Начальник Станции. Доктор Наук, имеющий ряд правительственных и межкорпоративных наград за изучение возможностей человеческого разума. Возглавляет исследование на Станции «Гагарин» и руководит учебной программой кадетов.
Правила по взрослой игре
Ссылка на Google Docs с правилами по взрослой игре: читать и комментировать.
Правила по медицине для взрослых
Ссылка на Google Docs с правилами по медицине для взрослых: читать и комментировать.
Ссылка на Google Docs со списком медицинских составов: читать и комментировать.
In my playroom windows shut
Purple carpet, smell of slaughter
Waiting for the game to start
Setting all the toys in order…
31 марта 2151 года, Международный Космопорт Сингапура. Местное время — 12:49:38. Старая видеозапись с камеры видеонаблюдения замирает во мраке лаборатории, пытаясь передать величие момента. Через 37 секунд произойдет событие, изменившее ход человеческой истории. Над космопортом медленно поднимается грузовой корабль. Его название, пункт назначения, портовая принадлежность — все это несоизмеримо с его судьбоносной ролью в грядущем событии, навсегда изменившим человеческую природу, уничтожившим барьер между прошлым и будущим, открывшем всему человечеству двери в новый мир. Через 37 секунд случится рождение легенды. Через 37 секунд на свет появится Франческа Гамильтон.
Конечно, сама по себе Чесс Гамильтон родилась за двадцать лет до сингапурских событий — 18 сентября 2132 года в 35ой участковой клинике Марселя. Но только ли тело с электрическими импульсами внутри делает человека человеком? Ее матушка, Аннабель Гамильтон, осталась довольна прошедшими родами и поставила принимавшему их студенту балл A+. Надо сказать, что подобного балла на ее курсе удостаивались лишь немногие из студентов. Франческа же была немедленно передана няне на попечение, где и находилась первые три года своей жизни. Образ жизни Аннабель был плохо совместим с воспитанием детей. На рождение ребенка она решилась только под давлением совета директоров ее корпорации, установившей четкие квоты на декретный отпуск. Портить себе будущую карьеру из-за внезапного гормонального всплеска Аннабель не собиралась, поэтому предпочла решить вопрос заблаговременно.
Когда Чесс исполнилось три, мать вновь обратила на нее внимание: ей хотелось убедиться в эффективности выбранного ею способа зачатия. Тесты интеллектуального потенциала показали определенную склонность к точным наукам, слабую предрасположенность к творчеству, низкую заинтересованность в эмоциях и отличный аналитический потенциал. От автоматических тестов определенно ускользнуло что-то важное. Но, не найдя ничего полезного для себя, Аннабель подписала контракт на обучение дочери в частной школе при своей корпорации до наступления совершеннолетия последней — и забыла о существовании этого человека.
Запись мерцает и продолжается. Грузовой корабль медленно поднимается на четырех стабилизаторах, разворачиваясь для подъема на орбиту. Один из стабилизаторов начинает крениться. Раздается хлопок, затем взрыв, и стабилизатор поворачивается к кораблю. Борт выворачивает наизнанку, синяя вспышка озаряет экран. Мгновение — и о космическом корабле напоминают лишь дождь из горящих обломков и облако тончайшей пыли, развеваемой над городом ветром.
Жизнь под крылом такой корпорации, как «Синерджи Фармацевтикалс», для многих была идеалом устроенного существования, хотя Чесс и не с чем было ее сравнивать. Люди, живущие в корпоративных анклавах всю жизнь, не знали, что такое платить за еду, или выбирать развлечения по своему вкусу. Города внутри городов, огороженные стенами или сами являющие собой закольцованные стены из многоэтажных жилых блоков, корпоративные анклавы обеспечивали счастливых служащих всем необходимым — и достаточным — для эффективной работы и сопутствующего отдыха. Поэтому социальные отношения, возникающие внутри анклавов мало походили на привычные людям внешнего мира. «Синее кольцо», в котором жила Франческа, в этом ничем не отличалось от прочих подобных анклавов.
Положение Чесс было уникальным в том, что, в отличие от большинства окружавших ее людей, у нее не было контракта, который мог бы быть аннулирован. Ее жизнь была предоплачена, никто не требовал от нее жесткого соблюдения списка требований, и у нее самой не было никакой мотивации бороться за место под теплым светом софитов в аллеях анклава.
С ранних лет ее окружали такие же, как и она, дети служащих корпорации, которые предпочли сосредоточиться на работе, предоставив воспитание и обслуживание детей специалистам. От привычных всему внешнему миру интернатов корпоративные детские дома «расширенного цикла» отличало не только отношение персонала, но и тот факт, что для встречи с родителями достаточно было пересечь парк в центре анклава. Такая возможность была у всех детей ее группы — кроме самой Франчески.
Нельзя сказать, чтобы у нее были проблемы с социализацией. Нет, напротив, она не испытывала недостатка в общении со сверстниками, ведь за этим внимательно следил персонал сначала детского сада, а затем школы. Но уже с младших классов школы Франческа осознавала, чем отличается от всех окружающих детей, да и по большому счету — взрослых. Все они, движимые корпоративной учебной программой, были нацелены на результат, на достижение целей, на то, чтобы в один день стать полноценным служащим, а после, возможно, даже купить отдельный домик на принадлежащем корпорации куске океанического шельфа. Франческа не нуждалась в подобных промежуточных целях, для нее все такие вопросы уже были решены, она была свободна сразу делать следующий шаг: задавать себе и миру вопрос, «что дальше?».
С этим вопросом она поглощала любую доступную информацию из Экстранета, располагая практически неограниченным свободным временем, предоставленная сама себе и ограниченная только контентными фильтрами детского сегмента сети. С этим же вопросом она преодолела три первых этапа корпоративного обучения. Учебная программа корпорации была построена с таким расчетом, чтобы за девять лет подводить ребенка к вопросу профессиональной специализации. Исправно выполняя все поставленные задачи в течение первого трехгодичного цикла, Франческа осознала закономерность в подаче информации, узнала учебный план и срезала несколько «углов» с помощью общедоступных библиотек в Экстранете. Так в возрасте 13 лет она добилась рассмотрения своего заявления на поступление в колледж.
Спектр профессий, которым можно было обучиться в «Синем кольце» не был велик. «Синерджи Фармацевтикалс» занималась разработкой широкого спектра медикаментов, делая ставку на направления. Первым были релаксанты и возбудители нейромедиаторов, столь популярные у корпоративных служащих, живущих в состоянии вечного цейтнота. Вторым, публично демонстрируемым и общественно одобряемым, были препараты, призванные отсрочить и смягчить последствия старческих деменций. Ни то, ни другое не вызывало восторга у Франчески, не желавшей идти проверенными проторенными путями, поэтому из имевшихся вариантов она выбрала стезю нейрохирурга.
Следующие четыре года она всю следующую жизнь считала самыми бессмысленными во всей своей карьере. С каждым учебным днем она находила новые изъяны в системе образования, и все больше разочаровывалась в своем выборе. Вновь, как и в младших классах школы, но более отчетливо, она видела, насколько сверстники отличаются от нее. Их интересовала не суть предмета и вопрос профессии, а те блага, которые они могли с помощью этой профессии достичь. Хуже было другое: подобную систему ценностей им транслировали практически все преподаватели.
В это же время произошел финал отношений с Аннабель. Та было заинтересовалась успехами своей биологической дочери, узнав о раннем поступлении последней в колледж, но, не увидев в ее табеле успеваемости ничего примечательного, в очередной и последний раз закрыла для себя тему этого человека.
Осознавая растущую дисгармонию, Чесс искала выход и приложение для своего острого ума. К этому времени она уже осознала то, что позволяло ей выделяться на фоне однокурсников. В любой ситуации она первым делом искала систему понятий и отношений, а когда находила ее — то понимала и закономерности, составляющие эту ситуацию. Подобный аналитический дар мог проявиться в любой среде, и девушка не стеснялась пробовать себя в самых разных сферах. Благо, что время само подбрасывало испытания — как раз в этот момент на Марсе впервые были обнаружены остаточные следы элемента Ноль, и научные сообщества всего мира захлестнул поток данных, изображений, текстов, схем и концепций из раскопанных ксеноархеологами руин.
Франческа завела себе страничку в Экстранете, где начала публиковать свои выводы относительно природы и значения найденного наследства Протеан. В частности, одним из ее заключений было утверждение о том, что подобные дары, явно оставленные до времени своего обнаружения неведомыми инопланетными «прогрессорами», не могли быть подарены только человечеству. Учитывая масштаб и сложность найденных технологий, можно было говорить об общегалактической распространенности того вида, который оставил эти руины, а значит, где-то в другой части нашей Галактики другой разумный вид пользуется теми же технологиями.
Рано или поздно идеями Франчески должны были заинтересоваться — и это случилось, когда Гамильтон исполнилось семнадцать. К этому моменту ее учеба в колледже практически сходила на нет. Оставался год до завершения учебного контракта, и впервые в жизни Франчески впереди замаячила бытовая неизвестность. Она по-прежнему не имела представления о необходимости денег и без энтузиазма для себя была вынуждена наверстывать упущенные факты из жизни людей внешнего мира по роликам из Экстранета. В один из подобных вечеров к ней и пришло письмо из рекрутингового отдела «Конатикс Индастриз».
Молодая экстратерральная корпорация искала аналитиков для работы над нейронными сетями нового поколения. Человек с навыками Франчески подходил для этого как нельзя кстати: Гамильтон имела образование, необходимое для того, чтобы понимать структуру человеческого мозга, обладала достаточными аналитическими способностями, чтобы считывать отклонения в развитии нейронных сетей, и при этом была достаточно молода, чтобы не обладать завышенными амбициями. После четырех непродолжительных собеседований она была принята, и Конатикс, подобно бордовому парашюту, вынес Франческу из «Синего кольца», скуки учебных будней и прошлого, связанного с Аннабель.
Работа в «Конатикс» кардинально отличалась от всего, что окружало Чесс до этого. Ее окружали люди, движимые идеей и тем же вопросом, который она задавала себе сама: «что дальше?». Дальше были нерешенные никем еще вопросы, а дорога между целью и днем сегодняшним была сокрыта в лабиринтах статистических закономерностей. Отметившись на ресепшене корпоративного отеля по приезду, Чесс оставила немногочисленные вещи из «Синего кольца» на кровати, и следующие полгода они пролежали нетронутыми: лаборатория стала ее домом во всех смыслах.
Метод исследования был прямолинеен и прост. Они работали с первоисточником — головным мозгом человека, моделируя процессы в нем на основании сигналов биологического образца. А для внесения необходимого для получения динамики информационного шума использовали сигналы мозга, пораженного раком. Рак оставался непобежденной проблемой человечества, и иногда перед смертью раковые больные добровольно передавали свои тела на благо науки. И хотя добровольцев для таких опытов постоянно не хватало, статистика собиралась, медленно, но верно.
Пока не случился Сингапур.
Это одна из немногих сохранившихся копий этой видеозаписи. О воздействии Элемента Ноль на человеческий организм в тот момент было известно до смешного мало. Мы знали наверняка только то, что видели своими глазами: шахтеров с Марса почти наверняка ждала койка ракового больного. О воздействии Элемента Ноль при вдыхании в форме пыли было известно еще меньше, хотя Сингапур изменил и это. Летальный исход от рака головного мозга — в 31% случаев. После Сингапура у нас не было недостатка в добровольцах.
Мир был потрясен катастрофой, случившейся 31 марта 2151 года в международном космопорту Сингапура. После крушения транспортного корабля весь запас элемента Ноль в его топливных баках был рассеян над огромным мегаполисом в форме мелкодисперсной пыли. Катастрофа была подобна чернобыльской: но здесь не было ни реактора, который надо было тушить, ни места для героического самопожертвования: миллионы людей оказались заражены в одночасье.
В Сингапур стали стекаться гуманитарные организации, известные меценаты, вроде звезды Бейрута Сезен Ясин, и, вслед за ними, исследовательские организации. Беспрецедентная по масштабам исследовательского потенциала катастрофа была зафиксирована и задокументирована максимально подробно. Каждый человек, обратившийся на пункт гуманитарной помощи с признаками заражения, был вписан в базу данных пострадавших, и следом по каналам корпоративного шпионажа эта база данных утекла в руки всех заинтересованных, в том числе, «Конатикс».
За пострадавшими, их семьями и родственниками продолжали следить еще несколько лет, на случай косвенного или отложенного развития опухоли. Через полгода у некоторых выживших стали появляться дети, которые также были вписаны в общую базу статистики. А еще через пять лет началось то, что в будущем прозвали Великой Статистической Ошибкой.
Сперва это выглядело, как цепь ничем не связанных друг с другом событий. Глубокий аналитический дар Чесс уже схватил наживку, но еще не сообщил об этом разуму, продолжая блуждать в потемках. В доме ребенка непрерывно взрываются лампочки. Ребенок упал с четвертого этажа и выжил. Девочка непрерывно выигрывает в игровые автоматы. Семилетняя соплячка стала главарем в уличной банде. Отец зовет домой церковного экзорциста, чтобы изгнать демонов из сына. В какой-то момент этого стало слишком много, чтобы быть просто ошибкой статистики.
В этот момент удар пришел оттуда, откуда его никто не ожидал. У отдаленной колонии Шаньси произошел конфликт с неизвестной расой. Франческа с удовольствием для себя отметила схожесть используемых технологий с обеих сторон и подтверждение ранее выдвинутой ей гипотезы. Вслед за короткой чередой боевых столкновений последовал ожидаемый мир, и человечество узнало о существовании множества разумных рас, управляемых единым законодательным органом: Советом Цитадели.
Среди общегалактических законов, переданных людям на правах императива, значился запрет на любые разработки в области искусственного интеллекта. Данный путь уже был пройден одной разумной расой — Кворианцами, и последствием для них стала война с созданными машинами. В итоге все выжившие представители этой расы были вынуждены оставить свою родную планету и жить в условиях кочующей флотилии. Закон Цитадели был однозначен, любая попытка разработки неограниченного искусственного интеллекта сложнее виртуального ассистента или говорящей базы знаний была бы пресечена военным путем. «Конатикс» оказалась на грани закрытия.
Но стремление к познанию оказалось сильнее. На Шаньси человечество впервые увидело феномен, о котором до этого писали лишь фантасты: инопланетяне демонстрировали способности к телекинезу. Запечатленных примеров были десятки, военные спешно создавали контракты на разработку средств противодействия, дипломаты Альянса ненавязчиво пытались выяснить природу этого явления — биотики — стараясь не выставить человечество слишком глупо в глазах галактической общественности. А Франческа Гамильтон сопоставила имевшиеся данные о массовости и характере применения биотики в рядах турианской армии с погрешностью статистики о детях Сингапурской катастрофы.
Когда на стол Лилит Бланш, одного из главных акционеров «Конатикс», лег отчет начальника отдела разработки нейронных сетей Ф. Гамильтон, та уже дочитывала заключение о банкротстве в последней редакции. Корпорации как активу оставалось жить несколько месяцев, и Лилит, как сугубо прагматичная женщина, увеличила этот срок вдвое. У Чесс был только один шанс подтвердить свою правоту. И она приступила к делу.
Все разработки в области нейронных сетей были свернуты, заморожены, в некоторых местах показательно вычищены, в некоторых спрятаны настолько глубоко, чтобы не быть обнаруженными никогда. Этажи, прежде занятые вычислительными кластерами, перепрофилировались на переработку и анализ Элемента Ноль. Сомнений в том, что именно он связан с появлением способностей к биотике, не было, нужно было лишь подтверждение.
Первый бездомный ребенок Сингапура из списка зараженных лег на операционный стол Гамильтон в 2157 году. После выстрела в затылок у него отсутствовали мозжечок и гипоталамус, к моменту обнаружения трупное разложение уже успело затронуть кожные покровы. Но главное было установлено: в нервных узлах наблюдались скопления частиц элемента ноль. Не теряя времени, Чесс пропустила через тело разряд тока и тут же была отброшена ударом поля эффекта массы. Биотика была продемонстирована и зафиксирована на камеры лаборатории. У «Конатикс» появилось новое предназначение.
Финансирование было предоставлено, в корпорацию вернулись старые и начали появляться новые лица. На нулевой стадии из статистической выборки извлекались подопытные, живущие на улицах и не требующие урегулирования юридических вопросов. Взаимодействие с ними было затруднено. После серии экспериментов стало ясно, что удары током не эффективны и, что самое важное, они дают непредсказуемый результат. Довольно быстро было установлено, что спонтанное проявление биотики происходит за счет собственных нервных импульсов тела подопытных.
На седьмом подопытном было установлено, что только сильные эмоциональные реакции способны активировать способности. В лабораторных условиях это было практически недостижимо, и нулевая стадия была завершена на этом этапе. Турианские биотики отчетливо использовали свои способности по желанию, в нужный им момент, совершая лишь незначительные телодвижения. Был необходим турианский подопытный.
Поиск подходящего объекта занял три долгих месяца. Наконец, он был доставлен в лабораторию. Сложности в работе с турианской физиологией и опасность объекта как такового практически не оставляли шанса поработать с живой тканью, но это не было проблемой. Результаты вскрытия были сопоставлены с накопленной до этого статистикой о людях. Где-то на поверхности, совсем близко, находилось ключевое звено цепочки, но продолжало ускользать из внимания. Весь персонал был на грани, непрерывный мозговой штурм продолжался круглосуточно. Пока однажды, когда Чесс встречала очередной рассвет на столе в лаборатории, где она предпочитала ночевать во время таких затяжных марш-бросков, в пространстве смыслов и понятий не появилось новое слово.
Имплант.
У нас есть человек, обладающий нужным количеством элемента ноль в нервных узлах, и пропускающий через него хаотичные нервные импульсы. Нужно упорядочить этот мыслительный хаос, дать однозначное направление для нервных импульсов, усилить их заряд достаточным образом, чтобы поле Эффекта Массы стало заметным. Имплант вошел в эту систему как идеальный финальный элемент.
Первой партии зараженных их Сингапура давно уже не хватало. Повторное заражение уже было произведено, еще в 2154, когда достоверных сведений о Великой Статистической Ошибке еще не было. Но для полноценной работы с образцами прошло слишком мало времени. Просто воровать подопытных из семей также было бы слишком накладно. Так возникла концепция Программы Адаптации и Регуляции Биотиков.
Было необходимо отработать производство импланта, сделать его коммерческим продуктом. Одновременно было необходимо создать благоприятные условия для изъятия зараженных из социума. Штат корпорации ежедневно пополнялся новыми сотрудниками самой разнообразной специализации. Был создан образ подростка-биотика, опасного и неконтролируемого, и с билбордов по всему миру зазвучал слоган: «Биотика — это еще не конец».
Долгосрочное вживление искусственных тел в организм человека было отработано столетием предшествовавших исследований в области аугментации и кибернетизации человека. Однако из-за сложности задачи нужен был доброволец для испытания тестовых образов. К счастью, корпорация предлагала и такие возможности, и вскоре часть персонала обзавелась новыми внутренними органами. Вскоре имплант L1 обрел лаконичное исполнение и изящный облик, в котором впервые предстал перед акционерами. Первая установка произошла спустя еще две недели. Результат, даже в лабораторных условиях, на 67% превосходил аналогичный без импланта.
Через год Франческа Гамильтон читала мемориальную лекцию в Стокгольме, держа в руках нобелевскую премию по медицине и физиологии «за открытие биотики у людей». В этот момент ей был 31 год.
Началась подготовка к первой партии подопытных. Предстояло не только понять, как в мозгу подопытного формируются необходимые сигналы для создания биотических полей, но и продолжить совершенствовать технологию импланта для достижения лучшего результата.
Благодаря развернутой медиа-компании многие родители были сами рады отдать своего мутанта-психопата в надежные руки корпорации. Место для проведения эксперимента было найдено вместе с контрактом от Альянса. После Войны Первого Контакта, когда турианские биотики нивелировали всякое превосходство людей в огневой мощи, Альянс был готов на все для получения мер противодействия. На все, кроме официальной полноценной поддержки, конечно, — кто станет ставить свое имя под экспериментом с потенциально летальным исходом? Но для нужд исследования было предоставлено самое подходящее из возможных мест для подобной Программы — станция Гагарин.
Главное ее удобство заключалось в том, что из-за своей удаленности от Земли и отстраненности от основного транспортного пути к ретранслятору Харон станция Гагарин никому не была нужна. При этом она обладала полным комплексом всего необходимого инструментария и мер безопасности.
Оставалось самое главное — понять, как спровоцировать выброс способностей у подопытных. И тут все пошло не так.
Оказалось, что ни одного эффективного способа управления сознанием подопытных — нет. Были перепробованы все доступные средства. Выработка у подопытных нужных нейромедиаторов препаратами изменяла их настроение, но имплант при этом не регистрировал ничего, кроме обычного белого шума. Введение подопытных в наркотический транс пробуждало всплески активности импланта, но подопытные становились неуправляемыми. Был испробован даже гипноз, но достаточной статистической базы для построения его матриц работы с сознанием подопытных было недостаточно.
Было ясно, что использовать биотику может только сам ее носитель, своей доброй волей. На практике подопытный должен был представить себе то, что должно было случиться, очень сильно этого захотеть, и только тогда получался результат — если Имплант был уже настроен должным образом на конкретного подопытного.
После этого один из подопытных, Стенли Уотсон, в наркотическом бреду сбежал из зоны исследования и каким-то образом получил контроль над частью систем станции. Через три дня он был пойман, но за это время большая часть первой партии была потеряна: часть подопытных была убита, часть задохнулась в оставшихся без воздуха отсеках, часть вылетела в раскрывшиеся шлюзы. Оставшихся подопытных пришлось вернуть домой, всех, кроме Хендела Митры, который был оставлен как наследство первого этапа.
Потребовалось два долгих года, чтобы собрать вторую партию, обезопасить станцию и исправить выявленные проблемы импланта. Было ясно, что принятых мер недостаточно. Потребовалось усилить отдел по связям с общественностью, набрать опытных специалистов по работе с подопытными, компенсировать их обычными преподавателями. Пришлось создать полноценную школу, чтобы подопытные верили в безопасность окружающей обстановки, осознавали себя, свои способности и то, чему их учат.
Параллельно оставались проблемы с побочными эффектами: подопытные жаловались на непрерывные удары электрическим током, это вносило погрешность в статистику. Также, мощности L1 было явно недостаточно для удовлетворения запросов Альянса: подопытные с трудом поднимали в воздух стакан с водой. Имплант L2 учел все эти пожелания.
Сроки, когда Программа должна дать результат, подходят. Альянс имеет широкий запас терпения, но оно не безгранично — генералы ждут своего солдата-биотика. Руководство Конатикс Индастриз более конкретно в постановке своей позиции — практический коммерческий выход должен быть к концу следующего года обучения в Программе, иначе ее финансирование будет пересмотрено. Имплант должен стать действующим, желанным, продаваемым товаром во всех человеческих системах.
По требованию руководства корпорации в этом году исследование будет форсировано привлечением сторонних экспертов. Ими станут турианские наемники, вероятно — бывшие участники Войны Первого Контакта. Это создаст свои проблемы, но их присутствие будет работать как агрессивный фактор эксперимента. Прочий персонал набран для компенсации состояния подопытных и сохранения валидности эксперимента.
На станции были собраны воедино все факторы, так или иначе продемонстрировавшие свой эффект. Подопытные демонстрировали упорядочивание своих эмоциональных реакций в результате употребления выборочных мозговых стимуляторов и наркотических веществ и последующей работы с сознанием в состоянии гипноза. Матрицы для гипноза были существенно доработаны по итогам анализа остаточной мозговой активности подопытных из первой партии.
Кроме того, первая партия дала богатую статистическую основу для выработки теоретической базы исследования. Было статистически установлено, что в зависимости от индивидуальных особенностей, подопытные могут быть склонны к одному из четырех шаблонов эмоциональных реакций. Первый — это образ самостоятельного человека, действующего в одиночку и исходящего из позиции ярко выраженной личной ответственности. Второй — это образ управленца, манипулятора, человека, решающего свои потребности чужими руками. Третий — это образ человека, стремящегося к покою, нивелированию конфликтов, гармонизации своих эмоций. Четвертый — это образ человека, «раскачивающего» себя на эмоции, действующего резко и инстинктивно. Чем ближе подопытные были к абсолютному воплощению одного из этих образов, тем сильнее был сигнал импланта.
Специалисты по подбору персонала включили в состав итоговой группы набор инструкторов, которые могут послужить прототипом для формирования соответствующих образов у подопытных. В этом году будет проверено воздействие на эмоциональные реакции подопытных личного примера взрослых с ярко выраженной моральной парадигмой.
Условия для второй партии подопытных в проекте «Поколение» созданы. Остается проводить эксперимент, собирать статистику и наблюдать за тем, какие результаты фиксирует имплант в каждом из подопытных.