Информация о кадете станет доступна позже.
Правила по медицине для кадетов
Ссылка на Google Docs с правилами по медицине для кадетов: читать и комментировать.
Сана Кхан
Freedom, 'I'dom, 'Me'dom
Where's your 'We'dom?
This world needs a brand new 'Re'dom
We'dom — the key
We'dom the key'dom to life!
Let's be 'dem
We'dom smart phones
Don't be dumb!
Borders (What's up with that?)
Politics (What's up with that?)
Police shots (What's up with that?)
Identities (What's up with that?)
Your privilege (What's up with that?)
Broke people (What's up with that?)
Boat people (What's up with that?)
The realness (What's up with that?)
The new world (What's up with that?)
Am gonna keep up on all that
Мало кто из людей даже втрое-вчетверо старше Саны могли бы переплюнуть ее по числу раз, когда ее жизнь вставала с ног на голову. И по количеству впечатлений от этого — тоже.
Она родилась совсем далеко от того мира, который принято считать современным, — со всеми его космопортами, прогрессом человечества, колонизацией и Войной Первого Контакта. Эта война и вся шумиха вокруг нее, обсуждение трагедии, уроки на будущее и мемориальные речи до ужаса раздражали Сану. Эта война длилась меньше года, а говорят о ней до сих пор. Там, откуда она родом, война не прекращалась никогда. Очередной виток начался, когда Сане было лет 5 и продолжается с переменным успехом до сих пор. Люди летают к другим планетам, но так и не сделали ничего для тех, кто живет на Земле.
Сана была родом из Кашмира. Конфликт с Пакистаном насчитывал уже 2 сотни лет, но люди упрямо селились в этих местах. Как и родители Саны. Ей только исполнилось 5, когда их дом уничтожило взрывом. Родители погибли сразу (и чем дальше шло время, тем труднее Сане было вспоминать их лица). Старшие братья Митул и Аарав тогда ушли воевать. Им было 12 и 14 лет соответственно. Сана была с ними, пряталась в подвальном этаже старого склада, собирала самодельные гранаты, помогала доктору. За что и против чего они воевали, — она, конечно, не знала. Потом уже она перечитала много статей и лекций о индо-пакистанском конфликте, как его называли западные СМИ, и так ничего из них и не поняла. Эта земля всегда поливалась кровью. Умники по ту сторону экрана делали глубокомысленные заключения, высказывали разнообразные теории, отчего в мире, где доказаны ценности гуманизма и равенства всех религий, продолжаются национальные войны. Все они только раздували щеки, — и не знали ничего.
А она знала. Война, — это грязно. Иногда, — голодно, всегда жестко и неудобно, очень тесно и людно. И тревожно. А еще, война, — это ненависть. Ненавидишь, потому что знаешь, — они уничтожат тебя, если смогут. Поэтому ты должен сделать это раньше. Сане было 7, когда в руках у Митула взорвался снаряд, который он собирал. Его и еще 3 человек убило на месте. А осколок гранаты попал Сане в глаз. Старый доктор прооперировал ее прямо там, в плохо оборудованной операционной. Настоящих обезболивающих у них не было, ее просто накачали наркотиками. Но она все равно все видела и слышала. Доктор устанавливал имплант на глаз, а из другого не прекращая катились слезы. Комнату немного качало, в какой-то момент она поняла, что какие-то предметы как будто подпрыгивают или отбивают дробь. Потом она списала все на наркотики.
Они похоронили Митула и на следующий день Сана увязалась за вторым братом. Тот поначалу был против, но потом перестал возражать, — ему, кажется, было спокойнее, когда он видел сестру. Она быстро научилась быть тихой, юркой и незаметной. Они тогда сидели в засаде, ждали транспортник с оружием. Их обнаружили, почти всех тогда убили. Брат с Саной так и просидели в засаде и когда они думали, что можно тихо уйти, их обнаружил отставший от отряда патрульный. Аарава он убил сразу, выстрелом в спину, — брат был вооружен. Сану схватил за шиворот и поднял в воздух. Странно, но страшно не было, — она уже тогда понимала, что он ее не убьёт. Но ей-то как-раз очень хотелось убить его! Она вцепилась в него зубами, и потянулась пальцами к лицу с намерением выцарапать глаза. Мужчина зашипел и отбросил ее как котенка. Сана снова вскочила и побежала к нему, как вдруг ее мир взорвался резкой болью в основани черепа. Она упала навзничь и увидела, как человек также откидывается назад. Сана подошла к нему, — он был без сознания. Она забрала у него нож и боеприпасов, сколько могла унести, закрыла глаза брату и убежала на базу.
С тех пор она перестала говорить. Взрослые думали, ее контузило, обследовали ее. Но скорее, она так переживала горе, — горе и отстраненность. А потом к ним приехал Красный Крест, в дом принесли медикаменты, пищу и витамины, — и после недолгих разговоров забрали всех детей младше 16, — всех, у кого не было родителей. Сначала их привезли в Дели. Там были бесконечные обследования. У Саны взяли все возможные анализы, проверили исправность импланта (у дока там, на войне, был весьма уродливый, поврежденный имплант и теперь у Саны один глаз выглядел жутковато) и приставили к ней психолога. Тот не добился абсолютно ничего, — она просто молчала. С другими детьми тоже не говорила и в основном сидела в углу. Другие дети тоже ее не трогали, и всех это устраивало.
А потом все вокруг как-то нездорово оживились, забегали, все вычистили, еще раз отмыли и переодели детей и, наконец, к ним приехала Она. В общем-то, Сана, да и все вокруг, давно привыкли к светлокожим европейцам, но, глядя на нее, действительно верилось, что она уже не совсем человек и хотелось прикоснуться к ней. Все у нее было слишком хорошо, — слишком мягкие волосы, слишком белые зубы, слишком ровная кожа. Она улыбалась, много говорила с детьми, раздавала конфеты. Ее окружали журналисты и работники Красного Креста. Она, а потом какие-то еще люди долго и занудно рассказывали о том, что уменьшение боли, — первоочередная задача для них (кто бы они ни были) и в эпоху, когда человечество заключило мир со многими внеземными расами, люди должны прекратить все войны на Земле.
Сана все это время старалась держаться в стороне. Нет, конфеты были вкусные, но она чувствовала, что немного теряет концентрацию. Рядом с ней уже всплыла а воздух вилка, как тогда, во время операции на глазу. Сана ее поймала и попыталась сосредоточиться. Вовсе не к чему сейчас это все. Тем не менее, женщина (к тому моменту Сана уже знала, что ее зовут Ванесса Альба) обратила внимание именно на Сану. Вероятно, именно из-за ее молчаливости и отстраненности (а еще, — неестественного глаза). Она отдельно и долго говорила с Саной (точнее, мисс Альба задавала вопросы, а отвечал на них сотрудник Красного Креста, ходивший рядом с ней. Через день женщина снова приехала, — уже специально к ней. Сана вновь не отвечала ей, но когда женщина спросила, хочет ли она уехать с ней, Сана, поколебавшись, кивнула.
Потом ее посадили в самолет. Почти весь следующий год Сана провела в больницах. Ее проверяли, обследовали, делали разнообразные процедуры (рассказывая что-то там про очищение). Ее обследовали психологи и выявили, что интеллект в порядке, а странности поведения, — это шок. Ей попытались заменить имплант, но доктора сказали, это опасно. А еще у Саны появился доступ в Экстранет. Насколько плохо она могла взаимодействовать с взрослыми, настолько быстро разобралась в правилах игры в виртуальности. Текстовые чаты и блоги еще не совсем вымерли и она погрузилась в их изучение. Самое первое, что она сделала, — прочитала все, что могла, о войне в родном Кашмире. И узнала, что никого толком не волновало то, что там происходило. Все старались быть политкорректны, но, по сути, общественное мнение было таково: их война, — это их выбор, а у нас есть вещи поинтереснее.
Там же, в Экстранете, Сана узнала многое о Войне Первого Контакта и турианцев. Это оставило ее совсем равнодушной. Слишком короткой была эта история, слишком много шума было вокруг нее разведено. Зато, там же она прочитала про биотику. И начала догадываться, что с ней происходило тогда, — во время операции, после смерти Аарава и потом, когда Ванесса приехала. Но биотиков боялись, — и она решила, что никому не говорить, — лучшее решение.
Тем временем, ее перевезли в дом. У Ванессы было еще двое приемных детей, — мальчик Ли и девочка Фрида. И муж Патрик, который был, кажется, единственным человеком, который не терялся на фоне Ванессы. Они оба были актерами, как поняла Сана, — довольно известными. Она посмотрела фильмы с ними еще в больнице, — и тогда мало что поняла, — а потом, через пару лет, еще раз пересмотрела. Приемные родители были, в общем-то, были неплохими, — веселыми, щедрыми, добрыми, вот только довольно взбалмошными и вечно занятыми. В доме было достаточно техники и обслуживающего персонала, так что Сана окунулась совсем в другую жизнь. К ней пригласили учителей и она довольно быстро и успешно наверстала школьную программу (хоть и не говорила с учителями, но они успешно общались с помощью планшета, мимики и жестов). Она, на удивление, сжилась с Ли и Фридой. Ли тоже видел войну и, наверное, поэтому Сана испытывала к нему симпатию. Со временем она начала шепотом говорить с ним. С Фридой они заключили негласный пакт о ненападении, — места хватало всем.
Прошло еще несколько лет, и Сана с удивлением поняла, что изменилась. Она почти не вспоминала братьев, даже события войны в Кашмире перестали так сильно задевать ее. Она свыклась с новым миром, но все время помнила, что он, — лицемерен. Тем не менее, будучи его частью, она неплохо адаптировалась в нем. По большей части, она проводила время дома, в большом особняке, с Ли и Фридой. Иногда их всех одевали, укладывали волосы и они уезжали вместе с Патриком и Ванессой (которая к таким выездам становилась просто ослепительной). Они ехали куда-то в аэрокаре, а потом их долго фотографировала куча людей. Ванесса и Патрик отвечали на какие-то вопросы, потом шли смотреть спектакль, фильм или скучную церемонию. Вскоре Сана освоилась и в этой стихии. Она научилась выбирать одежду с этническими мотивами, добыла настоящую сурьму и подводила ей глаза, время от времени использовала декоративные повязки на имплант. Последнее было нелогично, ведь глаз у нее видел, просто выглядел неестественно. Зато, Сана стала самой фотографируемой и популярной из приемных детей Ванессы и Патрика. Она понятия не имела, зачем это ей, но ей захотелось проверить, — и вот — у нее все получилось.
Тем временем, в Экстранете Cана наткнулась на Горфист, — закрытый сайт, бывший легендой уже лет 50. Там обсуждали политику и звезд. Это было совсем не то, что интересовала Сану. Зато, ее интересовала задачка попасть туда, где вход был ограничен. Чтобы попасть туда, нужно было рассказать что-то интересное. Далеко ходить не пришлось, — она подслушала разговор Ванессы, о разрыве контракта с одной из крупнейших киностудий Америки, — написала об этом статью, — и была принята. Никто, разумеется не знал, кем она была. Она сама регулярно читала и оставляла комментарии под собственными фотографиями. Ее ник сообществе был Тин, — она сама не знала, почему.
То, что начиналось как нетривиальная задачка, вскоре втянуло ее в себя. На Горфисте соблюдалась полная анонимность, поэтому-то там не было лицемерия. Там доставалось всем, — политикам, звездам, журналистам, — и, что удивительно, к мнению авторов прислушивались. Там-то Сана снова начала читать про Кашмирский конфликт. И про то, что он (она сама это вскоре стала понимать) давно уже ведется по инерции, из мести, из соображений, в которые мало кто верит. Сначала, это было жутко, эти соображения рушили все ее устои. А потом она согласилась с ними и обозлилась еще больше, — эта война перемолола ее братьев. Младшему было меньше лет, чем ей сейчас. В этот момент рядом взмыл в воздух ее телефон. Сана привычным движением поймала его и переключилась на статьи о знаменитостях.
Например, на днях выложили видеозапись о новой звезде блогов, — Морено. Оказалось, девица, самоуверенно вещавшая о музыке с других планет, жила в пыльной старой дыре, а ее так называемым агентом была ее же сестра. Вся эта история рассказывалась на фоне видео о разборке на заднем дворе школы. Сана задумчиво почесала протез. В общем-то Сибилла вызывала у нее даже уважение, — тем, что добилась чего-то. С другой стороны, Сана отчетливо понимала, что ей ее в принципе не жалко. Не повезло, — значит тебя прожуют.
Так прошло несколько лет. Сане должно было исполниться 15 и она задумалась о колледже. Обучаться можно было и удаленно. Она по-прежнему не говорила ни с кем, кроме Ли и недоверчиво относилась ко всем взрослым по эту сторону экрана, кроме, разве что, Ванессы. С Ванессой было странно, — Сана понимала, что вызывать симпатию, — часть ее работы, но в какой-то мере и сама попала под ее обаяние. Хотя, стоит отдать должное, — благотворительностью Ванесса занималась всерьез, да и детям, хоть они и были частью ее имиджа, жилось неплохо.
Тем вечером они должны были ехать на премьеру, но Ванесса неожиданно заперлась в спальне с Патриком. Потом уехала, хлопнув дверью. Еще через 2 часа вернулась. Пару дней дети ее не видели, но они к этому привыкли. А потом гувернантки собрали их всех в гостиной. Ванесса и Патрик ждали их там тоже. Сана тогда подумала, что Ванесса выглядела почти некрасивой, — бледной и потерянной. Они сказали, что разводятся. Патрик уедет, дети останутся с Ванессой. Но будет суд, им надо будет сказать свое мнение. Всем кроме Ли, — тому исполнялось 18 и он мог не выбирать. Фрида тогда впервые на глазах у Саны расплакалась. Ли закричал, что уедет в общежитие и не хочет их знать. Сана молча ушла и села за компьютер. Все в ней было на удивление спокойно. Она перебрала фото и написала больную статью на Горфист, — известные актеры и благотворители разводятся. Все равно все скоро узнают, так что же упускать шанс?
Сана нажала кнопку отправить и тут рядом с ней взлетела кружка. Потом телефон. Потом пара туфель в углу. Сана злилась, пыталась остановиться, но только распалялась. Все новые и новые предметы взмывали в воздух,наконец. Она закричала. На крик сбежалась почти вся прислуга в доме вместе с Ванессой и Патриком. Те смотрели на нее как завороженные. А Сана ненавидела их всех. Она хотела только остановится. Наконец, все стихло.
Она очнулась в больничной палате. Ничего у неё не болело. Ванесса была рядом и говорила с женщиной в бордовой униформе. «Да, мэм. Судя по всему, это не в первый раз, просто она успешно скрывала свои способности. Девочку можно понять, — отношение к биотикам настороженное.» Потом женщина (ее звали агент Стил) долго говорила с Саной. О Программе, о том, что она будет учиться управлять своей силой. Сана сама согласилась. Не то чтобы ей хотелось — но она увидела, что Ванесса уже согласилась отдать ее. И Сана впервые почувствовала себя преданной. Это странно — она никогда не доверяла взрослым в этом новом чистом мире, однако приемная «мама» все-таки смогла очаровать ее. Она хотела разозлиться, но чувствовала лишь усталость и обреченность.
Остаток времени перед отлетом Сана провела дома. Ванесса подсуетилась — и об инциденте дома никто не рассказал — шумихи с разводом для нее было вполне достаточно. Ванесса внесла крупное пожертвование в социальные программы для детей с особенностями развития, провела с Саной формальную беседу о том, что она для нее все та же и, посчитав вопрос закрытым, занялась разводом.
А Сана начала искать инфромацию. Программа была засекречена, но что-то ей удалось найти. Например, нашла несколько случаев биотики, о которых писали в новостных лентах — и ничего об этих людях в дальнейшем. Странички в соцсетях не обновлялись уже 3 или 4 года. Франческа Гамильтон, лауреат нобелевской премии «За открытие биотики у людей» не опубликовала ни одной статьи с тех пор как, получила премию.
Перед отлетом Сана написала довольно пронзительную статью от лица прислуги из дома про одноглазую-девочку-монстра, опасную для окружающих. Но в последний момент не стала отправлять. Защитила паролем и отставила в исходящих постах. Теперь ей нужно было только отправить пароль по почте, чтобы статья появилась.
В шаттле было тесно и неуютно. Вокруг было много детей, все они говорили, спорили, кто-то дрался, кто-то смеялся, кто-то глотал слезы. Сана почувствовала себя крайне неуютно — так много детей она не видела со времен эвакуации из Кашмира. К ней подошла девушка. Сана ее знала — ее звали Адриана, она видела ее на паре светских мероприятий, и та, конечно же, тоже видела там Сану.
— Можно присесть? — спросила девушка?
Сана кивнула.
— Скажи, это была ты или Фрида?
Сана на минуту опешила, а потом шепотом спросила:
— Что?
— Это ты или Фрида написали статью про развод?
— Как? — шепотом спросила Сана?
— Ерунда. Я умею сопоставлять факты и думать. Мне бы хотелось, чтобы это была ты. Приятно знать, что рядом кто-то давно знакомый. Кстати, я Джуллс, — Адриана назвала ник с Горфиста.