Паспортная фамилия, по которой вас все знают в Энске
Паспортное имя, по которому вас все знают в Энске
Паспортное отчество, по которому вас знают в Энске
Ваш возраст, согласно паспорту и на который вас, в основном, воспринимают окружающие
Татьяна Алексеевна на этой должности недавно. Раньше работала в проектном институте, затем начала двигаться по партийной и профсоюзной линии. Попала в Комитет и достаточно скоро стала его Председателм.
Это то, что знают про вас многие в городке. Не пишите, пожалуйста, здесь ваши тайны и секреты, иначе про них сможет узнать любой игрок!
История семилетней давности:
Почти у самой обочины видны две свежие могилы - наших энских Ромео и Джульетты. А дело как было? Шурочка, агрономова дочь, завидная была невеста, не красавица, но и далеко не дурнушка - с густыми бровями, синими глазищами в пол-лица и русой косой в руку толщиной. Девка работящая, умная - техникум окончила, телятницей знатной считалась. Хотели ее даже на столичную выставку послать, да побоялись девку отпускать одну. А Степан - тоже парень видный, еще двадцати не было, а уже и медальку какую-то получил за ударный механизаторский труд. И всем бы хорош жених, да пил по праздникам крепко, а как напьётся - дурной делался. Оно, конечно, дело житейское, кто ж не пьёт-то, но всё ж таки... Ну да ладно. И вот стал, значит, наш Степан Шурочку сватать. Ходит за ней по пятам, других парней на выстрел не подпускает. Долго Шурочка Степана сторонилась, а всё-таки ухаживания его приняла - годы-то девичьи идут, а других кандидатов не намечается. Да и откуда бы им взяться? Степан-то всех отвадил. И тут, как назло, упали у колхоза какие-то там показатели. И прислали агроному консультанта - какого-то очкастого паренька из облцентра. Вроде как сельхозакадемию закончил и стал, значит, диссертацию писать по вопросам урожая. Парень городской, а держится просто. С виду не богатырь совсем, но видно, что и в обиду себя не даст. Говорит, детдомовский, вещей у него один чемодан, а родных-близких совсем нет. Ну, расквартировали паренька в доме агронома, и тут глядь - стала Шурочка на заезжего заглядываться: то завтрак ему в комнату принесет, то рубашки ему настирает да накрахмалит, а он и рад. А раз вечерком вдвоём до городского клуба пошли. Степан как узнал - напился пьяный да и попёр прямо к агроному в дом. Я, говорит, от тебя, бадья ты старая, таких обид терпеть не намерен! Подавай сюда свою потаскуху, и хахаля ейного прихвати! Ну, слово за слово, багром по столу, на шум люди сбежались, скрутили Степана да и упрятали на пятнадцать суток за хулиганство. Отсидеть-то он отсидел, только вышел еще злее. Ходил всё мрачнее тучи, кумекал себе недоброе да и подбил как-то еще двух трактористов заезжего проучить - неча, мол, рассаду свою в чужие грядки тыкать, езжай городских окучивать, пока цел. Да пьяные были, злые, силу не рассчитали - ну и убили парня насмерть. Тут одумались было, бежать хотели, да далеко ли уйдёшь без паспорта-то? Поутру всю честную компанию поймали в старом срубе на дальнем хуторе да и отправили тайгу валить. А Шурочка в ночь под высоким берегом на старой иве удавилась.
История-то та была в соседнем с Энском колхозе. После того, как убили ее жениха семь лет назад, Шурочка Сидорова (которой тогда было 16 лет) дала показания против Степана. Дело доверили недавно приехавшему в Энск следователю Матча. После того, как Степан был задержан, его родственники стали рассказывать, что она его оклеветала, а сама гуляет направо и налево. Семью Степана, Майоровых, в колхозе уважали, и, когда брат Степана потребовал от Александры, чтобы она отказалась от своих показаний, его поддержали даже родные родители Шуры. Девочка тогда не выдержала напора и убежала из деревни.
Все решили, что побежала в недалекий Энск, признаваться в поклепе, и разошлись по домам. А только живой Шурочку с тех пор в колхозе никто не видел…
Вскоре ее дядя, Сидоров нашел повесившуюся девушку с расклеванным птицами лицом. В ней опознали Александру и похоронили, как положено.
Судили Степана в народном суде, в котором председательствовала товарищ Ополовникова. Народными заседателями были тов.Иволгина, председатель комитета народного контроля и тов. Иванова, бухгалтер из НИИ. Решение было вынесено единогласно: Степану дали 12 лет строго режима, его подельникам - по 9 (срок подельников заканчивается через два года после начала игры)
Семьи города Энска и их состав
/дисклеймер: мастера считают допустимым анохронизмом то, что в большинстве семей Энска у мужа и жены разные фамилии. Просим не акцентировать на этом внимание внутри игры/
А в начале этого лета Кукушкина, уже начальник Первого отдела в филиале НИИ, подняла как-то на городском партсобрании вопрос о том, достоин ли состоять в партии в наш век научного коммунизма человек, продолжающий соблюдать все эти устаревшие религиозные обряды. “Ведь такой, случись выбирать, предаст и партию и родину!” - распиналась тов. Кукушкина с кафедры. Палец ее неумолимо указывал прямо на завотделом горкома по здравоохранению, товарища Мирную. “Да все знают, что у нее вся комната в иконах!”
Тов. Мирная возразила, что хранит иконы не как объекты культа, а как культурное наследие. Споры разгорелись нешуточные. Мирную в городе очень любили, но и обвинение было выдвинуто серьезное. В конечном итоге все-таки собрание все-таки пришло к решению оставить товарища Мирную в партии, но при этом подучить научный коммунизм и сдать его товарищу Потапову, первому секретарю горкома.
Импортные приличные костюмы можно добыть через Василия Потапова, который почтальон или через завскладом, Логинову
Качественные музинструменты и реквизит можно добыть у бухгалтера Синицыной и завскладом Логиновой
В конце весны пришло из того хозяйства, куда, преимущественно, шли удобрения с Красного азота рекламация о том, что сортировка производится из рук вон плохо, до трети объема от поставляемого материала занимают не удобрения, а какой-то мусор, и просили тов. Иволгину проверить, что они там вырабатывают, на этом ихнем заводе.
Комитет народного контроля, он же для того и создан, чтобы все контролировать. Иволгина организовала проверку, и выяснилось, что в одном из цехов рабочие, вместо того, чтобы протирать детали спиртом, употребляли его для других целей. А потом садились на точно выверенные машины, после чего те давали стране что угодно, но только не то, чего страна от них ожидала. Товарищам Ивановой Зине и Дроздову Витьке тогда впаяли выговор, выписали штраф, а директору урезали премиальный фонд за следующий квартал. До нуля урезали, представляете?!
Остальные работяги с этими алкоголиками потом еще раз по-свойски поговорили, да что толку?
Товарищ же Тепнарева, директор, честно попыталась решить тот вопрос с народным контролем по-тихому, предлагала и услуги и деньги, но только товарищ Иволгина была непреклонна: ее народ сюда поставил, чтобы контролировать, как идут дела в народном же хозяйстве, а раз в нем бардак, то и отвечать виновные должны перед народом по всей строгости.
Давно, уже лет 6-7 назад, проводил комитет народного контроля какую-то проверку в НИИ. Все тогда юлили, пытались что-то скрыть, и только завлаб Инна Селезнева была готова все рассказать и помочь. Главное дело, как быстро тогда стало понятно, и скрывать-то было особо нечего, просто привычка у людей дурная: раз что-то ищут, значит, надо что-то спрятать. Дело тогда так ничем и кончилось, но осадочек остался. Впрочем ненадолго, потому что, кроме осадка, вышла из той истории еще и дружба Иволгиной и Селезневой, которая так и прошла сквозь года, и стала только крепче.
Когда-то давно, еще до того, как Ян Джинджа, помощник начальника милиции Энска, женился на тов. Ополниковой, товарищ Иволгина, тогда еще просто сотрудник ныне возглавляемого ею комитета народного контроля, предложила Яну создать ячейку общества. Сделал она это в своей неподражаемой манере контроля, как будто брала его на абордаж. Товарищ Джинджа, впрочем, уже был закаленным в битвах с преступностью бойцом, и браться на абордаж отказался.
Так с тех пор и не сложилась у товарища Иволгиной личная жизнь, и иногда она сетует на это своей лучше подруге, Инне Селезневой.