представитель профсоюза студентов
Детдомовцы. Общий текст
В Хармондский детдом обычно попадали круглые сироты: дети, потерявшие родителей и всех прочих родственников и знакомых, готовых о них заботиться. Детдом за государственный счет обеспечивал их едой, предметами первый необходимости, и давал какое-то образование. Особого усердия в этом никто не проявлял. В 16 лет детей выпускали из детдома, предлагая им дальше самим адаптироваться к взрослой жизни, представление о которой у них обычно бывало весьма неполным. Если им удавалось найти кого-то, кто помогал им социализироваться, у них был шанс найти свое место в жизни, в обратном случае они становились дешевой рабочей силой или попадали в криминальные структуры.
Начиная с 64-го года, когда директором Центра стал Кархат, обитателей детского дома стали использовать в качестве лабораторных… подопытных. Достаточно быстро дети сообразили, что ничего хорошего от визитов в ЦАЯКАН ожидать не следует. Отдельные счастливчики возвращались с необратимыми изменениями (в этом случае их выделяли в отдельную группу, берегли как ценный подопытный образец и изучали дальше уже без применения других артефактов), некоторые… не возвращались. От поколения к поколению новые воспитанники рассказывали вновь прибывшим страшные легенды о том, что происходит в Центре. Дети ненавидели своих воспитателей и почти всех сотрудников Центра (за немногочисленными исключениями, которые были готовы ради сохранения жизни детдомовцев подтасовывать результаты экспериментов); неудивительно, что с какого-то времени детдом начали охранять солдаты регулярной армии. Государство было заинтересовано в научных достижениях, а не в судьбах каких-то никому не нужных детей. Не пользовались особой их любовью и дети из “контрольной группы” - точно таких же подопечных, на которых не ставили опыты, но чье состояние здоровья регулярно изучалось в качестве исходной точки при изучении артефактов. Их так же забирали в Центр, но никаких экспериментов на них не ставили. Хоть в том не было их вины, простые дети их ненавидели почти так же как ученых ЦАЯКАНа.
В сообществе детей, живших в изоляции от мира, да еще в тесном взаимодействии с артефактами Зоны, которые на них испытывали, возникали многочисленные суеверия и мифы, имевшие слабое отношение к реальности. Например, часто обсуждались способы получить защиту от артефактов Зоны - обычно для этого требовалось попасть в саму Зону и сделать там нечто нетривиальное, что позволит стать для Зоны “своим”. Эти поверия порой управляли поведением детдомовцев даже через много лет после выхода из него.
Когда произошла революция, регулярные войска покинули Хармонду, и детский дом опустел. Воспитанники просто разбежались, воспользовавшись удобным случаем, разумно посчитав, что в любом другом месте будет больше шансов выжить. Преподавательский состав был больше заинтересован устройством своей жизни, а не судьбами подопечных, и по большей части также уехал из Хармонды. Воспитанникам, покинувшим детдом в результате революции, в чем-то повезло: на этапе создания нового общества они оказались наравне со всеми остальными.
Хашш, 21 год, студент
Детство провел в Хармондском детдоме - группа “А” 70 г.р. См. общий файл для детдомовцев.
Он плохо помнит, что именно с ним делали в детстве - после взаимодействия с артефактами приходилось и терять сознание, и мучиться несколько дней головной болью, и наблюдать красочные, но совершенно бессмысленные галлюцинации. Годам к 10 он уже проникся ненавистью и к сотрудникам Центра, и к более удачливым детдомовцам, попавших в контрольные группы - в его выпуске это были группы “Б” и “Г”.
Тем больше его поразило, как однажды, когда ему было уже лет 13, его не стали подвергать опытам. Багирра, сотрудница лаборатории первичных исследований, посмотрев на него, сказала, что вообще-то он должен посмотреть в эту трубку, а потом потерять сознание - но она предпочитает обойтись без этого. Так что она просто напоила его чаем и отправила назад в детдом. Потом оказалось, что она поставила пометку в его личном деле, чтоб на нем больше ничего не проверяли, а вместо этого возили к ней на анализы. С этого момента его жизнь поменялась - он больше не боялся поездки в Центр, а был более-менее уверен в завтрашнем дне. Он регулярно бывал в лаборатории у Багирры, общался с нею, мыл для нее пробирки и вообще как мог помогал ей… Похоже, его общество было ей приятно, а он ради нее был готов практически на все.
Потом случилась революция, и детдом прекратил существование. В отличие от других детдомовцев, он не хотел уезжать и расставаться с Багиррой, но она настояла, чтоб он ехал в столицу учиться. Потом они пытались переписываться, хотя первые годы после революции почта работала плохо, и письма не всегда доходили.
С мечтами стать ученым и вернуться работать в Центр он поступил на психологический факультет столичного медицинского института. Постепенно он вырос и стал понимать наивность его юношеского отношения к миру, заодно осознал, что ради него Багирра, по-видимому, фальсифицировала научные результаты - при том, что на других детдомовцах она явно продолжала ставить эксперименты. Когда стало известно о комиссии, которая туда собирается, он, как член профсоюза студентов, сам вызвался туда ехать. Он подумал, что посмотрев взрослым взглядом на Багирру и прочих сотрудников Центра, он сможет понять, чего же он хочет - стать таким же и работать с ними вместе, или ликвидировать Центр как место, в котором мучили детей.
В списках комиссии оказался действующий психолог, Керарт - так что Хашша, как будущего специалиста, назначили тому в помощники, пообещав в случае хорошего отзыва зачесть эту поездку как прохождение практики.
Кроме Багирры из хорошо знакомых ему людей в числе нынешних сотрудников Центра оказалась Калиша, которая была воспитательницей в его детдомовской группе - и он помнит, что любить ее детям было не за что: она по большей части беспокоилась о соблюдении правил, а не о своих подопечных.
Детдомовский фольклор
На одном мальчике в Центре тестировали регенератор. Отрезали ему руку и стали приращивать обратно. Рука не приросла, и тогда ее выбросили в мусорку.
Проснулся мальчик ночью и слышит: кто-то скребется. Посмотрел в окно, а там его рука царапает пальцами по стеклу. А утром в той комнате нашли осколки стекла на полу и задушенного мальчика со следами пальцев на шее. А руку не нашли.
Однажды на одну девочку так подействовал какой-то артефакт, что про нее все забыли. Эксперимент с ней забросили, и во всех списках ее имя пропускали, и на ее койку в детдоме поселили другую девочку. И только иногда люди понимали, что кто-то здесь сейчас был, но кто - они не помнят.
Еще говорят, что у этой девочки была любимая кукла в красном платье, с которой она не расставалась, очень старая и сломанная. И эту куклу много где потом видели: то в детдомовской спальне, то во дворе, то в медцентре, то где-нибудь в лабораториях. И один раз она валялась даже в кабинете директора Центра. А потом пропала. Говорят, это потому что забытая девочка перебралась в столицу и очень неплохо там устроилась. Но, может, и нет.
Но еще говорят, что в Зоне видели издалека вроде бы эту куклу, в красном выцветшем платье. Но подойти не смогли - аномалия.
Говорят, что в Зоне нет живых существ. Может быть, и так... Но можно там встретить и других существ, не совсем живых.
Например, если к идущему по Зоне подойдет солдат в форме старого образца, без знаков различия, и потребует предъявить документы, - лучше сделайте как он просит и не слишком к нему приглядывайтесь. Да, лицо у него сероватое, как будто запыленное. И дыхания его вы не услышите, как ни старайтесь. Ну и что вам до этого? И если он скажет, что в эту сторону проход закрыт, - радуйтесь, что встретили его. Потому что это Неизвестный Солдат из Неизвестного Взвода, погибшего в самой жуткой аномалии и после смерти охраняющего людей от нее.