Встреча с неизвестным силачом
Однажды, не далее как пару месяцев назад, трое достойных юношей отдыхали в одном заведении, дегустировали молодое вино, вели изящную беседу. В процессе отдыха зашел у них разговор с одним странников, на вид ничем не примечательным, самым невзрачным странником, не выглядящим, как человек высокого воспитания. Еще и изрядно пьяным. Этот самый странник начал бессовестно хвастать своей удалью и подвигами, что, мол, там он победил, а там спас, а там поединок выиграл. Трое достойных юношей усомнились в таких его рассказах, о чем не преминули высказаться (конечно же очень вежливо, ибо воспитаны они самым лучшим образом!). Сказали они собеседнику, что это все бредни пьяного разума и правдой такое быть не может. Рассердился на это странник и вступил он в драку с достойными юношами, хотя и двигался вроде с трудом от выпитого вина. Но не успели оглянуться достойные юноши, как оказались они биты нещадно. Странник еще и мечом своим отшлепал каждого словно палкой. На минуту только прервался, когда принц Цао запнулся и упал неудачно, да так, что меч страннику пришлось вывернуть неудачно, чтобы принца не ранить. Даже вроде бы кусочек меча откололся. Пришлось трем достойным юношам спешно покинуть трактир и ретироваться, потирая бока, а потом еще долго залечивать следы от тяжелой и внезапно умелой техники незнакомца. Время прошло и история стала даже подзабываться. Но каково же было удивление троих достойных юношей, когда среди гостей турнира заметили они того самого пьяного странника. Мелькнул и пропал (игрок - Амариэ). А мораль истории такова — даже трезвость и правота не гарантируют того, что тебе не намнут бока.

Драка с тремя юнцами
Однажды, путешествуя по Цзянху, Чжэ Хоу остановился в одном трактире. Вино там было неплохое, еда так себе, компания еще хуже. Чжэ Хоу сам и не заметил, как молодое вино ударило ему в голову. Дальнее он помнил смутно. Вроде бы он общался с тремя юнцами, рассказывал им что-то, ну да, немного приврал, но не то чтобы очень сильно. Юнцы над ним посмеялись и сказали, что быть такого не может, а Чжэ Хоу бродяга, хвастун и неумеха. Пришлось их проучить, вбить немного ума в пустые головы. Главное было не убить и не покалечить этих разгильдяев, жалко, да и неприятности Чжэ Хоу были не нужны. Поколотил их мечом, словно палкой. Юнцы убежали, Чжэ Хоу ушел спать. А утром обнаружил, что в процессе научения юнцов уму-разуму у его меча откололся маленький кусочек. И вроде мечом пользоваться можно, но все равно обидно. Ну что за невезение!

О женском платье
Кому в тот вечер пришла в голову «чудесная» идея о маскараде – мы не смогли бы вспомнить даже под страхом линчи. Однако, мы, сидя в винной лавчонке дядюшки Гу и распивая сливовое вино, говорили в основном о боевых техниках. Возможно племянник вспомнил о представлении на площади, а возможно это был я. В голове приятно шумело, мир был светел и дружелюбен, а товарищи мои находились в том прекрасном состоянии когда сознание еще не покинуло их, но беспокойный ум требовал какой либо шалости. Говоря по-простому, мы были изрядно навеселе.
Представление, обсуждаемое нами было в целом, довольно посредственное, однако выступление девицы с саблей было выше всяких похвал. Быстрая и гибкая, она вертела оружие, подкидывала его и ловили буквально в чи от земли. Вот именно из-за нее и вышел наш спор – я утверждал, что девушка нипочем так не сможет, и что это загримированный юноша, а Цинцюань, со свойственной ему горячностью опровергал мои доводы тем, что юношу никогда не загримировать под девушку так, чтобы никто не заметил обмана. В разгар спора Цзунъянь предположил, что надо бы все проверить на практике – и нам оставалось только найти гримера и костюм, а после убедиться. Поскольку я был на стороне утверждавшей, что грим можно наложить так, что и не отличишь, то и гримировать решено было меня.
Мы покинули лавочку, направившись в весенний дома мадам Лин – там работала Инь-Инь, красавиц, дружная с Цзунъянем, достаточно смешливая, чтобы согласится на нашу авантюру. Нам повезло – она не была занята с клиентом, а потом согласилась нас принять. Немного серебра и обаяния Цзунъяня, и вот уже Инь-Инь накладывает на меня румяна и помаду, а ее подруга Шу Сянь укладывает волосы в прическу. С платьем пришлось слегка помучаться – все-таки я был значительно шире в плечах и выше ростом, чем обитательницы весеннего дома. Однако они смастерили мне наряд достаточно целомудренный для того, чтобы меня не попытались взять силой прямо на улице (неловко бы вышло), и при этом достаточно женственный, чтобы скрыть мой пол. Они даже на грудь намотали несколько кусков ткани. Девица из меня вышла высокая, но довольно привлекательная.
Предполагалось, что мои спутники пойдут за мной по улице в отдалении, чтобы убедится, что меня действительно принимают за девушку. Поэтому, я вышел из весеннего дома первым, а они задержались, чтобы выпить по чашке вина и отправится за мной.
Так, я и оказался на вечерней улице, в женском платье, в совершенном одиночестве.

История про женское платье
Кому в тот вечер пришла в голову «чудесная» идея о маскараде – мы не смогли бы вспомнить даже под страхом линчи. Однако, мы, сидя в винной лавчонке дядюшки Гу и распивая сливовое вино, говорили в основном о боевых техниках. Возможно, это мы вспомнил о представлении на площади, а возможно это был Чжан Сяолун. В голове приятно шумело, мир был светел и дружелюбен, а мы находились в том прекрасном состоянии, когда сознание еще не покинуло нас, но беспокойный ум требовал какой-либо шалости. Говоря по-простому, мы были изрядно навеселе.
Представление, обсуждаемое нами было в целом, довольно посредственное, однако выступление девицы с саблей было выше всяких похвал. Быстрая и гибкая, она вертела оружие, подкидывала его и ловили буквально в чи от земли. Вот именно из-за нее и вышел наш спор – Чжан Сяолун утверждал, что девушка нипочем так не сможет, и что это загримированный юноша, а Цинцюань, со свойственной ему горячностью опровергал его доводы тем, что юношу никогда не загримировать под девушку так, чтобы никто не заметил обмана. В разгар спора я предположил, что надо бы все проверить на практике – и нам оставалось только найти гримера и костюм, а после убедится. Поскольку Чжан Сяолун был на стороне утверждавшей, что грим можно наложить так, что и не отличишь, то и гримировать решено было его.
Мы покинули лавочку, направившись в весенний дом госпожи Лин – там работала Инь-Инь, красавиц, дружная со мной, достаточно смешливая, чтобы согласится на нашу авантюру. Нам повезло – она не была занята с клиентом, а потом согласилась нас принять. Немного серебра и моих улыбок, и вот уже Инь-Инь накладывает на Чжан Сяолуна румяна и помаду, а ее подруга Шу Сянь укладывает волосы в прическу. С платьем пришлось слегка помучаться – все-таки он был значительно шире в плечах и выше ростом, чем обитательницы весеннего дома. Однако они смастерили Сяолуну наряд достаточно целомудренный для того, чтобы его не попытались взять силой прямо на улице (неловко бы вышло), и при этом достаточно женственный, чтобы скрыть пол. Они даже на грудь намотали несколько куском ткани. Девица из Сяолуна вышла высокая, но довольно привлекательная. Я бы ни за что не отличил. Предполагалось, что я и Цинцюань пойдут за Сяолуном по улице в отдалении, чтобы убедится, что его действительно принимают за девушку. Поэтому, он вышел из весеннего дома первым, а мы задержались, чтобы выпить по чашке вина и отправится за ним. Однако Цинцюань захмелел, потом загрустил, и заявил, что разу уж этот дурацкий спор он проиграл, то должен хотя бы развлечься. И недолго думая оплатил нам время с Инь-Инь и Шу Сянь. Почему я бросил Сяолуна в одиночестве на улице, хотя Цинцюаню ничего не угрожало, мне если честно, самому не ясно. Но на меня напала приятная истома, и я полусидя в подушках с удовольствием наблюдал как Инь-Инь танцует в свете свечей, а Шу Сянь подыгрывает ей на цине. Мерные движения убаюкивали меня, и я задремал.

История про женское платье
Кому в тот вечер пришла в голову «чудесная» идея о маскараде – мы не смогли бы вспомнить даже под страхом линчи. Однако, мы, сидя в винной лавчонке дядюшки Гу и распивая сливовое вино, говорили в основном о боевых техниках. Возможно, это мы вспомнил о представлении на площади, а возможно это был Сяолун. В голове приятно шумело, мир был светел и дружелюбием, а мы находились в том прекрасном состоянии, когда сознание еще не покинуло нас, но беспокойный ум требовал какой-либо шалости. Говоря по-простому, мы были изрядно навеселе.
Представление, обсуждаемое нами было в целом, довольно посредственное, однако выступление девицы с саблей было выше всяких похвал. Быстрая и гибкая, она вертела оружие, подкидывала его и ловили буквально в чи от земли. Вот именно из-за нее и вышел наш спор – Сяолун утверждал, что девушка нипочем так не сможет, и что это загримированный юноша, а я, со свойственной мне горячностью опровергал его доводы тем, что юношу никогда не загримировать под девушку так, чтобы никто не заметил обмана. Ну это же просто невозможно – у юношей другая походка, и речь, руки более грубые, движения резче. Пока загримированный стоит – еще ничего, но стоит ему начать движения как он тут же будет рассекречен. В разгар спора Цзуньянь предположил, что надо бы все проверить на практике – и нам оставалось только найти гримера и костюм, а после убедится. Поскольку Сяолун был на стороне утверждавшей, что грим можно наложить так, что и не отличишь, то и гримировать решено было его.
Мы покинули лавочку, направившись в весенний дом госпожи Лин – там работала Инь-Инь, красавица, дружная с Цзунъянем, достаточно смешливая, чтобы согласится на нашу авантюру. Нам повезло – она не была занята с клиентом, а потом согласилась нас принять. Немного серебра и обаяния Цзунъяня, и вот уже Инь-Инь накладывает на Сяолуна румяна и помаду, а ее подруга Шу Сянь укладывает волосы в прическу. С платьем пришлось слегка помучаться – все-таки он был значительно шире в плечах и выше ростом, чем обитательницы весеннего дома. Однако они смастерили Сяолуну наряд достаточно целомудренный для того, чтобы его не попытались взять силой прямо на улице (неловко бы вышло), и при этом достаточно женственный, чтобы скрыть пол. Они даже на грудь намотали несколько кусков ткани. Девица из нашего друга вышла высокая, но довольно привлекательная, при этом он и двигаться начал плавно и голос поменял. Спор был, очевидно, проигран, а я, как человек, не любящий проигрыши, был изрядно расстроен. Предполагалось, что мы пойдем за Сяолуном по улице в отдалении, чтобы убедится, что его действительно принимают за девушку. Поэтому, он вышел из весеннего дома первым, а мы задержались, чтобы выпить по чашке вина и отправится за ним. Однако я понимал, что все это бессмысленно, и решил что не хочу никуда идти. Недолго думая, я оплатил нам время с Инь-Инь и Шу Сянь. Инь-инь отлично танцевала, а Шу Сянь играла на цине. Цзуньянь захмелел и вскоре уснул, а я остался выпивать в обществе сестричек, и поджидать Сяолуна, чтобы отдать ему проигранное.

Неловкое событие в ивовом домике
Принц Цао так хорош собою, что его иногда принимают за девицу, а уж ежели подведет он глаза да брови, цветы зелёных теремов вянут от стыда и зависти.
И вот раз зашли трое братьев в ивовый домик, и тот, что всех краше, решил пошутить: взял тайком уголек да и подвел глаза и брови. Сидят они втроем, вино пьют. Певички бледнеют, краснеют, гости невольно ближе придвигаются. Один только юноша сидит, нос морщит - не нравится ему «красотка».
Прекрасный брат ему уж и улыбнулся, и подмигнул — а тот только плюнул и говорит вроде бы вполголоса, но чтоб слышно было: недостойно, мол, мужчине такие шутки шутить! Вот я бы — ни за что в жизни так глаза подводить не стал бы! И вот еще загвоздочка, что -то знакомое в этом юноше, а где и когда встречали вы его - не помните!
А Чжан Сяолун хмурится: увидел, что у юноши краснеют уши, и догадался, что тот в чем-то врет, а в чем — не знает.
Тогда Чжан Цзунъянь к юноше подсел — давай, говорит, выпьем! Ну, они и выпили. И еще разок выпили. А на третий раз тот юноша разомлел, ворот расстегнул, на подушки откинулся... и тут-то и стало всем ясно, что никакой это не юноша, а рослая крепкая девушка при оружии. И тут тебе стало ясно, что напоминал он тебе деву, что служила при старшей принцессе Цао Линъюэ. Но та давно умерла…
Неловко тут всем стало, потому девицам из зеленого терема велено было гостью в комнату свести да спать уложить, а гости, имен друг друга не спрашивая, разошлись потихоньку. Ибо незачем позорить себя и других, а без имен сказка сказкою так и останется...