Про Маркуса Волкоффа для остальных Прожигателей
Говорят, что как-то раз один работяга с Электро, а может с Труб или Рельс, убил шлюху. Просто так, не из-за денег или секса. На самом деле, это был работяга с Комбината, это был Маркус Волкофф! Вместе с Кристианом Блэйком он был основателем Прожигателей. День Зарезанной Шлюхи, когда Прожигатели устроили погромы в Трубах, был первым крупным шагом общества. Тогда Прожигатели впервые посеяли страх был страх...страх беспомощности, смешанный с непониманием. И Потомки и патриции и даже Клиенты Труб настолько привыкли к обычному порядку вещей, что оказались абсолютно беспомощны перед натиском Прожигателей. Этот день стоит запомнить навечно именно тогда началась новая эпоха!

Джек Дереликт - рок музыкант и знаменитость эпохи голодных бунтов. Именно после го Голодного Рейва толпа устроила тот самый погром в Бойнях, когда погиб Славный Предок Стефан Волков. В Бунте Бессмертных участвовал на стороне Максимуса

В в самом начале первых Причастий Аркадия по какой-то причине не вышла на сцену в свой черед. За это люди Барыги сломали ей ноги, а затем её подобрал и выходил Гарри Одот.

Как то раз ограбили приезжего лоха Грегори Стерна. Таго Нилс заманил его в засаду, где уже сидел Барыга с людьми. Стерн застрелил Барыгу, но его люди повалил и забили Стерна до потери сознания. Нилс получил за ту наводку золотые часы Стерна.

Твои родители были из младшей, опустившейся ветви семьи Кортес. Из тех соплежуев, что не смогли удержаться за хромированный микрофон Медиа. Поэтому твои родители жили в квартале Моралес. И ты с сестрой с ними. На всякие официальные праздники собирался весь клан, и твои родители, слишком слабые и трусливые, чтобы отказать своим более удачливым родственникам, тащились на семейные посиделки. И ты с сестрой вместе с ними. На этих сраных раутах ты любил общаться с Амандой - дочкой тогдашней главы Медиа. Эта дура рассказывал тебе о романтике рабочих районов и благородстве громил из простонародья. Хотя почему дура? Ты внимательно смотрел на неё всегда, когда она говорила, ты видел её взгляд. Так смотрит хирург делая разрез. Возможно именно на тебе она отрабатывала первые приёмы манипуляции людьми. Вот только она не знала, что ты, член таких всех из себя величественных Кортесов, в этих кварталах живешь и видишь благородство тамошних обитателей сам, лично. Да что уж говорить, ты сам был всегда не менее "благороден". Много воды утекло. Ты стал Патрицием, а девочка Аманда -Режиссёром, твоим начальником. Но ты стараешься не подавать вид, что вы знакомы. Стараешься пресекать все слухи о своей личной жизни, прежде чем они доходят до неё. Меньше знает, крепче спишь. Ты крепче спишь. Ты давно заметил, что твоё демонстративное равнодушие к ней давно заинтересовало Режиссёра. И как то раз ты подумал: А вдруг это можно использовать? Что, если можно манипулировать манипулятором?

Анна Кэмерон однажды продала тебе своё воспоминание в счёт долга некоего Альфреда, который регулярно занимал у тебя время. Естественно, как и все люди, считающие себ чрезмерно честными и порядочными, выплачивая долг своего любовника (или кто он ей там?) она наговорила тебе массу гадостей. Почему нельзя просто выплатить чужой долг, раз уж так хочется? Так или иначе об этом узнал Альфред и выкупил её воспоминание обратно в обмен на своё. сейчас Альфред известен как Ди Ди Ломбард и это уже совсем другой человек.

Достаточно давно Таго Нильсом была организована авантюрная экспедиция в Туман. Вёл её Виктор Коул, как один из наиболее опытных дайверов. Там присутствовала Рамона Моралес, отвечавшая за безопасность и Батория Дарабонт, в качестве репортёра. Экспедиция была организована Жучатником для нового шоу. К сожалению, очень быстро экспедиция наткнулась на Фобоса. Нильс запаниковал , и что есть дури побежал обратно, перерезав перед этим трос, связывавший остальных членов экспедиции с большой землей (он шёл последним) Пока оставшиеся профессионалы организовано отступали, Батория решила поиграть в героя и с криками уходите-уходите, вышла перед фобосом. В принципе, если б не она, фобос мог увязаться за кем-нить другим. Батории же как-то удалось уцелеть. После этого Занозу стали уважать В Жучатнике, а Нильс переехал жить в другой Квартал.

Я Виктор Кортес и я умираю вместе с городом. Как это случилось? Как я оказался здесь? Был ли момент, когда все это можно было изменить? Как все это началось?
Я помню этот день - семейный праздник, весь “клан” Кортесов собирается в одном доме, чтобы обсудить дела Города. Душно. Мы с сестрой разодетые, как два ангелочка сидим за отдельным столом с другими “золотыми детками”. И тут появилась она - Амалия Кортес, ослепительная, недостижимая. Она делала нам одолжение уже тем, что позволяла сидеть с собой за одним столом. Когда она говорила, мы ловили каждое ее слово. И я был лучшим из ее слушателей. Ее слова каленым железом отпечатывались в моем сердце. “Золотая клетка”, “Люди - рабы вещей”, “Только утратив все до конца, человек обретает истинную свободу”.
Я не сказал ни слова, мне нечего было сказать, в моей голове звучал только ее голос. На следующий день я ушел из дома не взяв с собой ничего. Так умер Виктор Кортес, так зарождался тот, кого скоро все будут знать под именем Барыга.
Вонь и духота. Вот и все изменения. Та же клетка, только не из золота и воняет. Амалия использовала меня. Она играла со мной, со всеми нами. Я был ее куклой. Я стал тем, кем она хотела, чтобы я стал. Она использовала меня, пока я был ей нужен и избавилась от меня, когда я отработал свою сцену. Отсюда из пыльного и вонючего угла кулис спектакль выглядит совсем иначе - не так зрелищно, зато видно всех работников сцены, дергающих за тросы.
Больше никогда я не буду чужой куклой. Больше никогда я не буду служить и подчиняться. Больше никому я не позволю управлять мной. Теперь есть только я, и только я имею значение. Есть лишь я, мои желания, и моя воля. Все что вне меня - лишь туман.

Я Виктор Кортес.
Грязный склад на границе с Помойкой. Душно.
Что я, Виктор Кортес «Барыга» делаю здесь? Зачем я пришел?
Генри стягивает мешок с головы Виктории, она даже не пытается скрыть своего удовольствия.

• Ну и где он? Иди ко мне. Я так соскучилась по тебе, братик!
• Барыги здесь нет. И он не придет. Он поручил нам со всем разобраться. Так что заткнись и прекрати ломать комедию. Ее тут никто не оценит.
  Я наслаждаюсь тем, как смысл услышанных слов врезается в ее голову, как меняется выражение ее лица, как самодовольная улыбка сменяется яростной гримасой.
• Убери, нахер, свои руки, иначе будешь жалеть о каждом пальце, которым прикоснулся ко мне! Я Психо, мудак! Я превращу твою жизнь в бесконечный кошмар, если ты немедленно не развяжешь меня! Слышишь, ублюдок! Я сотру твою память и погружу тебя в твой персональный ад! Вечный ад, ебаная мразь!
  Мальчики выглядят напуганными. Виктория умеет производить впечатление. Но это ничего, меня они боятся больше.

Помню, как я ушел из семьи. Мне тогда было пятнадцать. Не знаю, что мной двигало больше. Может ненависть к той духоте, что душила меня дома – правила, традиции, ожидания родителей. Может те возможности, что открывал передо мной мир улицы – девочки, наркотики, алкоголь. Не знаю, но помню, что в тот момент я почувствовал себя по настоящему свободным. Сбросив с себя ярмо наследника семьи Кортесов, я впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым. Я создавал себя сам. Я был собой.
Через несколько месяцев она нашла меня. Виктория – моя маленькая тень. Родители назвали ее Викторией в честь меня. Не проходило и дня, чтобы они не указывали ей, что она всего лишь моя сестра, моя жалкая неудачная копия. Она пришла ко мне, и я не смог ее прогнать. Бледная тень, вновь прилипла к моим ногам. Душно.

77-й раскладывает инструменты, что захватил с Боен. Лысый разводит огонь. Никто не торопится. Мы уже давно разучились торопиться. Лицо Виктории сосредоточено, я хорошо знаю это выражение. Время для второго акта, сестренка.

• Генри. Тебя ведь зовут Генри? Да, я уверена, ты – Генри. Ну, не бойся. Подойди. Мне нужно тебе кое-что сказать.
• Говори.
• Слушай, я знаю, Барыга наверняка не поскупился. Но давай на чистоту, ведь все эти минуты очень быстро вернуться к нему. Он просто поимеет тебя, так же, как он имеет весь этот Город. Разве тебя это не бесит? Разве тебе никогда не хотелось чего-то большего? Разве тебе никогда не хотелось поиметь его, а? Я знаю то, чего не знает больше никто. Я знаю, как добраться до его схрона. Подумай, все его барахло, все его время будет твоим. Ты будешь жрать самую вкусную еду. Ты будешь пить самый дорогой алкоголь. Ты будешь трахать самых красивых и свежих шлюх. А он будет жрать говно. Признайся, ведь ты хочешь этого. Давай. Давай поимеем его вместе.
  Виктория внимательно смотрит на мальчиков. Она видит сомнение на их лицах. В ее глазах читается заговорщическая улыбка.
  Резкий звук от удара разносится по пустому помещению склада. Виктория поднимает свое опешившее лицо. Генри хватает ее за подбородок и внимательно смотрит в глаза. Из рассеченной губы тонкой струйкой сочится кровь.

Я помню, как впервые убил человека. В эту ночь многие отдали свои жизни. Я был уверен, что сам доживаю последние часы.
В мою комнату вломился посыльный от Рамоны Моралес, на его плече было две винтовки, одну из них он вручил мне. Он ожидал, что я пойду с ним. Он ожидал, что я буду защищать квартал от сил Администрации. Он ожидал, что я отдам свою жизнь за Максимуса. У меня были другие планы на эту ночь. Я выстрелил ему в спину.
Я двигался сквозь раздираемый боями город и брал, что хотел, и все было моим. Это пьянящее чувство свободы и вседозволенности. Ничего более не сдерживает меня и не может остановить. Я бог и властитель этого умирающего квартала, я упиваюсь этим чувством. Я вновь свободен и счастлив.
Я, наконец, добираюсь до своего убежища. Темно. Душно. Тут я встречу свою смерть – в своем схроне. Тут полно еды и вина, чтобы накормить весь квартал. Я создал эти запасы за время голодных бунтов. Я заработал состояние на чужом голоде и смертях. Теперь пришел мой черед, и моя сокровищница умрет вместе со мной.
Я слышу, как наверху взрывается граната. Стены дома заваливают проход. Мне уже никогда не покинуть мой склеп. Я сдохну тут на горе собственных сокровищ. Пусть так.

Приготовления закончены. Все знают, что произойдет дальше. В комнате повисает гнетущее молчание. Ну, сестренка, ты же не сдашься так просто? Ведь ты же будешь бороться до последнего? О да, я знаю этот сальный взгляд.

• Эй, малыш, ладно, стой. Хорошо, я все поняла. Ты все доказал, ты крутой. Ладно. Виктор сказал тебе меня убить, я понимаю. Этого не избежать. Я все понимаю. Но давай договоримся. Пожалуйста, сделаем все по-быстрому. Давай обойдемся без всего этого представления. Без пыток и лишней возни. Это не нужно. И об этом никто не узнает. Скажешь, что все сделал, как надо. Хорошо? А я тебя за это отблагодарю, малыш. И тебя и твоих друзей. Повеселимся, как следует. Сделаем друг другу приятно, а потом ты меня просто прирежешь. Хорошо? И это будет наш маленький секрет. Такие, как я, ведь тебе не по карману, правда? Глупо упускать такую возможность.
• Прости, дорогуша, но у нас четкие инструкции, и Барыга любит, чтобы они также четко исполнялись. А с тобой мы повеселимся, не переживай. Это входит в наш контракт. Эй, Барри, хватит там сидеть, иди сюда. Снимай с нее корсет и юбку тоже снимай. Да, чего ты там с завязками возишься, ножом ее просто срежь и все. 77-й, а ты чего встал, как вкопанный, иди за ноги ее держи, видишь, брыкается. Ладно, я первый.

Сколько я просидел в том подвале? Несколько дней? Неделю? Не знаю. Полная темнота. Полное одиночество. Время подумать о своей жизни. Время подумать об упущенных возможностях. Время для сожалений. Время для сомнений. Время для страха. Нахуй! Ничего подобного не было. Я пьянел, трезвел и напивался вновь. Раз за разом. День за днем. Даже в этом темном, сыром гробу, в этой клетке – я был счастлив. Я был заперт в скорлупе ореха и был в ней повелителем вселенной. Даже в этом сраном подвале, заваленном кучами моей собственной блевотины и испражнений, я чувствовал себя свободным и счастливым.
Шум. Я слышу шум над своей головой. Камень отваливается. Я вижу уставшее, но счастливое лицо Виктории. Свет пробивается сквозь открывшуюся дыру. Я вновь отбрасываю тень.

• Виктор, ты жив! Я знала! Я сейчас тебе помогу. Ты в порядке? Мне привести доктора?
• Нет. Просто отойди и не загораживай мне солнце…

Люблю работяг за то, что они быстро кончают. Того времени, что шлюха обслуживает одного Патриция, хватит, чтобы удовлетворить с десяток батраков. 77-й забрался на Викторию. Он последний. Я всматриваюсь в лицо Виктории и вижу слезы.

• Пожалуйста, не надо. Прошу вас, не надо. Я все сделаю. Я сделаю все, как скажете. Пожалуйста, хватит. Хватит. Умоляю вас. Просто убейте меня.
  Интересно, она действительно в таком отчаянии, что опустилась до мольбы? Или это просто очередная уловка, чтобы усыпить их бдительность? Ну же, сестренка, не разочаруй меня.

Причастие. Говорят, это личное решение каждого. Наша добрая воля.
Пиздят. У меня все было иначе.
«Импульс», «Красный лед», «Зверь», «Грешник». В тот вечер я сожрал все, что смог достать. Я улетел в самый отвязный трип моей жизни и был уверен, что уже не вернусь – заплутаю в лабиринтах, открывшейся мне, вселенной, и не смогу найти обратной дороги. Я и не хотел возвращаться. Вообще не люблю возвращаться. Возвращения для слабаков.
Я слышал голос бога, и он звал меня к себе. Я вошел в его золотые врата, и он обратил на меня свой взор. Меня переполнило чувство любви и свободы, и разорвало на части. Я чувствовал, как распадается каждая клеточка моего тела, и все мое сознание рвется и перемалывается его жерновами. Эта боль вперемешку с наслаждением очищает и наполняет меня, придает мне форму и смысл.

Виктория продолжает молить о пощаде, пока 77-й пыхтит на ней сверху. Двое других лениво натягивают свои портки. 77-й закатывает глаза и трясется в экстазе. Вот он – идеальный момент. Ведь ты не упустишь его, сестренка?
Резкий и точный удар. Один, за ним второй, третий. Осколок жестяной кровли оставляет на шее широкие рваные раны, кровь стекает по телу 77-го. Виктория пытается выбраться из под, упавшей на нее, туши. Генри подскакивает и пинает Викторию несколько раз. Сперва в голову, затем по руке, сжимающей осколок, и несколько раз в живот.

• Сука! Гребаная сука! Мразь! Ты что думаешь, мы не сможем разобраться с тобой без 77-го? Ты думаешь, я не смогу сделать тебе больно, мразь? Ты думаешь, если инструменты его, то мы сами не сможем с тобой разобраться? Ты думаешь, ты дохуя умная? Так вот, сука, ты меня разозлила. Слышишь? И это было охуенно тупо с твоей стороны! Барри, блядь, натягивай штаны и иди сюда. 77-й – красавец, развлекся и отъехал, а работать нам вдвоем теперь придется. Блядь!

Я открываю глаза и вижу ее. Опять она. Все время она. Почему я жив? Почему я не умер? Почему я вернулся? Голова плохо соображает, звуки глухие и далекие, а свет такой яркий. И эта духота, эта проклятая духота.
Виктория счастлива. Она держит меня за руку и радостно щебечет, что то о бессмертии, о даре Хранителя, о вечности вместе.
Вечности.
Вместе.
Меня прошибает холодный пот. Я потираю собственную шею, будто физически ощущаю ошейник и толстую цепь, на которую меня посадили.
Я шатаюсь по дому, собирая свои вещи.
Связан. Опутан. Прикован. Скован. Заперт. Как же душно. Мне нужно на улицу. Скорее.
Нужно уходить. Сейчас же. Прочь. Нужно найти способ порвать эту цепь. Нужно найти способ освободиться. Я не могу дышать. Душно.
Глухие звуки с трудом доносятся до моего сознания.
Виктория в истерике хватает меня за руку: «Ответь хоть что-нибудь!»
Я толкаю ее и ухожу прочь.

Игры закончились, сестренка, и ты проиграла. Твой голос уже охрип от крика. Твое тело обезображено ожогами и порезами. Твои руки и ноги сломаны. Генри работает грубо, но старательно. Хороший мальчик. Люблю старательных.

Я знаю, о чем ты думала, когда подстерегла меня в том притоне, когда набросилась на меня и вспорола мне брюхо. Ведь ты надеялась, что так сможешь продолжить отношения со мной. Станешь моим врагом, моим соперником. Что это станет нашей новой игрой, и в этой охоте друг на друга продолжится наша связь. Ты ведь этого хотела, сестренка?
Но этого не будет. Я не могу оставить твою выходку без ответа. Тебя бы это все равно не остановило. А ответить тебе – означало бы пойти у тебя на поводу. Мне пришлось сделать все жестко и грубо. Так чтобы ты поняла – я не играю с тобой в эти игры. Мне нет до тебя никакого дела. Я не приду. Но тебе будет плохо. Так плохо, чтобы отбить у тебя всякую охоту предпринимать новые попытки играть со мной.

Несколько глухих ударов по уже мертвому телу Виктории. Хруст ломающихся костей и тишина.
Генри сплевывает на пол.
Работа закончена.

Я смотрю на ее истлевающее в тумане тело, и лишь одна мысль не дает мне покоя. Что я здесь делаю?
Если я не играю с тобой в эти игры, то зачем я пришел?
Если мне плевать на тебя, то почему я стою в тени этого склада и наблюдаю за происходящим?
И мне больно, потому что я знаю ответ.
Даже если мне удастся обмануть тебя, самому мне не уйти от правды.
Я ненавижу тебя! Эта цепь будет душить меня вечно, но я все еще тебя люблю!
Ярость наполняет меня. Я ненавижу этих ублюдков за то, что они сделали с тобой. Я хочу вырвать их сердца за всю ту боль, что они тебе причинили.
Генри выдохся, сейчас он не угроза. Сперва нужно сломать ноги тому лысому. Никак не могу запомнить его имя.

Я Виктор Кортес «Барыга» пришел, чтобы разбудить Город. Город мертв, я пришел, чтобы вдохнуть в него жизнь.
Жители вечного Города – вечноживущие мертвецы, сомнамбулы, пустые оболочки. Им была дарована вечность, они сумели превратить ее в проклятье. Им была дарована жизнь, они сумели превратить ее в смерть.
Сегодня Прожигатели выходят на ночную прогулку, и улицы города будут окрашены в красный.
Сегодня мы празднуем «Ночь мертвой шлюхи», и Трубы празднуют его вместе с нами.

Мы проносимся сквозь квартал подобно дикой охоте из древних легенд. Черепа скалят свои зубы. Погонщики настигают первых жертв. Пришла пора выгулять моих пташек и проверить их в деле. Пришла пора выгулять свои убеждения и подтвердить слова поступками.
Жители Труб бегут в страхе и непонимании. Они пытаются скрыться в ночи. Они застывают в ужасе. Неведение порождает страх. Страх заставляет их сердца биться.

Старик в сюртуке хрипит на мостовой, истекая кровью. Я танцую возле него, поигрывая тростью. Удар в челюсть и зубы прыгают по граниту, словно игральные кости по столу. Глаза змеи, дедуля. Твоя жизнь отходит крупье.

Философы прошлого утверждали, что страх – это пламя, в котором сгорает шелуха несущественного, обнажая зерно истины. Но люди утратили страх. Страх, заставляющий сердце биться, исчез. Страх, наполняющий нас решительностью, исчез. Страх, обостряющий наши чувства, исчез. Страх, делающий нас живыми, исчез. Утратив смерть, мертвецы разучились бояться.
Мы возвращаем Городу давно забытое чувство. И мое сердце колотится все сильнее.

А вот и ты, моя пугливая девочка. Что ты делала в этой ночи? Куда ты спешила по темным улицам города? Я чувствую твой страх, и он ведет меня по твоему следу. Тебе не уйти от меня. Сегодня ты будешь моей.
Моя рука сжимается на тонкой шее. Ты жадно глотаешь воздух, цепляясь за свою жизнь. Мне нравится смотреть тебе прямо в глаза. В них бешено пылает страх. В них бушует жизнь. Как давно ты чувствовала себя столь живой, малышка?
Твои глаза полны ужаса. Мой нож оставляет тонкие кровавые порезы на твоем лице. Ужас сменяется отчаянием. Твой взгляд потухает. Ты вспыхнула лишь на мгновение. Жаль. Нам пора прощаться. Несколько ударов холодной стали в живот оборвут твою жизнь.

Бессмертие открыло для нас сверхчеловеческие возможности, а мы продолжаем запираться в тесную и душную скорлупу человеческой морали. Нам дан удивительный дар полета, а мы продолжаем ползать на брюхе. Мы перестали быть людьми, но настойчиво отказываемся это признать.
Нам более не подходят ни человеческая мораль, ни человеческий закон. Так, отринь и освободись от бремени человеческого. Исследуй себя обновленного. Исследуй других изменившихся. Исследуй мир вечноживущих. Дойди до предела и познай новые границы. А познав, преодолей и, преодолев, проложи новый путь.

Тук, тук! Уже не спите? Я рад. Простите за вторжение, но я принес вам что-то очень ценное. Так мило, что вы все собрались в одной комнате. Но так неучтиво, что ты встречаешь гостя угрозами. И положи свой нож, работяга. Иначе я не только заберу твою жизнь, но и сожгу твой дом. Ведь ты не хочешь вернуться из Тумана к руинам и пепелищу? Его твой Хранитель не сможет воскресить. Вот и умница.
Хотя нет, я передумал, оставь нож себе. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал со своей женой.
И не нужно так переживать, я тебя всему научу.
(Умение: Боец)

Я, Виктор Кортес.
Стены, сотканные из цепей, шестерёнок и лезвий. Как долго я – Виктор Кортес по прозвищу «Барыга» брожу по этому туманному лабиринту? Сколько раз я уже проходил мимо этой стены? Направо, двести шагов, затем налево. Площадь, залитая светом. Отец, мама, сестренка.
Первым нужно убрать Викторию, эта сука слишком опасна. Обломок трубы приятно тянет руку к земле. Мне нравится чувствовать этот вес. Резкий удар снизу в челюсть. Виктория падает. Второй удар с замахом в висок. Нет времени. Отец закрывает маму своим телом. Когда он успел поднять топор? Рывок. Он замахивается для удара. В сторону. Захват запястья. Его глаза прямо передо мной. Удар головой в переносицу. Подсечка. Два удара трубой по голове. От его лица почти ничего не осталось, но он продолжает дышать, захлебываясь собственной кровью. Стоит ли его добить?
Резкая боль! Отвлекся, замешкался. Кровавое пятно растекается по рубахе. Мама. Я держу ее за руки, сжимаю изо всех сил. Если она вытащит нож из раны, я не смогу остановить кровотечение. Она стоит у меня за спиной, прижавшись ко мне почти вплотную. Стена всего двух метрах. Хорошо, это мой шанс. Рывок назад. Она теряет равновесие, мы валимся на спину. Я слышу ее крик и звук перемалывающихся костей. Нож все еще в моей ране. Я медленно поднимаюсь. Стена медленно пережевывает тело моей матери. Она поглощает ее, словно прожорливое чудовище.
Голова кружится. Нужно торопиться. Алтарь. Как же он далеко. Я должен дотянуться до него. Давай. Руку на алтарь и все закончится. Руку на алтарь. Руку на алтарь.
Резкая вспышка. Стены, сотканные из цепей, шестерёнок и лезвий. Как долго я брожу по этому туманному лабиринту? Сколько раз я уже проходил мимо этой стены? Направо, двести шагов, затем налево…

Кто-то из великих предков сказал «Безумие – это точное повторение одного и того же действия, раз за разом, в надежде на изменение». Не знаю, кто это был, но он нихера не знал о жизни. Попробуй отжарить одну и туже суку несколько раз, и у тебя перестанет на нее стоять. Попробуй совершить несколько убийств, и вскоре тебя перестанут волновать угрызения совести.
Повторение одного и того же действия оттачивает мастерство. Повторение одного и того же действия открывает новые грани и смыслы. Капля воды, капающая в одно место, способна расколоть гранит. Воля, сосредоточенная на цели, способная расколоть реальность.

Голова Виктории лежит в нескольких метрах от тела. Отец пытается удержать в руках, выпадающие потроха. Мама. Не помню, что я с ней сделал. Алтарь.
Резкая вспышка. Стены, сотканные из цепей, шестерёнок и лезвий. Как долго я брожу по этому туманному лабиринту? Сколько раз я уже проходил мимо этой стены? Направо, двести шагов, затем налево…

Все это напоминает мне нашу жизнь в городе. Вечное повторение одного и того же сценария. Слабаки видят в этом лишь вечное проклятье. Я вижу в этом вечную возможность. Они теряют себя с каждым прожитым днем. Я каждый день обретаю себя нового. Они теряют вкус к жизни. Я нахожу в этой новой жизни совершенно новые вкусы. Они теряют смысл. Для меня он становится все более отчетливым. Они умирают. Я становлюсь все более живым.

Лабиринт. Площадь. Сестра. Отец. Мать. Алтарь. Вспышка.

Это место хочет меня сломать. Оно хочет заставить меня играть по своим правилам. У него впереди вечность, чтобы сломать меня. У меня впереди вечность, чтобы найти выход.
Ты достойный соперник Паук, но ты всего лишь человек. Я не знаю, какой силой ты обладаешь, и как ты заставил Фобоса служить тебе, но я узнаю. Я выберусь отсюда. Я найду тебя, и тогда мы сыграем с тобой в другую игру. Игру по моим правилам.

Лабиринт. Площадь. Сестра. Отец. Мать. Алтарь. Вспышка.

Голос. Я слышу голос. Он звучит повсюду. Это голос Фобоса? Это голос Паука?
Хочет мое воспоминание. Вот она плата за свободу. Неужели все было только ради этого? Я разочарован, Паук. Игра практически закончена. Ты назвал свою цену. Более того, ты первым пошел на сделку. Ты проявил слабость, Паук. Ты устал? Тебе наскучило? Ты торопишься? Этого я не знаю, но я не буду заключать с тобой сделок. Ты проявил слабость. Я раздавлю тебя.

Лабиринт. Площадь. Сестра. Отец. Мать. Алтарь. Вспышка.

Этот маленький мирок стал мне совсем родным. Он больше не принадлежит тебе. Теперь это мой мир, потому что я так решил. Ты наблюдаешь за мной. Наблюдал за мной все это время. Ты думал, что запер меня здесь. Но ты заперт в этой клетке вместе со мной. И я не чувствую себя заключенным. Я повелитель этой маленькой вселенной. А ты кто?

Лабиринт. Площадь. Сестра. Отец. Мать. Алтарь. Вспышка.

Капля воды, капающая в одно место, способна расколоть гранит. Воля, сосредоточенная на цели, способная расколоть реальность. Повторение одного и того же действия оттачивает мастерство. Повторение одного и того же действия открывает новые грани и смыслы.
Теперь я вижу. Отчетливо вижу, что все это лишь новое Причастие. Колыбель бога. Утробы сверхчеловека. Шестеренки, Цепи, Клинки.
Ты хочешь, чтобы я сыграл в эту игру по твоим правилам. Ты хочешь, чтобы я положил на Алтарь руку вместе со своими родными и нашу судьбу определил слепой случай. Пошел нахуй! Я не позволю случаю определять мою судьбу.
Ты хочешь, чтобы я отдал свое воспоминание за возможность покинуть это место. Пошел нахуй! Я не позволю тебе, мразь, определять мою судьбу.
Этот мир раз за разом возвращает меня к началу. Каждый раз, когда я отказываюсь сдаваться. Каждый раз, когда я беру свое сам. Пошел нахуй! Я не позволю этому миру определять мою судьбу.
Этот мир создан для меня. Он принадлежит мне. Он не имеет смысла без меня. Без меня он не может существовать.

Я вхожу в стену. Больно. Шестеренки медленно пережевывают мое тело. Они поглощает меня, словно прожорливое чудовище. Вот оно – мое второе Причастие.

Я просыпаюсь в своей комнате. Сколько я пробыл там? Вечность? Сколько меня не было тут? Мгновение?
В комнате нет ни Паука, ни его ручного Фобоса. Но я найду их. Обязательно найду.
Какое странное чувство. Что-то изменилось во мне.
Страха больше нет. Реальность плавится под моей волей.
(Умение: Мистик)

“Агентство быстрого решения проблем” - организация, созданная Анной-Елизаветтой Ковальски для помощи людям, имеющим проблемы и избыток времени. Злые языки говорят, что изначально эта контора была создана для координации действия сил Машиниста и Режиссёра для отпора Преторианцам в Ночь Жжёной Бумаги. В настоящий момент численность сотрудников “Агентства” не высока. В основном там состоят жители из Кварталов Жучатника и Рельс . В Бойнях же проживает глава Агентства Анна-Елизавета Ковальски. Агентство занимается расследованием городских происшествий, охраной, силовыми операциями и другими делами, за которые жители готовы платить деньги.
Состав агенства:
Персонаж Рогалевой
Ролан Таросски
Квентин Лэндес Кинг