Ты родился в 2828 году, за пять лет до окончания цетагандийской войны. О партизанских боях ты в основном знаешь из рассказов окружающих, потому что начало твоей жизни было более чем мирным. Вы жили в старинном доме в Форбарр-Султане, у которого был огромный для маленького мальчика сад с ветвистыми деревьями, газон, удобный для игр, пышные клумбы и посыпанные белым песком дорожки. Песок вечно забивался в обувь. Ты помнишь маму — Элину Форбреттен, которая носила шляпы с полями и лентами и очень любила платья с кружевной отделкой. Правда, ты частенько пытался отрывать от подола кружева. Несмотря на кажущуюся легкость, их было не так то просто порвать. Мама пела, проводила с тобой много времени, учила тебя рисовать, часто все заканчивалось тем, что тебе намазывали краской пальцы, и ты чертил по бумаге что хотел. Тебе очень нравилось все новое, но мама категорически запрещала лазить по деревьям и чердакам. Но ты все равно лазил, насколько хватало возможностей, особенно в пять лет. Ты удивительно ярко помнишь прошлое. Хоть и какими-то кусками.

Ты помнишь раскрашенного человека, который был такой огромный, что казалось заслонял солнце. Он приходил пить с мамой чай из очень маленьких пиалок, а потом тебя уводили в комнату или гулять на улицу. Ты опасался этого человека, на лице которого были разноцветные полосы, будто кто-то возил по нему пальцами. Кто это, ты понял намного позднее.

В мае 2833 года мама внезапно заболела. Она получила какое-то сообщение, вскрикнула и упала в обморок. Вокруг нее суетилась служанка, приехал врач, запахло лекарствами и той страшной особой затхлостью помещения, где лежит больной. Ты пытался привлечь мамино внимание, пытался что-то ей нарисовать, но она будто тебя не слышала. А если слышала, то обнимала и начинала плакать. Через неделю она начала вставать с постели, что-то делать, но по прежнему выглядела как тень.

Потом было очень страшно, бой за Форбарр-Султан, взрывы, вспышки, вы пару дней точно посидели в подвале не вылезая. Ты спрашивал у мамы, действительно ли небо упало на землю. И куда денутся звезды, если оно упадет. Небо не упало. Но через пару недель в ваш дом приехал незнакомый тебе человек на лошади с большой рыжей бородой. Этот громкий незнакомец был мрачен, вместе с ним прибыли несколько незнакомцев поменьше с оружием. Мама была очень бледна. Она говорила с бородатым жестко, насколько могла. Он орал на нее, Ардо набросился на этого человека с кулаками, но тот с легкостью удержал пятилетнего мальчишку. Правда бить не стал. Так ты познакомился со своим отцом, вернувшимся с горных партизанских троп лордом Гаем Форбреттеном.

Гай Форбреттен оказался не таким страшным как на первый взгляд и больше маму плакать не заставлял. Они общались ровно, но как-то холодно. Мама очень редко улыбалась, даже маленькому Ардо. Гай через какое-то время стал приучать мальчика к верховой езде, учить фехтованию, борьбе, все это нравилось сыну. Правда совершенно не поощрял каких-то лишних прикосновений, отговаривался, что это все женские штучки. Но Ардо замечал, что какого-нибудь парнишку из сыновей оруженосцев он может похлопать по плечу или взлохматить тому волосы, посмеиваясь. Он не понимал почему отец к нему так холоден, пытался завоевать его любовь. Любви не было. Возможно Гай Форбреттен считал, что незачем баловать сына.

Незадолго до поступления в академию Ардо слонялся по дому, изнывая от скуки. Тот самый случай, когда здесь уже ничего делать не хотелось, а «там» еще не наступило. Ардо решил изучить чердачные залежи, потому как недавно прочитал в книге историю о том, как на старом чердаке такого старого дома нашли привидение и клад. В привидения он не верил, а вот клад был бы очень кстати. Вместо клада он наткнулся на сундучок с тем самым практически кукольным мелким чайничком и пиалками, из которых любила когда-то пить чай мама, веером, на котором были нарисованы пионы и маленькой белой книжечкой. Когда он уже с порядком зеленоватым лицом пришел к матери с этой книжечкой в руках, объяснять ничего не пришлось. Она плакала, умоляла никогда ничего и никому не говорить об этом, швырнула книжку в камин, потом доставала, обжигая руки, обгорелые страницы. Правда была ужасающей и объясняла все. Гай Форбреттен благородно усыновил чужого ребенка. Сына мутанта, которому надлежало быть убитым. В нем, в Ардо, течет порченая цетагандийская кровь и это не вытащишь из себя, не смоешь, от этого не избавишься.

Он прибыл в академию держа лицо. Он не знал, что делать со всем этим внутренним ужасом перед тем, чем мог оказаться, и как это мутантство проявится. Он вляпывался в ужаснейшие авантюры и учился до зеленых чертей перед глазами. Лишь бы не думать. Лишь бы не прислушиваться к себе. Кто он на самом деле, Ардо Форбреттен?