Местный проповедник мог бы считаться отшельником. У него почти не было паствы, не было церкви, а только убогая домина. Он поселился здесь после того как его, по слухам, выгнали из города. Врачи не нашли у немногочисленных местных жителей признаков болезни и их не тронули, однако четко дали понять, что отныне и до конца эпидемии они зажаты между наковальней кордона и молотом, который заносит смерть, воцарившаяся в Солезино.
Молчаливый и нелюдимый. С виду абсолютно безэмоциональный и бесстрасстный. Еще за десяток лет до пота пришел в эту местность. Несмотря на малую паству, полуразрушенную часовню и явную нелюбовь городских властей, он осел здесь. Он был умен и явно раньше не был деревенским священником. Когда к нему приезжали "гости" из города с визитом, он общался с ними сдержано, однако после их отъезда несколько дней ходил мрачный как туча. Немногие местные к нему привыкли, хотя поначалу и считали его странноватым.
Возделывает землю, живет обособленно, обходит город стороной. Однако если пропустить с ним по кружечке, можно узнать, что не всю жизнь он жил вот так, а когда-то давно имел и семью, и достаток.
Владел небольшой лавкой с травами и отварами. В начале эпидемии торговал мазями, которые, по его словам, должны были справляться с болезнью на первых стадиях. Видимо кому-то это средство не помогло — в один из дней травника сильно избили, а лавку разгромили. Собрав из уцелевшего товара все, что не было уничтожено и могло пригодится, он направился в храм за помощью — он знал, что там развернули импровизированный госпиталь.