До начала обстрелов улицы Кардо Максимус и Декуманос Максимус, пересекались, как это полагается в городах римского типа, в самом центре, в районе Форума. Однако теперь это юго-западная окраина, за которой лежат минные поля с единственной расчищенной дорогой на Ципори.
Торговые улицы сильно пострадали от работы артиллерии, последующих пожаров и мародерства. Но в каменных домах все еще теплится жизнь. То тут то там можно увидеть открытую лавку - цирюльня, пекарня, лавка винодела. В глазах хозяев безнадежность смешалась с решительностью.
Хлебопек сворачивает в трубочку тонкую пресную лепешку, поливает ее ароматным оливковым маслом, посыпает сухим иссопом и семенами кунжута. Он почти не глядя смахивает гроши в карман фартука. Видно, что он давно не считает денег.
“Мир тебе, прими этот хлеб бедности, Ибо беден я и нищ как царь Давид - говорит он, перемежая греческий с арамейским, и быстро отворачивается, чтобы скрыть гримасу.
“Знаешь ведь, “Война” на языке евреев - она от слова “Хлеб”. До войны у нас было много хлеба, и всем, всем хватало - и грекам и евреям. А теперь нет хлеба. Есть только война”.
Некогда роскошное здание с двумя крыльями пережило прямое попадание артиллерийского снаряда, из-за чего большая его часть больше непригодна для жилья.
Богатая женщина родом из Ципори, владеющая собственной виллой и еще несколькими зданиями по всему городу. Ее муж - грек, был ограблен и расстрелян еврейскими радикалами.
Антипатр - строитель новой серии инсул - давал им звучные названия греческих и римских полководцев, для повышения покупательской ценности среди жильцов. В ходе погромов рельефы, статуи и мозаики, использовавшиеся для украшения, уничтожались с особым остервенением.
Домовладелец и мелкий торговец (продает пирожки)
Всемирно известный скрипач-виртуоз, известный в Риме под псевдонимом Терций.
Целый этаж в доме, названном в честь победителя Ганнибала и Антиоха III, заселен местными эллинизированными иудеями.
В расположенном на Форуме огромном здании базилики, до войны вмещавшей крупнейший городской торгово-развлекательный центр, расположился штаб иерусалимского отряда.
“Рог Альматеи” до войны представлял собой большой гостеприимный двор с крытым термополием. Блюда разогревались с помощью нескольких объёмных сосудов с водой или больших чанов, встроенных в прилавок, содержимое которых подогревалось на огне под сосудами. Внутри находилась печь, на которой варилась еда (горох, бобы, чечевица, а также вино, смешанное с горячей водой).
Сейчас здесь располагается часть иерусалимского отряда. В термополии периодически устраивается бесплатная кормежка солдат и горожан.
До войны она носила имя Кризанзэ и работала в термополии. Ее семья погибла под обломками дома, взорванного боевиками Йоханнана Гискальского.
Молодой полководец из знатного рода рано обрела славу среди народа, побывала в Риме как посланник евреев и прониклась мощью и величием Города. По возвращении в Иерусалим она обнаружила, что евреи готовятся восстать против римского правления. Сознавая опасность борьбы с Римом, Хадаса все же приняла от Синедриона командование обороной Галилеи. С собой она привел значительное войско и укрепила Йодфат, готовясь к долгим боям. Возможно, судьба иудейской революции в ее руках.
Иерусалим назначил нам в полководцы юнца, не прошедшего боевого крещения. Я слышал, что в Риме он ползал на коленях перед Нероном и лизал сандалии его челяди. Могу ли я доверить любимую мою Галилею его рукам? Знаешь ли ты, что недавно наши союзники из Тира захватили богатую добычу, оплатив ее большой кровью? Иосиф же не пустил эти богатства на дело восстания, но присвоил их. Не знаю, что мерзее: его лживые клятвы, его поклонение Риму или же его поиск личной наживы.
(из письма Йоханана Гискальского брату Шимону бен Леви)
Дома подобного типа - “псевдоостийские инсулы”, построенные много лет назад по устаревшей технологии - рассыпаются на куски, если снаряд или бомба падают где-то неподалеку. С тесной обветшалой малоэтажки, носящей имя языческих богов и заселенной, в основном, идумеянами, пообваливалась вся штукатурка, хотя район Кардо подвергался обстрелам меньше других. На первом этаже дома хозяйка содержит мелкую лавочку.
Соблюдающая иудейка с идумейскими корнями. Владеет большей частью жилых и торговых площадей в инсуле.
Происходит из рода Ирода Великого. Как Ирод в свое время построил в Иудее самые красивые города и храмы, так и Антипатр всю жизнь посвятил строительству и укреплению Иотапаты. Шел на лесть, подкуп и подлость ради процветания города. Война разорила его до нитки и отняла у него любимую жену, но он переносит горе со стоическим спокойствием.
"Родом идумеянин‚ он по знатному своему происхождению‚ богатству и могуществу сделался первым человеком в Йодфате. Антипатр искусный лжец и умеет выдать свою ложь за правду. Известно, что он совершал преступления, лишь для того, чтобы после обвинить в них своих противников — в этом деле ему мало равных. От природы проницательный, он использует это, чтобы лестью, подарками и обещаниями завоевать доверие у сильных, а затем предать их. Жизнь Антипатра не без справедливости можно назвать таинственным служением злу...
(Шимон бар Гиора, "Проклятие Эдом")
Город с юго-запада открывался в кедровый лес, где-то там дальше, петляя меж холмов, покрытых сожженными садами и лесами, дорога шла на Ципорри, по ней мы отступили в этот город, который станет местом нашей победы или поражения.
Мы перестроили здание бывшей налоговой управы, достав из подвала совершенно одичавшего римского наемника, уверявшего, что он римский чиновник и всю его семью вырезали во время погрома. К счастью его опознала одна из местных жительниц, как солдата, насильника и мародера.
Мне поручили нести дежурство на КПП “Кедровые ворота”. Ворота - это громко сказано. До войны дорога в город не охранялась и там не было укреплений. Теперь мы поставили бетонные кубы, ближайшие дома стали казармами. Все подходы к городу со стороны Ципори мы заминировали, противоположная сторона города осталась в руках Галилейских бандитов.
За день у меня перед глазами проходят многие сотни людей, после такой вахты я готов лечь хоть в могилу, лишь бы там было тихо. Но, находясь на службе, я не имею права отключиться от происходящего. Не могу допустить, чтобы кто-нибудь заплатил за мою слабость собственной жизнью. Я действительно не пустил дальше блокпоста двух лазутчиков и от каждого получил по ножевому ранению. Но самое страшное не это.
Вот мужчина с седой клочковатой щетиной на лице, старше моего отца. По светлой одежде можно сказать, что до войны он был состоятельным человеком. Сегодня было много беженцев, и он отстоял длинную очередь. Под мышками его рубашка пропиталась потом.
Я знаю, от чего бывает такая щетина. Она от того, что человек брил лицо на римский манер, а когда мы скинули захватчиков, начал отращивать бороду. Но после долгих лет бритья и дорогих эпиляций волосы на лице растут кое-как. Он ждет мановения моего пальца, привычного жеста, которым я вызываю из толпы следующего для допроса. И он покорно семенит по пыли, начиная бегло объяснять, что ему надо забрать в Йодфате свою семью и уехать, уехать в Акко.
Большинство проходящих через блокпост не хотят никого убивать. Они хотят попасть из точки алеф в точку бет, а попадут они туда или нет, зависит от меня. Солидные отцы семейств за рулем своих автомобилей заискивающе смотрят мне в глаза. И в какой-то момент я начинаю верить в это, в собственное могущество, которое отражалось в их глазах. Вскоре это сделалось главным переживанием дня, самым острым и сильным. И тут я испугался. Испугался, что становлюсь похожим на отца, которому тоже нравилась власть над семьей и учениками. Я, всю жизнь проживший в квартале прушим в Иерусалиме, когда-то строго соблюдавший всё, что от меня требовали, впервые в жизни взмолился Богу о том, чтобы Он не дал мне стать монстром. Взмолился о спасении собственной души.