшее помнила смутно. Медики и вовсе сказали, что удивительно ей повезло, что крепкие стены в доме ректора Университета: стой она немного ближе к пролету — и не сносить и ей головы...
Петра Бекетова и Андрея Салтыкова буквально разорвало на части. Отделались ушибами да ссадинами другие домочадцы, а Эрину спасло сущее чудо — за чем-то, показавшимся ей подозрительным, она ринулась через окно на улицу, тем и спаслась.

Бандероль с поздравлениями (за пару минут до взрыва)
К бандероли прилагался еще некий пакет — с поздравлениями, как предположил курьер. Закончив с формальностями, он отсалютовал, лихо развернулся и вышел. В затененной комнате было темновато, так что Фандорина, вскрывая на ходу конверт, подошла к окну.
И — увидела курьера, который вел себя немного странно. Он быстро сбежал по ступенькам, с разбегу вскочил в ожидавшую пролетку и крикнул кучеру:
– Пошел! Девять! Восемь! Семь!
Кучер взмахнул кнутом, на миг оглянулся. И Фандорина узнала в нем убийцу, знакомого ей по делу Азазеля!
– Стой! – бешено крикнула Эрина и скакнула через подоконник.
Кучер щелкнул кнутом, и пара вороных коней с места припустила рысью.
– Эрина! Ты куда?
Фандорина на бегу оглянулась. Петр высовывалась из окна, на его лице было написано полнейшее недоумение — как бывало, когда он находил особо затейливую череду рун в одном из своих исследований. В следующее мгновение из окна вырвался огонь и дым, лопнули стекла, и Эрину швырнуло на землю.
Какое-то время было тихо, темно и покойно, но потом в глаза ударил яркий дневной свет, в ушах гулко зазвенело, и Фандорина поняла, что жива. Она видела булыжники мостовой, но не понимала, почему они у нее прямо перед глазами. Смотреть на серый камень было противно, и она перевела взгляд в сторону. Получилось еще хуже – там лежал катыш конского навоза и рядом что-то неприятно белое, глянцево посверкивающее двумя золотыми кружочками. Эрина рывком приподнялась, прочла строчку, выведенную крупным старомодным почерком, с завитушками и затейливыми росчерками: «My Sweet Girl, This is a Truly Glorious Day!» Смысл слов не дошел до ее затуманенного рассудка, тем более что внимание контуженного привлек другой предмет, валявшийся прямо посреди мостовой и лучившийся веселыми искорками.
В первый момент Эрина не поняла, что это такое. Подумалось лишь, что на земле этому никак не место. Потом разглядел: оторванная по локоть рука с длинными пальцами, привычными для ученых и музыкантов, посверкивала золотым кольцом на безымянном пальце.

Нарушенное обещание
«Пообещайте, что охота на моих детей не станет целью вашей жизни», — попросила Эрину леди Эстер перед тем, как активировать свою адскую машину, — и Эрина ей поклялась. Нарушенная клятва тяжко лежала на сердце у Фандориной… И невольно вставал вопрос: не спаслась ли леди Эстер? Не потому ли устроила она то ужасное покушение?
Невольно вспоминалось, как с утра того самого дня Эрина делилась своими сомнениями с Петром, которому к вечеру судьба была погибнуть…
— Я виновата в том, что у этих детей нет того будущего, которое они себе желали. Только в жандармерии, у нас, отказали нескольким заявителям из сирот в практике… А сколько их по всему миру? И можно сказать, что это целиком моя вина, некого больше винить.
Петр говорил что-то успокаивающее (сейчас и не вспомнить, что, та проклятая кровавая каша стоит перед глазами!), что не стоит себя винить... Но не заблуждался ли он?

Азазель
«Азазель» – передовой отряд нового мира, который должен исподволь, постепенно прибрать к рукам штурвал управления миром. Они-то и брали на себя всю грязную работу, чтобы остальные дети леди Эстер остались незапятнанными.
Почему Азазель? Имя этого демона выбрала сама леди Эстер. Азазель – великий символ спасителя и просветителя человечества. Господь создал этот мир, создал людей и предоставил их самим себе. Но люди так слабы и так слепы, они превратили божий мир в ад. Человечество давно бы погибло, если б не особые личности, время от времени появлявшиеся среди людей. Благодаря каждому из них человечество делало скачок вперед. Прометей дал нам огонь. Моисей дал нам понятие закона. Христос дал нравственный стержень. Но самый ценный из этих героев – иудейский Азазель, научивший человека чувству собственного достоинства. Сказано в «Книге Еноха»: «Он проникся любовью к людям и открыл им тайны, узнанные на небесах». Он подарил человеку зерцало, чтобы видел человек позади себя – то есть, имел память и понимал свое прошлое. Благодаря Азазелю мужчина может заниматься ремеслами и защищать свой дом. Благодаря Азазелю женщина из плодоносящей безропотной самки превратилась в равноправное человеческое существо, обладающее свободой выбора – быть уродливой или красивой, быть матерью или амазонкой, жить ради семьи или ради всего человечества. Бог только сдал человеку карты, Азазель же учит, как надо играть, чтобы выиграть.
Леди Эстер по размышлению пришла к мысли, что Великая Война неизбежна. Современный мир закостенел в своих ограничениях. Все могут делать вид, что живут в Век Разума — но на деле живут в Век Ограниченности, Век Посредственности.
Таковы были идеи Эстер. Вы — избранные ею, самые верные и несгибаемые сторонники этих идей. Ваши жестокие методы она всегда объясняла просто: «Нельзя вычистить Авгиевы конюшни, не замаравшись. Один погибший спасает тысячу, миллион других людей».
Хотя какая-то часть в душе каждого из вас не верит, что такой выдающийся человек, каким была Эстер Клерк Максвелл, мог погибнуть — может так статься, что теперь только от вас зависит, будут ли ее идеи воплощены в жизнь или миру предстоит задохнуться и умереть в собственных испражнениях.
Вот список ваших боевых товарищей:

Дом Мефистофеля
Когда появился этот дом на Сенном рынке и кто его построил никто уже и не помнил. Кажется он стоял здесь всегда. Сначала каменным был только первый этаж с барельефом в виде Мефистофеля. Но после многочисленных пожаров остальные этажи тоже отстроили из камня. Правда, это не спасло злосчастный дом. Пожары в нем случались, как и раньше, регулярно. Так что большую часть своей жизни дом находился в состоянии зловещего уныния. Суеверные люди старались обходит его стороной. Экзальтированные особы, напротив, устраивали паломничества, воспевали в стихах и запечатляли в готических пейзажах. Со временем его так и прозвали дом Мефистофеля.

С наступлением Века разума дом тоже шагнул на новый уровень, сменив пожары на взрывы. Неизменным оставалось только одно, дому регулярно требовались человеческие жертвы. И предпочитал он людей не обычных.

1868 году — «Дом Мефистофеля» пожрал гениального ученого, Льва Анатольевича Уварова. Тот долгое время служил придворным фармацевтом. Но как только приобрел дом, его как будто подменили. Уваров оставил должность, переехал с Невского на Сенной рынок в злосчастный дом. И стал там вести достаточно затворническую жизнь. Если ему надо было выйти за каким то делом, он посылал вместо себя учеников. Говорят, всю неделю перед взрывом свет в цокольном этаже горел круглые сутки и от туда раздавались душераздирающие скулящие звуки. А если кому случалось заглянуть в окно, они потом рассказывали, что видели сгорбленную иссохшую фигуру Уварова с окровавленными руками и безумным взглядом. Один в один Мефистофель с барельефа.

1876 год — «дом Мефистофеля» арендовала английская филантропка, леди Эстер Максвелл. В нем был открыт первый российский эстернат — приют для талантливых детей, оставшихся без родителей.
Увы, в том же году в доме прогремел взрыв. Говорят, что это было связано то ли с тайными ритуалами вызова демонов, то ли с нигилистами, с которыми связалась англичанка... Достоверно никому неизвестно. Тем не менее, временами под обоями еще можно найти доску, исписанную какими-то «формулами», а из подвалов нередко оносятся странные звуи.

Сейчас дом принадлежит некому Раменскому. Он сделал из него доходный дом и сдает комнаты. Приличный люд там правда не селиться, но все равно жалко их.