История рода Форпарадис тесно связана с историей Карианского полуострова и пресловутой греческой свободой. Форпарадисы жаждали этой свободы, но она им регулярно выходила боком.
Про полуостров скажем вкратце. Так вот в 2707 году, во время одной из бурных междоусобных войн, Карианский полуостров заявил, что империя будет идти лесом, а у них тут свое маленькое государство с блекджеком и козами. У греков было несколько особо уважаемых родов (по числу сегодняшних графских фамилий), и вот советом этих самых родов и должен был управляться полуостров. Совет сам себе избирал правителя на пару лет, а потом мог поменять его. Кто-то из Форпарадисов бывал среди таких правителей, память об этом хранится в семейных анналах. В целом, греки считали, что это исторически идеальная форма правления, как была на старой Земле у их далеких предков, подаривших человечеству самых великих философов.

В 2783 к власти пришел Дорка. Он взялся за объединение Барраяра и преуспел в этом деле, свободные греки тому только мешали. В 2787-2788 на полуострове шла война в которой активно действовали войска ближайшего к нему соседа Пьера Форратьера. Он уже тогда полностью оправдывал прозвище «кровавый». Форпарадисы сильно пострадали во время этой войны. После того, как Эзар пришел к власти, грекам разрешили собственный суд вместо графского по вопросам, которые не касаются госизмены, но все равно приходилось делиться доходами с графом Форратьером и терпеть его власть. Так что эта ушедшая в глухое подпольное недовольство больная тема остается. Она похожа чем-то на историю с Ирландией. У греков есть славная история борьбы за свободу, свои герои, ядреные песенки про сраную форратьерскую армию, но на деле они все часть большой империи и в Совете графов их представляет Форратьер (сейчас это отец Джесса Филипп Форратьер).

Дед Ставроса, когда пришли цетагандийцы и подмяли под себя весь юг, включая земли Форратьеров, не ушел, подобно большинству греков, в подполье, а попытался договариваться. Он сохранил за собой фактически место управляющего частью земель Карианского полуострова, в чем-то помогал своим устроитьс, даже тем, кого подозревали в связи с партизанами. Вертелся, как уж на сковородке, стремясь к хоть насколько-то большей свободе Карианского полуострова, наворотил дел, подписывая цетские бумаги. За это Костас Форпарадис был после окончания цетагандийской войны объявлен в числе коллаборационистов, приговоренных к смерти. Он не стал дожидаться императорского четвертования, застрелился сам. Семью лишили графского титула, но наказывать сыновей не стали.
Старший сын погибшего, отец Ставроса Грегорайос Форпарадис, затаил обиду на произошедшее, он считал, что не все в жизни отца было так однозначно, он не был среди тех одиозных личностей, что помогали убивать своих сограждан, а только искал способ выжить для тех, кто по каким-то причинам не мог уйти в леса. Возможно, он просто идеализировал отца, который его воспитывал, и пытался оправдать в том числе и себя. Про то, что он делал во время цетагандийской войны, он рассказывать очень не любил и от этих разговоров отмахивался, потом уходил и пил что-нибудь крепкое, по греческой привычке не пьянея. Он явно старался искупить отцовские прегрешения, считал, что теперь не отступит от верности императору ни на шаг, не позволит своей семье стать изгоями, не позволит своему сыну испытывать такой стыд, как пришлось испытать ему. Он просто не знал при всей своей греческой прямоте, что верность сыну Дорки его не спасет. Гражданская война разделила семью надвое. Его родной брат, дядя Ставроса, Гектор, уже при своем юном для такой должности возрасте поступивший в число имперских аудиторов, предупреждал, куда клонятся чаши весов, что император сошел с ума, что Эзар придет к власти, и это уже решено. Грегорайос и его люди сражались на стороне императора до последнего, Ставрос помнил его слова о том, что никто не посмеет говорить, что Форпарадис — флюгер, который бежит за изменившимся ветром. Его казнили в числе сторонников поверженного императора. Ставрос лишился дома и переехал жить к дяде вместе с матерью, которая полностью ушла в конезаводчество и подготовку лошадей для скачек. Некоторых сама тренировала, что было жутко неприлично для леди. Поговаривали, что еще немного, и ее увидят среди жокеев. И нет, это не было комплиментом. Впрочем, после казни мужа Теодора Форпарадис имела это общество ввиду и пропала из светской жизни. Про бывших подруг она говорила, что предпочитает, когда кобыла носит уздечку, а не шляпку с цветами.
Гектор Форпарадис отправил племянника в академию, перед тем серьезно поговорив с ним, чтобы рассказать, каких трудов ему стоило добиться зачисления туда мальчика со столь неудачным происхождением. Однако, если он будет отличаться прилежанием, то сможет начать жизнь с чистого листа и получить почетную для фора военную профессию. Дядя был практичным человеком и кормить лишний рот отчетливо не желал.