Торн, 53 года, консультант ЧК
Корней Яшмаа, родился 6 октября 2238 года (по летоисчислению Земли)
Подкидыш №11, значок “Эльбрус”
Прогрессор. Работает на Гиганде практически всю жизнь - с 63 года, так что его интересы неразрывно связаны с интересами коренных жителей планеты. Знает про подкидышей, детонаторы и историю с Абалкиным, но его самого не тянет в этом разбираться (возможно, именно потому, что от него не скрывали подробностей). Полагает, что, возможно, когда-нибудь будет иметь смысл добраться до своего детонатора - но только после того, как сделает все, что нужно, на Гиганде.
Он был отправлен на Гиганду после того, как в Хармонде сгинул Кир. Так что в 63 году легализовался в Кархонской империи в качестве молодого сотрудника правоохранительных сил. В 66 году, когда ему потребовалось создать легенду для работы в Алайском герцогстве, ему помог работавший там тогда Абалкин, пристроив его как своего бедного родственника.
Общая позиция Комкона-1 по поводу Гиганды выглядит так: это цивилизация, идущая тем же путем, по которому шла Земля, и, в отличие от Саракша и Арканара, не нарушающая общие выводы теории исторических последовательностей. Дополнительным фактором, влияющим на развитие цивилизации Гиганды, является Зона, которая, безусловно, создана Странниками, как всегда, неизвестно зачем. Однако смена формаций на Гиганде затянулась, и была поставлена задача их подтолкнуть, минимизировав неизбежные негативные последствия. Это удалось сделать, синхронизировав две революции, предпосылки для которых уже давно созрели. Лично Торн занимался налаживанием контактов между имперскими войсками и алайской буржуазией - благодаря которым смена власти в столице Алайского герцогства произошла практически бескровно.
После революции Торн продолжает работать в правоохранительных органах молодой социалистической республики, которой нужно помочь найти наиболее перспективный путь для дальнейшего развития. В настоящий момент он в паре с молодой сотрудницей ЧК идеалисткой Шеллой включен в состав комиссии, отправленной в ЦАЯКАН, - с целью поиска потенциальных шпионов Алайской республики и Тарского баронства (а заодно - помочь Киру удержать положение в ЦАЯКАНе, благодаря которому он постепенно создает в Центре вполне коммунистическое общество).
Подробности про Кира выяснились намного позже его исчезновения, после 76 года. Он легализовался на Гиганде в 61 году в качестве молодого человека, только что призванного на военную службу. Так сложилось, что их военную часть перебросили в Хармонду на обеспечение порядка вокруг только что возникшей Зоны. Им приходилось не только ликвидировать последствия, но и помогать ученым - и он не смог удержаться от научных дискуссий с молодым тогда научным сотрудником Кархатом. После того, как Кир продемонстрировал знания, которых нельзя было ожидать от рядового солдата, Кархат заподозрил его в том, что он шпион, парализовал его с помощью этака и намеревался допросить, использовав в качестве сыворотки правды наркотическое воздействие. Однако когда он в процессе подбора наркотика сделал Киру анализ крови, то увидел в нем крайне необычные особенности - последствия биоблокады, приняв их за результат воздействия Зоны на Кира. Будучи биохимиком, он сообразил, как из крови Кира изготавливать панацею, благодаря которой получил благосклонность императора и стал директором ЦАЯКАНа. Кира он продолжал держать в коме вплоть до 76 года, когда дочь главного инженера (Керо), которой поручили следить за лежащим в коме Киром, опоздала с введением лекарств - и Кир смог проснуться и настоять, чтоб его больше не усыпляли. Списав все свои странности на воздействие Зоны, он заключил с Кархатом договор - он по-прежнему дает кровь для панацеи и никому не рассказывает о том, что произошло, а Кархат дает ему возможность заниматься научной работой.
Биоблокада (вкупе с прогрессорской подготовкой) дают дополнительные возможности:
Во-первых, это субакс - возможность ускорения, полностью идентичного эффекту акселератора (см. драку Максима в “ОО”). Поэтому полезно таскать в кармане акселератор с разряженным этаком, чтоб в случае чего можно было сказать, что он только что был использован. В принципе, ускориться можно даже в процессе драки, но это уже вызовет подозрения, потому что акселератор после начала драки использовать невозможно.
Во-вторых, это способность затягивать раны за счет т.н. психодинамического резонанса. По сути, это то же, что делает регенератор, только менее эффективное, и за счет собственных ресурсов. Усилием воли прогрессор может затянуть свои или чужие раны (в последнем случае нужен постоянный физический контакт) за 10 минут - т.е. за то же время, в течение которого их обычно лечат в медцентре. Чтоб не выдавать себя, обычно проще совмещать это со штатным лечением - в этом случае как минимум это гарантирует отсутствие осложнений в процессе выздоровления. Чужие раны можно затягивать не чаще, чем раз в час.
Прочие завязки:
Примерно в 82-м году Торн получил косвенные сведения о планирующейся революционерами диверсии на отдаленной АЭС, снабжающей электроэнергией военный завод. Ее последствия могли стать катастрофическими - поэтому вместо проведения арестов он привлек в качестве эксперта академика Ратта. Вместе они провели инспекцию на АЭС, а потом по настоянию Торна Ратт выступил с научно-популярной лекцией в находящемся рядом городе, посвященной возможным последствиям неаккуратного обращения с атомной энергией. После лекции Торн встретился с Шарко, работавшей в этом городе учительницей, и порассуждал о том, что человек, запланировавший диверсию, является то ли идиотом, то ли агентом Алайского герцогства. Через пару дней в городе было найдено тело алайского агента, проникшего в сообщество революционеров, а Шарко приняла к сведению, что Торн в глубине души сочувствует революции.
Труди, сотрудник наркомата по делам промышленности - в прошлом дочь богатых промышленников, которые после революции эмигрировали в Алайскую республику. Она заявляет, что порвала с родителями-капиталистами, и даже сменила имя (ранее ее звали Апурра). При этом она занимается восстановлением торгово-промышленных связей, причем некоторые из них касаются и алайской республики. У Торна также сохранились старые связи в Алайской республике - кое-кто помнит о его роли в Алайской революции, и на этом основании считает его своим. Так что в какой-то момент его попросили передать письмо Труди. Когда он передал ей письмо и поинтересовался, зачем ей это лицемерие - выяснилось, что она придерживается мнения, что экономику обеих стран надо как-то обновлять, и ради этого поддерживает контакты с родственниками. Поскольку это коррелирует с усилиями прогрессоров, Торн согласился и далее, если потребуется, передавать сообщения по своим каналам.
После революции к Торну стала регулярно обращаться за консультациями Шелла, сотрудник ЧК. Несмотря на свое дворянское происхождение и то, что ее отец-генерал после революции пытался повернуть армию на столицу и вернуть имперскую власть, она стала горячим сторонником нового порядка и училась работать следователем. Одним из дел, в котором им пришлось работать вместе, был поиск коллекции Хансена. Этот богатый торговец до революции держал дома большую коллекцию всяческих диковин, а сразу после революции и сам уехал в Алайскую республику, и коллекцию успел спрятать.
Следы коллекции обнаружилися примерно через 3 года после революции. В небольшом городке был арестован вор-домушник, а среди награбленного им обнаружилось несколько предметов искусства. Торн, узнавший об этой истории, послал описание предметов Шелле, и та сразу узнала в них экспонаты из коллекции Хансена. Изучение связей домушника позволило выйти на след крупной банды, для ликвидации которой пришлось задействовать отряд военных. Живыми никого взять не удалось. Среди тел преступников удалось опознать несколько человек, которых разыскивали еще спецслужбы Кархонской империи - это был некий Диггер, агент Алайского герцогства, проникший на территорию Кархонской империи еще после войны 41-43 года, и Ванда, дочь его старого напарника, расстрелянного еще в 60-м году за попытку покушения на императора. Судя по всему, Диггер был руководителем этой боевой группы, работавшей теперь на Тарское баронство.
На складе, который использовала банда, обнаружились ящики с большей частью коллекции Хансена, предназначавшиеся для отправки по контрабандным каналам в Тарское баронство. Инвентаризация содержимого ящиков заняла достаточно много времени, и закончилась относительно недавно. В числе прочего, в них было обнаружено некоторое количество артефактов Зоны. Для работы с ними ЧК привлекло Серена - физика, который до своего ареста за революционную деятельность в 82-м работал в Центре, а ныне был сотрудником редакции столичного научно-популярного журнала. После осмотра он высказал мнение, что заметную часть найденных в коллекции артефактов необходимо вернуть в Центр. Доставку артефактов в Хармонду решили совместить с визитом туда комиссии.
Про Керарта Торн впервые услышал за несколько лет до революции - один из его коллег рассказал, что среди врачей попадаются настоящие патриоты, которые по собственной инициативе информируют службы правопорядка о нарушениях закона - даже если это их пациенты. Наведя справки, Торн узнал, что Керарт передавал сведения не только в уголовный розыск, но и службе безопасности, которая занималась поисками революционеров. Впрочем, было похоже, что он это делал ради собственного спокойствия, потому что большая часть сведений не представляла особой ценности. Когда уже после революции Торн лично познакомился с Керартом и спросил его про сотрудничество со службой безопасности, Керарт извинился и признался, что при помощи несущественных или даже выдуманных историй старался отвлечь агентов от поиска реальных революционеров.
Шарко, 51 год, инспектор
Социопат. Воспринимает других людей как фигуры, которыми можно манипулировать. Еще в детстве осознала свое отличие от остальных и научилась скрывать его.
Вероятно, из рабочей семьи. После средней школы пошла учиться в педагогический колледж, но не окончила его. Помешало то, что она присоединилась к группе революционеров, готовивших покушение на членов правительства, - идея изменить государственный строй и постараться оказаться во главе выглядела для нее заманчивой. После начала покушений группа была раскрыта и большая часть заговорщиков арестована. Шарко удалось вовремя скрыться - она сменила имя (на Марту), уехала в провинциальную Хармонду и устроилась там учительницей.
Для дополнения образа она вскоре вышла замуж за молодого инженера Хельмута, вскоре у них родилась дочь Керо. В это же время появилась Зона, смешавшая все планы - количество военных, пытавшихся поддерживать порядок в Хармонде, резко увеличилось. Поняв, что в конце концов Шарко обнаружат, в 64-м году покинула город, оставив мужу записку: "Не надо меня искать, так будет лучше для всех", - и добралась до Алайского герцогства, честно признавшись, что она - спасающаяся от имперской СБ террористка. Уточнив по своим каналам, что она говорит правду, ей позволили войти в состав дополнительных военных частей, которые готовили к диверсионной работе.
В результате к первому Тарскому инциденту в 69-м она получила качественную подготовку диверсанта-одиночки - а это то, в чем алайцы явно превосходили имперцев (в числе прочего это подразумевает умение взломщика). Во время Тарского инцидента, получив задание, проникла на территорию Кархонской империи, взорвала то, что планировалось взорвать, но не вернулась к алайцам, а вновь присоединилась к революционерам. Теперь молодые революционеры ее воспринимали уже как инструктора по подготовке терактов.
К середине 70-х годов тактика действий революционеров стала меняться - они перестали надеяться на достижение результата при помощи терактов и начали готовить масштабное восстание, для которого требовалось поднимать революционную сознательность масс. Поэтому Шарко превратилась в учительницу, которая, перемещаясь из города в город, учила молодежь, заодно создавая революционные ячейки.
За все это время СБ так и не смогла ее выследить - за исключением одного раза в 82-м году. В то время она руководила кружком революционеров в небольшом городе, находившемся недалеко от АЭС. АЭС снабжала электричеством военный завод, и возникла идея испортить электростанцию и тем самым остановить работу завода. За несколько дней до намеченного срока на станцию приехала комиссия, ее составе был знаменитый академик Ратт. После проведения собственно инспекции Ратт выступил с научно-популярной лекцией об опасностях радиационного заражения, прослушав которую Шарко начала постепенно понимать, что последствия задуманного ими теракта могут быть куда более масштабными, чем они полагали. А в конце лекции рядом с ней оказался сотрудник уголовного розыска Торн, вроде тоже слушавший лекцию, и внезапно, посмотрев на нее, выдал несколько фраз на тему того, что если кто-то задумывает устроить на АЭС взрыв или что-то вроде - то он то ли идиот, то ли, что вероятнее, агент Алайского герцогства. Она заподозрила, что Торн знает о ней и планах ее группы - но почему-то не считает нужным ее арестовывать. А также осознала, что недостаточно хорошо знает того из революционеров, кто первым предложил взорвать атомную электростанцию. После дополнительного расследования стало ясно, что Торн прав - это действительно алайский шпион. Она лично ликвидировала его, а заодно поняла, что Торн, похоже, на стороне революционеров. Впоследствии это подтвердилось - после революции Торн перешел на сторону народа.
На момент революции она находилась в очередном небольшом городе. Собрав местных революционеров, она сформировала отряд, который отправился брать под контроль городские предприятия. Постепенно ее отряд вырос и отправился по стране наводить порядок во всех важных промышленных центрах. В каждом из них следовало выявить потенциально контрреволюционные элементы, расстреливать их и объяснить жителям, что им всем вместе нужно обеспечить дальнейшую работу их предприятия. Потом отрядов стало несколько, а она стала координировать их деятельность. Именно тогда она познакомилась с Карной - бывшая беспризорница командовала одним из молодежных отрядов “Стальной фиалки”, действия которых Шарко также координировала. Она показалась довольно похожей на нее саму своей безэмоциональностью и готовностью на жесткие меры. После наведения порядка Шарко, помня о ее учительской деятельности, предложили занять пост в наркомате просвещения. Недавно, когда в процессе формирования комиссии потребовалось найти представителя идеологически подкованной молодежи, Шарко вспомнила про Карну и послала в молодежную коммуну, в которой та теперь работала, приглашение.
Серен, 37 лет, физик
После окончания обучения в столичном политехническом институте был принят на работу в ЦАЯКАН в лабораторию белого обруча, которая занималась не только самим белым обручем и его связью со сверхтекучестью, но и изучением физических свойств других артефактов. Ознакомление с уже полученными за время существования Центра достижениями показало, что по крайней мере в области физических теорий ученые еще очень далеки от хоть какого-то понимания законов, объясняющих поведение Зоны и порожденных ей артефактов. Решив, что нужно пробовать разные подходы, Серен предложил программу экспериментов прямо на территории Зоны. Во времена ее возникновения подобные исследования были слишком опасны, а к моменту появления аватаров все уже привыкли к тому, что для исследования артефакт надо сперва вынести из Зоны. Так что предложение было сочтено научным советом достаточно оригинальным - и Серен получил возможность заниматься исследованиями по его собственной программе. Ему в помощь была выделена Триша, которая не имела формального образования, зато в прошлом была сталкером, знала о Зоне больше многих других и была готова проводить там эксперименты.
Одним из артефактов, также заинтересовавших Серена, был магнитный монополь - свойства предмета были такими, словно у магнита отрезали половину и оставили только один полюс. Это настолько противоречило существующим теориям, что Серен предположил, что где-то должна существовать вторая часть: представить магнитное поле, разделенное на две части, ему было проще, чем поверить в существование монополя. Со временем, когда они с Тришей привыкли работать вместе, она смущенно призналась ему, что вторая половинка действительно была - когда-то, когда Триша была еще молодым сталкером, она нашла их обе - но, сочтя их одинаковыми, продала вторую куда-то по каналам черного рынка. Таким образом Серен уверился в своей научной интуиции, но понял, что изучить две половинки вместе не выйдет. Конечно, в этом была виновата Триша, но обвинять ее или кому-то рассказывать об этом ему и в голову не пришло.
Параллельно научной деятельности Серен вступил в хармондский революционный кружок, организованный Сетой. Огромное социальное расслоение в кархонском обществе для него означало, что система явно неустойчива, и чем скорее она изменится, тем всем будет лучше. Поначалу кружок просто обсуждал альтернативные способы построения государства, потом начал пытаться что-то делать. К сожалению, они не успели почти ничего осмысленного - в 82-м году, после первой попытки послать в столицу революционерам партию этаков для использования их в акселераторах и парализаторах, были арестованы как их получатели в столице, так и большая часть революционеров в Хармонде. Далее сотрудники отдела безопасности Центра допрашивали всех арестованных под действием нейролептиков - конкретно Серена допрашивал капитан Кантар. При этом Петра, имевшая непосредственное отношение к выносу этаков из ЦАЯКАНа, осталась на свободе, - и это вызвало подозрения, что это именно она всех сдала.
Оставшиеся 4 года до революции Серен провел в тюрьме. После освобождения он решил не спешить возвращаться в Центр, а сперва помочь наладить жизнь в столице. Он начал заниматься научно-образовательной деятельностью, восстанавливать школы, принимать участие в работе редакции научно-популярного журнала. Со временем к нему начали обращаться для консультаций члены наркомата просвещения.
Недавно его попросили оказать помощь чекистам. Выяснилось, что группа контрразведчиков два года назад обезвредила группу алайских агентов, которые в числе прочего занимались незаконным вывозом ценностей за рубеж. В числе этих чекистов, кстати, были Шелла и Торн, которые теперь оказались в составе комиссии, направленной в ЦАЯКАН. Среди перехваченной контрабанды нашли коллекцию, которая до войны принадлежала богатому торговцу Хансену. Сам владелец сразу после революции уехал в Алайскую республику, а свою коллекцию, по-видимому, поручил вывозить другим людям. Но у них это так и не вышло - так что теперь коллекция оказалась в руках ЧК, а в ней среди прочего обнаружились артефакты, для инвентаризации которых пригласили Серена. Среди них он с радостью обнаружил вторую половинку магнитного монополя. Теперь он в качестве сопровождающего обнаруженные артефакты включен в комиссию и надеется, оказавшись в Центре, посмотреть, что нового и интересного можно будет выяснить, если иметь на руках оба монополя.
Шелла, 22 года, оперуполномоченный
Отец Шеллы был из старого дворянского рода и потомственным военным. Его отец, т.е. дед Шеллы командовал дивизией еще в войне 41-43 года, а сам он получил звание полковника в 1-й Тарский инцидент в 69-м, а к моменту войны 85 года дорос до генерала. При этом он хотел и дальше продолжать семейную традицию, и был весьма разочарован, когда у него (также в 69-м) родилась девочка. Чуть позже у Шеллы родился брат, и все внимание отца досталось ему, Шеллу же в возрасте 8 лет отправили в закрытый пансионат для дочерей аристократов, в котором их старались воспитывать в духе старых традиций - хотя было понятно, что жизнь в империи устроена уже совсем по-другому.
К 14 годам Шелла и ее подруги уже не сомневались, что большая часть того, что им рассказывают - или устаревшие знания, или прямое вранье, и начали бороться за свои права. Им удалось добиться включения их закрытого учебного заведения в профсоюз учащихся вузов, и благодаря его помощи добиться введения в их программу современных предметов образования. Общение с представителями профсоюза привело к распространению революционных идей среди подруг Шеллы - так что многие из них (и Шелла в т.ч.) с радостью восприняли революцию и присоединились к строителям нового общества.
На момент революции отец Шеллы и ее младший брат были на фронте. Ее отец был в числе тех военных, которые пытались развернуть войска и восстановить старую власть в столице - но армия тоже была заражена революционным духом, солдаты начали активно переходить на сторону революционеров - и верные императору военные были вынуждены организованно отойти на территорию алайской республики.
Шелла в то время оказалась для новой власти источником ценной информации по старым аристократическим семействам - в составе спонтанно сложившегося вооруженного отряда революционеров она приняла участие в экспроприации и перераспределении столичной недвижимости, принадлежавшей наиболее богатым и влиятельным семействам. Понимая, как живут такие дома, она знала, на что обращать внимание, что является признаками реального богатства, а где лишь пытаются пустить пыль в глаза, какие вопросы задавать бывшей прислуге, и т.п. Со временем этот отряд был переведен в ведомство ЧК, и она стала оперуполномоченным - т.е. по сути следователем, расследующим нетривиальные случаи.
Безусловно, опыта оперативной работы ей не хватало. Познакомившись с товарищем Торном, который до революции был опытным сотрудником уголовного розыска, а после революции продолжал делать ту же работу, она стала регулярно использовать его как консультанта, стараясь у него учиться.
Одним из домов, который Шелла с отрядом навещала в первые дни после революции, принадлежал богатому торговцу Хансену, который был известен коллекцией всевозможных диковин, которую он собирал многие годы. Однако когда отряд ворвался в его дом, коллекции там уже не было, ее успели куда-то спрятать. Сам Хансен, как выяснилось позже, уехал в Алайскую республику, по-видимому, поручив кому-то вывезти туда и его коллекцию - так что ее сочли потерянной для социалистической республики.
Однако через 3 года после революции внезапно были обнаружены следы коллекции. В небольшом городке был арестован вор-домушник, а среди награбленного им обнаружилось несколько предметов, в которых Шелла, когда Торн переслал ей описание, опознала предметы из коллекции Хансена. Изучение связей домушника позволило выйти на след крупной банды, для ликвидации которой пришлось задействовать отряд военных. Живыми никого взять не удалось. Среди тел преступников удалось опознать несколько человек, которых разыскивали еще спецслужбы Кархонской империи - это был некий Диггер, агент Алайского герцогства, проникший на территорию Кархонской империи еще после войны 41-43 года, и Ванда, дочь его старого напарника Горна, расстрелянного еще в 60-м году за попытку покушения на императора. По мнению Торна, Диггер был руководителем этой боевой группы, работавшей теперь на Тарское баронство.
На складе, который использовала банда, обнаружились ящики с большей частью коллекции Хансена, предназначавшиеся для отправки по контрабандным каналам в Тарское баронство. Инвентаризация содержимого ящиков заняла достаточно много времени, и закончилась относительно недавно. В числе прочего, в них было обнаружено некоторое количество артефактов Зоны. Для работы с ними был приглашен Серен - физик, до своего ареста за революционную деятельность в 82-м работавший в Центре, а ныне - сотрудник редакции столичного научно-популярного журнала. По его мнению, заметную часть найденных в коллекции артефактов необходимо вернуть в Центр. Доставку артефактов в Хармонду решили совместить с визитом туда комиссии.
Хашш, 21 год, студент
Детство провел в Хармондском детдоме - группа “А” 70 г.р. См. общий файл для детдомовцев.
Он плохо помнит, что именно с ним делали в детстве - после взаимодействия с артефактами приходилось и терять сознание, и мучиться несколько дней головной болью, и наблюдать красочные, но совершенно бессмысленные галлюцинации. Годам к 10 он уже проникся ненавистью и к сотрудникам Центра, и к более удачливым детдомовцам, попавших в контрольные группы - в его выпуске это были группы “Б” и “Г”.
Тем больше его поразило, как однажды, когда ему было уже лет 13, его не стали подвергать опытам. Багирра, сотрудница лаборатории первичных исследований, посмотрев на него, сказала, что вообще-то он должен посмотреть в эту трубку, а потом потерять сознание - но она предпочитает обойтись без этого. Так что она просто напоила его чаем и отправила назад в детдом. Потом оказалось, что она поставила пометку в его личном деле, чтоб на нем больше ничего не проверяли, а вместо этого возили к ней на анализы. С этого момента его жизнь поменялась - он больше не боялся поездки в Центр, а был более-менее уверен в завтрашнем дне. Он регулярно бывал в лаборатории у Багирры, общался с нею, мыл для нее пробирки и вообще как мог помогал ей… Похоже, его общество было ей приятно, а он ради нее был готов практически на все.
Потом случилась революция, и детдом прекратил существование. В отличие от других детдомовцев, он не хотел уезжать и расставаться с Багиррой, но она настояла, чтоб он ехал в столицу учиться. Потом они пытались переписываться, хотя первые годы после революции почта работала плохо, и письма не всегда доходили.
С мечтами стать ученым и вернуться работать в Центр он поступил на психологический факультет столичного медицинского института. Постепенно он вырос и стал понимать наивность его юношеского отношения к миру, заодно осознал, что ради него Багирра, по-видимому, фальсифицировала научные результаты - при том, что на других детдомовцах она явно продолжала ставить эксперименты. Когда стало известно о комиссии, которая туда собирается, он, как член профсоюза студентов, сам вызвался туда ехать. Он подумал, что посмотрев взрослым взглядом на Багирру и прочих сотрудников Центра, он сможет понять, чего же он хочет - стать таким же и работать с ними вместе, или ликвидировать Центр как место, в котором мучили детей.
В списках комиссии оказался действующий психолог, Керарт - так что Хашша, как будущего специалиста, назначили тому в помощники, пообещав в случае хорошего отзыва зачесть эту поездку как прохождение практики.
Кроме Багирры из хорошо знакомых ему людей в числе нынешних сотрудников Центра оказалась Калиша, которая была воспитательницей в его детдомовской группе - и он помнит, что любить ее детям было не за что: она по большей части беспокоилась о соблюдении правил, а не о своих подопечных.
Ратт, 56 лет, академик
Один из ведущих ученых центра ядерной энергетики им.Шермана. Был аспирантом Шермана во времена создания первой атомной бомбы. Позже, уже в собственных исследованиях, в процессе разработки средств защиты от радиации подвергал тех.персонал облучению, в отчете представив произошедшие случаи как результат неосторожности.
Хочет довести до реализации проект создания термоядерной бомбы, считает, что сам факт ее испытания позволит сломить сопротивление соседних государств. Рассматривает науку как личное дело и первоочередную цель в развитии государства. В частности, отсюда следует то, что он сторонник введения плановой экономики. В целях убеждения всех в своей точке зрения готов на манипуляции и подтасовки.
Несколько раз встречался на конференциях с Кархатом, знает его точку зрения, что Зона - создание какого-то Разума, т.е. признак наличия контакта. Считает, что ЧК, расстреляв Кархата, совершили ошибку, но держит это мнение при себе. Узнав от Кархата, что в этаках идет процесс холодного термояда, сам проверял это. Убедился, что Кархонской науке до этого уровня еще далеко. Убедившись, согласился с точкой зрения Кархата.
В 82-см году познакомился с сотрудником уголовного розыска Торном - тот привлек его к инспекции на одной из АЭС, а потом убедил выступить с научно-популярной лекцией об атомной энергии и опасности радиоактивности перед населением соседнего городка. Когда через несколько дней Торн обезвредил алайского диверсанта, стало ясно, что лекция была нужна, чтобы повлиять на местных сообщников террориста. После революции с удивлением узнал, что Торн продолжает работать в том же качестве.
Незадолго до формирования комиссии познакомился с Труди - она приезжала в Центр Шермана с целью восстановления связей между научными центрами и предприятиями. Ее в первую очередь интересовала наладка энергоснабжения страны, а Ратт постарался донести до нее свое понимание различных целей освоения ядерной энергии
Знаком с зам.наркома обороны. И вообще, он включен в комиссию отчасти из-за пожелания военных выяснить, что еще в ЦАЯКАНе может служить оружием.
Норта, 42 года, рентгенолог
Родом из обедневшего аристократического рода. Родители занимались делами, пытаясь сохранить семью на плаву, а Норту воспитывала бабушка - алайская аристократка, которую выдали замуж за кархонского дворянина незадолго перед тем, как Алайское герцогство отделилось. Так что она выросла с убеждением, что Кархонская империя прогнила, и без восстановления старого порядка с настоящими аристократами во главе ничего хорошего стране не светит. Однако мало кто вокруг разделял эти мысли. Даже те, кто был недоволен сложившейся в Империи ситуации, считали, что нужно меняться в сторону еще большего уравнивания всех людей в правах - с чем Норта отказывалась соглашаться.
У бабушки еще оставались старые знакомства, в числе которых обнаружились патриоты Алайского герцогства - часть из них оказалось в Кархонской империи по итогам войны, попав в плен во время боевых действий 41-43 года (позже Норта поняла, что в плен они попали специально). Так Норта в 63-м году, в четырнадцать лет стала членом алайской агентурной сети, и наконец ощутила, что нашла свое место в жизни и работает именно на то будущее, к которому всегда стремился.
За несколько лет перед этим группа алайских диверсантов пыталась устроить ряд покушений на императора и членов правительства, однако не достигла никаких осмысленных результатов. Все они были арестованы и казнены, и алайская разведка решила сменить приоритеты. Во-первых, она перестала действовать сама, а вместо этого начала оказывать помощь кархонским революционерам, также пытавшимся свергнуть императора. Во-вторых, в герцогстве осознали необходимость развития промышленности, и важным направлением разведки стал промышленный шпионаж.
Так что Норта в 66-м году поступила в физико-технологический институт, и после его окончания стала инженером по настройке рентгеновских аппаратов. С этой ее профессией ей приходилось много ездить по всей стране и регулярно бывать в довольно закрытых научных учреждениях, собирая полезную для алайской разведки информацию. Ее непосредственным руководителем был один из тех алайских военных, работавших в империи с 43 года, которого все звали Диггер.
Перед первым визитом Норту в ЦАЯКАН в середине 70-х Диггер поручил ей поговорить на месте с Ташей, с которой Норта училась на одном курсе. Оказалось, что когда-то Таша входила в революционную боевую группу, которой руководил Диггер, но потом занялась наукой. Увидев Норту, Таша ее тоже вспомнила. Когда они вечером после работы решили вспомнить о прежних днях, Норта напомнила ей о ее работе на Диггера и попросила рассказать поподробнее о том, что реально удалось достигнуть ученым Центра. Было понятно, что в отличие от Норты, Ташу не волнуют идеологические вопросы, но ей проще поделиться сведениями, чем рисковать своим положением успешного ученого. По ее рассказу Норта поняла, что пока что никаких прорывов в понимании Зоны не предвидится, а рецепт панацеи директор Кархат держит при себе, и даже со своими лаборантами им не делится. Существенных прорывов в результате ее ре-вербовки не намечалось.
Второй раз Норта была в ЦАЯКАНе в 82-м. Она снова выслушала рассказы Таши - самым интересным с ее точки зрения было недавнее заявление Кархата на заседании Кархонской Академии Наук о том, что Зона, скорее всего, порождение инопланетной цивилизации, потому как структура большинства артефактов настолько сложна, что невозможно предположить их случайное возникновение. Кроме того, у нее в лаборатории оказался незарегистрированный артефакт - “тянучка”, изменяющая свою прочность в зависимости от приложенных нагрузок. Все остальные найденные тянучки были переданы в центр разработки полимерной брони, подчиняющийся Минобороны Империи - так что Норта настояла, чтоб Таша отдала этот экземпляр ей. Ей не составило проблем пронести его через КПП - ведь она сама приехала проверять работу рентгеновских аппаратов, которые там стояли. Так что тянучку благополучно удалось переправить в Алайское герцогство для дальнейшего изучения.
Двойная революция не только установила власть рабочих в Кархонской республике, но и превратила Алайское герцогство в бледное подобие бывшей Кархонской империи. Нормальное положение дел сохранилось лишь в Тарском баронстве, так что выжившие во время послереволюционной смуты агенты восстановили сеть и продолжили работу в интересах баронства, ядра будущего возрожденного государства. Теперь на территории Кархонской республики одновременно действовало много двойных или даже тройных агентов - работавших то ли на Тарское баронство, то ли на Алайскую республику, то ли на оставшихся верными императору остатки правительства Кархонской империи в эмиграции, - а чекисты новой Кархонской республики старались ликвидировать их всех.
Норта продолжала работать по специальности, попутно собирая информацию. Два года назад Диггер вместе с собранной им боевой группой был ликвидирован чекистами, после чего Норте из Баронства передали приказ взять на себя руководство готовящейся операции в Хармонде. К текущему моменту эта операция практически готова и представляет собой независимое выполнение трех задач:
Во-первых, пора в очередной раз напомнить Таше о необходимости делиться полученными в Центре результатами. Это придется делать самой Норте, т.к. она и без того ее знает.
Во-вторых, в комиссию включен Ференс. До революции он жил в Хармондском детдоме, а когда убежал оттуда - чуть не погиб и тяжелораненым попал в Тарское баронство. Там его вылечили, так что теперь он предан аристократам Баронства, и подготовили к агентурной работе. Ныне он легализовался в Кархонской республике как корреспондент столичной газеты. Ференсу поручена задача - постараться найти, используя сохранившиеся в медцентре ЦАЯКАНа данные о детдомовцах, внука и наследника Алайского герцога. Дело в том, что как выяснилось, ребенок незаконнорожденной дочери Алайского герцога тоже каким-то образом оказался в детдоме и воспитывался там - сейчас ему, как и Ференсу, должен был исполнится 21 год. Появление наследника герцога в Тарском баронстве может убедить перейти на верную сторону нескольких действующих алайских военных на важных постах. А значит, необходимо его найти. Норта получила и передал Ференсу список детдомовцев 70-го г.р. и результаты ДНК-теста герцога, сравнение с которым позволит выявить настоящего наследника.
Следует иметь в виду, что нахождение наследника герцога и привлечение алайских военных на сторону Тарского баронства, вообще говоря, выгодно и Кархонской республике. Пока что Кархонская и Алайская республика выжидают и подталкивают Тарское баронство выступить против своего противника, так что операция Ференса должна склонить весы в сторону Алайской республики. Это соображение может оказаться полезным, если придется разговаривать с чекистами.
В-третьих, перед своей гибелью Диггер успел довести до конца важную операцию: внедрил в ЦАЯКАН двойника одной из сотрудниц. На месте Тессы, сотрудницы лаборатории тестирования этаков теперь находится Ванда. Она по происхождению алайка - дочь Горна, одного из тех самых алайских военных, ровесников Диггера, которые были расстреляны за покушение на императора. По образованию она медсестра и неоднократно подпольно лечила раненых алайских агентов, а 2 года назад легализовалась в Центре под именем Тессы. Саму Тессу, на которую Ванда походила внешне, ликвидировали. Все странности в поведении Ванда списала на то, что как раз тогда в Зоне погиб старший сын Тессы и ее мужа Ханнеса, Сатиш (остался младший, Хтес). Контактов с Вандой последние два года не было, и есть подозрение, что ее устраивает новая спокойная семейная жизнь, так что, возможно, придется ей напомнить о ее обязанностях.
Для реализации задач в Центре может помочь еще один агент. Калиша работает на алайскую разведку с конца 70-х - тогда она была воспитательницей детдома, теперь она помощница главного инженера в Центре. Кстати, именно она добыла нужный Ференсу список детдомовцев. Она - агент за деньги, плата за ее работу честно кладется на счет в надежном алайском банке. Она совсем не разбирается в научной деятельности, зато готова выполнять любые задания. Например, полгода назад Калиша организовала похищение Хтеса, 6-тилетнего младшего сына Ханнеса и Тессы, сейчас мальчик уже находится на территории Тарского баронства. Так что теперь можно не только угрожать Ванде сдать ее в ЧК, если та будет отказываться работать, но и обещать, что она сможет снова увидеть Хтеса, к которому успела привязаться, если будет выполнять все распоряжения. Донесение задачи до Ванды уже поручено Калише, она знает, что в случае чего нужно обращаться за указаниями к Норте, но не знает, что она руководит операцией. А конкретно - от Ванды требуется начать добывать ценные артефакты, и с помощью Калиши переправлять их в Баронство для последующего изучения и использования, потому что без современной науки государству грозит технологическое отставание от других стран.
Капур, 23 года, оперуполномоченный
Сын Чантара. Когда-то их семья была дворянской, но в 56-м году за попытку покушения на императора отец Чантара (дед Капура) был расстрелян, а вся семья лишена дворянства. Чантар продолжил дело своего отца - и в 68 году также был арестован и приговорен к тюремному заключению (формально за шпионаж в пользу Алайского герцогства, фактически за революционную деятельность). Капур родился в 68-м году и первые 10 лет не видел отца, который сидел в тюрьме. За время тюремного заключения Чантар, похоже, выработал для себя решения основных вопросов и в дальнейшем свои мысли относительно грядущей революции высказывал без малейших сомнений. Возможно, читателям его газеты “Мясорубка” была нужна именно его уверенность, однако Капура, который только учился, часто эта безапелляционность смущала - ему нужны были объяснения, почему революция неизбежна и почему она должна быть именно такой, как ее описывал отец, какой вообще в будущем должна стать жизнь и т.д. Чантар и другие революционеры, занятые более насущными делами, достаточно убедительных для ответов на его вопросы не давали.
Безусловно, Капур был в курсе всевозможной революционной деятельности, но к конспиративной работе его не привлекали - его мать не хотела, чтоб в тюрьму отправили и мужа, и сына. Ее опасения были обоснованы - в 84-м году, за год до начала войны, Чантар снова оказался в тюрьме.
Во время революции Капур, конечно, присоединился к революционным отрядам, устанавливающим новый порядок. Несмотря на то, что сам он активного участия в подготовке революции не принимал, он себя чувствовал своим, потому что слышал вокруг то, к чему привык с детства.
Чантар оказался на свободе и вскоре стал сотрудником новосозданного наркомата науки и просвещения. Капуру было 18 лет, до революции он планировал идти учиться в юридический институт, однако Чантар сказал, что сперва надо навести порядок и заработать репутацию, - и настоял, чтоб Капур пошел работать в ЧК.
Сперва им приходилось очищать столицу от бандитов, спекулянтов и прочих асоциальных элементов, которые пытались воспользоваться тяжелым временем в личных целях. Потом пришло время более законспирировавшихся врагов нового порядка. Капур стал оперуполномоченным, т.е. следователем, который занимался расследованием сложных случаев. В частности, через ЧК проходили люди, которые утверждали, что их деятельность до революции была на пользу стране и народу - хотя при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что ими двигали собственное честолюбие и лояльность к дореволюционному режиму. Если эта деятельность была сопряжена с нанесением конкретного вреда другим людям - их обычно приговаривали к расстрелу. Глядя на это, Капур задумывался, действительно ли нынешние революционеры вроде его отца существенно отличаются от тех, кого они судят.
Одним из дел, с которыми пришлось иметь дело Капуру, было дело бывшего директора ЦАЯКАНа Кархата. Он перед самой революцией отправился на очередную аудиенцию к императору, но не доехал - их литерный поезд остановил полуреволюционный-полубандитский отряд, вывел ехавших в мягких вагонах пассажиров, конфисковал все ценные вещи и расстрелял пассажиров. Кархат каким-то образом выжил, кое-как добрался до населенных мест - и там уже был арестован представителями более организованных революционных сил. Сперва его просто держали в тюрьме, потом руки дошли до рассмотрения его дела. Его психологический портрет составлял Керарт - по его мнению, в глубине души Кархат чувствует, что не оправдал возложенной на него миссии, и из-за этого страдает.
Когда стало ясно, что ради получения практических результатов (которые, в числе прочего, продлевали жизнь императорской семье) Кархат и его сотрудники ставили жестокие эксперименты над сиротами из детского дома, он был единогласно приговорен к расстрелу. Однако учитывая то, что он почти четверть века был директором научного центра, изучавшего уникальный объект, было решено отложить приведение приговора в исполнение на неопределенное время и постараться выяснить у него максимум полезной информации. Задача выяснения была возложена на Капура. О том, что, несмотря на приговор, Кархат еще жив, - широкой общественности неизвестно.
Последующие допросы Кархата произвели на Капура сильное впечатление. Наверно, впервые он долго общался с человеком, для которого будущее было не просто символом, оправдывающим уничтожение врагов, а чем-то более конкретным. Безусловно, ради своей веры Кархат готов был приносить в жертву других людей (и пресловутых обитателей детдома), так что приговор справедлив - но вера Кархата в то, что ученые ЦАЯКАНа служат интересам всего человечества, показалась Капуру более искренней, чем та, которую он наблюдал у отца и других революционеров. Так что грядущий визит вместе с комиссией в ЦАЯКАН Капур рассматривал как возможность наконец решить для себя, что он сам готов считать настоящей целью жизни.
При формировании комиссии предполагалось, что Капур будет заниматься изучением этической стороны научных исследований сотрудников Центра, раз уж он уже разговаривал с Кархатом и имеет представление, как расставляют приоритеты сотрудники ЦАЯКАНа. Ему в помощь выделена недавно поступившая в ЧК Келпи, бывшая беспризорница, а ныне сотрудница ЧК (пока на испытательном сроке). Она была арестована вместе с группой матерых воров, и скорее всего, также занималась воровством - но ни в чем конкретном ее не уличили, и по закону ее следовало отпустить. Однако ей пригрозили исправительными работами, и предложили перейти на сторону закона - и она согласилась. В дальнейшем ее поведение покажет, насколько ее согласие было искренним.
Параллельная задача оперуполномоченной Шеллы и консультанта Торна - поиск возможных шпионов и прочих активных врагов народа.
Приложения:
стенограмма допроса,
доклад Кархата: https://docs.google.com/document/d/1lh55gWbnmc9K-Z8aICHXLqx9yFjbLdXd5Vv56Ykp1p0/edit
Стенограмма допроса Кархата
Ференс, 21 год, корреспондент газеты "Кархонский патриот"
Детство провел в Хармондском детдоме - в особой группе “Б” 70 г.р. С младенчества у него осталась татуировка на руке с номером 7 и ожидание последствий экспериментов, которые над ними ставили. См. общий файл для детдомовцев.
Во время войны, как только военных из Хармонды направили в действующую армию и охрана детдома ослабла, детдомоввы начали разбегаться из Хармонды. Кто-то из них напоследок сделал то, о чем мечтали многие - убил одного из самых неприятных воспитателей. Ференс с парой приятелей (их звали Капор и Скинтер) тоже сбежали из города. Они мечтали уйти как можно дальше от детдома, пробраться на какой-нибудь корабль и уплыть на острова, однако им не повезло. Пробираясь на восток к морю, они наткнулись на группу имперских солдатов-дезертиров, которые без угрызений совести застрелили случайных свидетелей, чтоб те не сдали их патрулю.
Ференсу повезло - его только ранили. Так что когда через пару часов на него случайно наткнулся проходивший мимо человек, мальчик еще дышал. Тот перевязал его и очень вовремя перетащил в окоп - потому что с алайской стороны фронта началась артподготовка, а потом атака. Как Ференс понял уже позже, Борган, который его спас, оказался тут не случайно - он был алайским разведчиком, корректировавшим артиллерийский огонь и обеспечившим успех наступления. В этом окопе они провели пару дней. Когда фронт продвинулся и они оказались в алайском тылу, Борган позаботился, чтобы Ференса отправили в полевой госпиталь. Пока его лечили, Борган неоднократно навещал его и расспрашивал о его жизни. От всего произошедшего у Ференса осталось ощущение, что Борган - единственный человек в мире, которому можно хоть как-то доверять. Так что когда он выздоровел и Борган предложил Ференсу остаться при нем в качестве сперва денщика, а позже - доверенного помощника, Ференс согласился.
Тем временем неожиданно случилась двойная революция, закончилась война, и они оказались в спонтанно возникшем Тарском баронстве, сохранившим ценности Алайского герцогства. Постепенно Ференс стал воспринимать не только Боргана, но и других алайских аристократов людьми высшего сорта, которые, руководствуясь честью, умеют в сложных ситуациях принимать верные решения - в отличие от всех прочих.
Как выяснилось, майор Борган занимал совсем не последнее место в алайской (ныне - тарской) структуре разведки. После двойной революции пришлось заново восстанавливать агентурную сеть в Кархонской республике, и заодно налаживать новую - в Алайской. Агентов не хватало, и в какой-то момент Ференс вызвался помочь, сказав, что ему не сложно в Кархоне сойти за своего. Борган обдумал эту идею, и согласился, так что в 88-м году Ференса высадили на кархонском берегу в укромной бухте поближе к столице.
В те времена, после двух лет беспорядков в стране хватало беспризорников, так что Ференсу несложно было сойти за одного из них. Вскоре он устроился в редакции газеты “Кархонский патриот” в качестве корреспондента, от которого требовалось мотаться по стране и описывать успехи трудового народа. Для создания нужного образа достаточно было проявлять побольше энтузиазма. С ним связался один из сохранившихся агентов Тарского баронства - некий инженер Норман (Норта), который и стал для Ференса основным контактом. Некоторое время от него требовалось лишь собирать полезную информацию о происходящем на разных кархонских предприятиях, но недавно ему было поручено нетривиальное задание.
Несмотря на высокий моральный дух офицеров, оставшихся верными алайскому герцогу, который был убит во время революции, в Тарском баронстве ощущался недостаток энтузиазма. Барон Андраг, возглавивший баронство, неоднократно заявлял, что с радостью передал бы свое место законному наследнику герцога. Более того, в этом случае некоторые из офицеров, оставшихся после революции в алайской республике, могли бы перейти на сторону Тарского баронства. Боргану и другим офицерам из штаба удалось выяснить, что, возможно, такой наследник существует. Когда-то, еще до рождения законной дочери, которая также погибла в ходе революции, у герцога была и незаконнорожденная дочь. Так сложилось, что она в какой-то момент уехала в Хармонду, родила там ребенка и вскоре умерла. А ребенок, т.е. внук (или внучка) герцога, оказался в детдоме, и если он выжил - то сейчас ему должно быть примерно 21 год. Так что, возможно, Френес даже с ним/ней встречался, и поручить ему поиск наследника было логично.
Ференсу передали список детдомовцев 70 г.р., а также расшифровку ДНК-анализа герцога. Легенда поиска - дескать, это его анализ, и он ищет своего брата (или сестру), вместе с которым он в глубоком детстве попал в детдом (и поэтому не помнит даже, какого он пола). В медцентре ЦАЯКАНа наверняка способны сделать тест ДНК, и, быть может, у них сохранились старые данные по детдомовцам. Если среди детдомовцев подходящего возраста найдется кто-то с близким результатом теста ДНК - то это и есть наследник герцога, нужно постараться убедить его отправиться в Тарское баронство, а если это будет сложно - сообщить Норману для организации дальнейших действий.
Так что Ференс у себя в редакции вызвался отправиться в Хармонду и оказался в составе комиссии, в которой, судя по имеющемуся у него списка, кроме него оказались и другие детдомовцы. Заодно он подумал о том, что у него появился шанс выяснить загадку экспериментов, которые ставили над его группой в далеком детстве.
Чантар, 47 лет, уполномоченный наркома просвещения
Формальный руководитель комиссии.
Родом из дворянской семьи. В 56-м году, когда ему было 12 лет, его отец, полковник и ветеран войны, был расстрелян за организацию покушения на императора, а вся семья лишена дворянского титула.
Чантар, уже не аристократ, решил продолжать дело отца и через 7 лет уже сам руководил небольшой группой революционеров, планировавшей государственный переворот. Параллельно он успел получить высшее экономическое образование. В то время Кархонская империя готовилась взять реванш и отобрать то, что потеряла во время войны 41-43 года, а агенты Алайского герцогства всячески пытались помешать этому и вообще ослабить империю. В частности, довольно часто алайские агенты использовали революционеров как исполнителей для различных терактов и покушений. Так что в 68-м, перед 1-м Тарским инцидентом, Чантар и его соратники были арестованы и приговорены к 10 годам тюрьмы за шпионаж в пользу Алайского герцогства. Его сын, Капур, родился, когда он уже был в тюрьме.
В тюрьме у Чантара нашлось время пересмотреть свои взгляды и познакомиться с теоретическими трудами, посвященными вопросам построения государственной власти. Так что он постепенно пришел к выводу о необходимости не государственного переворота, организованного группой заговорщиков, а полноценной революции, в которой участвуют почти все слои населения. Он даже начал писать свои статьи, которые удавалось переправлять на волю. С этого момента его основным оружием стало перо.
Выйдя из тюрьмы, Чантар начал выпускать подпольную антивоенную газету “Мясорубка”, в которой критиковал политику кархонского правительства, превращавшую людей в винтики государственной машины, и призывал к созданию нового общества, в котором все люди будут равны. Если начистоту, в его трудах присутствовало и честолюбие - он хотел стать одним из тех, кто построит это новое общество.
В 84-м году, когда Кархонская империя в очередной раз ожидала войны с Алайским герцогством, Чантар снова был арестован по обвинению в антиправительственной деятельности. Он был освобожден из тюрьмы сразу после революции и стал одним из заместителей наркома просвещения.
Стараясь не упускать влияния на процессы формирования нового общества, он убедил своего сына, Капура, пойти работать в ЧК. Ему хотелось бы, чтоб Капур, как и он сам, стремился во всем быть лучшим - однако Капур пока что добросовестен, но не амбициозен, и время от времени проявляет сомнения в, казалось бы, очевидных вопросах, касающихся планов развития государства.
В первые годы после революции первоочередной задачей наркомата просвещения была адаптация всех учебных заведений и научных центров к новому режиму. Для простоты все они были разделены на два списка. В первый были занесены учебные и научные заведения, занимающиеся образованием и более-менее чистой наукой - им следовало оказать помощь, чтоб их деятельность не прекращалась. Во второй - научные центры, продававшие свою продукцию и имевшие с этого доход. В этих случаях обычно требовалось разъяснять, что теперь производимый продукт принадлежит не хозяевам центра, а всему трудовому народу. Часто это сопровождалось сменой руководства центра, а то и расстрелами.
Целью реорганизации было не только поддержать научные центры на плаву, но и включать их в единую экономическую сеть. Это особо важно для создания плановой экономики, сторонником которой Чантар был с самого начала.
ЦАЯКАН поначалу попал во второй список как торговый дом, получающий прибыль - от продажи устройств на основе этаков. Однако письмо от коллектива Центра о создании коммуны показало, что сотрудники достаточно прогрессивны для понимания, в каком направлении идет государство, и это позволило перенести ЦАЯКАН в первый список. В результате комиссия для инспекции работы Центра была собрана только теперь, через 5 лет после революции. Все эти годы Центр существовал сам по себе, не особо вкладывая в народное хозяйство, а с другой стороны - не требовал помощи. Теперь пора выяснить, что нужно для дальнейшего развития ЦАЯКАНа. Какие продукты он способен производить - и что ему для этого нужно. Успешно ли продвигается научная деятельность - и готовы ли сотрудники Центра делиться своими знаниями, учить студентов и аспирантов, читать выездные доклады и лекции. Насколько уникальными являются полученные Центром результаты, что из полученных ими данных следует засекретить как имеющие стратегическое значение.
Для выяснения всех этих вопросов в комиссию, кроме собственно сотрудников наркомата, включена группа ученых-экспертов в разных областях науки - и представители отдела контрразведки ЧК.
Керарт, практикующий психолог, 37 лет
Родом из довольно бедной семьи интеллигентов, которая постаралась дать сыну хорошее образование. После окончания ВУЗа и вплоть до революции работал по специальности - как с частными клиентами, так и с коллективами предприятий.
Убежденный сторонник революции, с 77-го года занимался подпольной работой (в частности, на тех предприятиях, куда попадал по работе). Именно тогда он познакомился с Сетой, которая в 78-м уехала работать в ЦАЯКАН. Там она продолжила подпольную деятельность, в частности, хармондские революционеры через нее пытались добыть парализаторы и акселераторы. К сожалению, в 82-м их раскрыли, Сета, а также Серен, входившие в хармондский кружок, были арестованы. А вот Петра, также бывшая членом того кружка, почему-то осталась на свободе.
Последние годы перед революцией были для подпольщиков тяжелые - ожидая войну с Алайским герцогством, службы правопорядка изо всех сил старались очистить общество от нелояльных императору элементов. Врачи были обязаны информировать сотрудников безопасности о подозрительных пациентах. Керарт начал этим пользоваться для отвлечения внимания - вместо информации о революционерах он стал передавать сотрудникам безопасности сведения, которые внушали подозрения к абсолютно лояльным людям. Иногда это были реальные сведения, которые он получал от пациентов, иногда он сам додумывал их. Также несколько раз он передавал в уголовный розыск подозрительные сведения об агентах службы безопасности - тут даже придумывать ничего не надо было, т.к. в поисках революционеров агенты сами часто нарушали закон. Много позже Торн, которому как-то пришлось разбираться с информацией, переданной Керартом, спросил, в чем заключались отношения Керарта со службой безопасности - пришлось извиниться и все ему рассказать.
В числе предприятий, на которых Керарту приходилось работать, был Акфасорп. Приехав туда, он сразу понял, что тут для революционных идей нет места - все сотрудники были акционерами предприятия, много зарабатывали и были довольны жизнью. В числе прочих, Керарт познакомился с Сольпентом, работавшим тут параллельно работе в ЦАЯКАНе, и с Апуррой, дочерью одного из владельцев фирмы. Недавно он с удивлением узнал ее в Труди, одной из членов комиссии - девушка отреклась от своих родителей, эмигрировавших в Алайскую республику, взяла другое имя и активно работает в наркомате промышленности.
В 84-м году к Керарту обратилась дама из хорошей аристократической семьи, жена офицера, жаловавшаяся на паранойю, которая, судя по всему, была вызвана одиночеством - несмотря на мужа, родственников и друзей она чувствовала себя никому не нужной. Так сложилась, что, несмотря на происхождение, Эсти была с самого начала симпатична Керарту. Так что после успешного лечения их отношения перешли в роман.
С первого дня революции участвовал в активных действиях, был комиссаром в боевых отрядах. После революции снова начал работать по специальности, что не мешает ему также принимать участие в общественной деятельности.
Несколько раз его приглашали в ЧК - помочь в составлении психологического портрета подсудимых. Одним из таких подсудимых был бывший директор ЦАЯКАНа Кархат. Он оказался очень сложным и интересным человеком. Огромная эрудиция, ясное и четкое мышление, верность императору, уверенность в своей миссии - и при этом какой-то надлом, вызванный, вероятно, ощущением того, что он не оправдал своего назначения. Впрочем, в итоге Кархат был приговорен к расстрелу за античеловеческие эксперименты. Также Керарт тогда познакомился с Капуром, который вел дел Кархата.
В комиссию Керарт направлен оценить психологический климат в коллективе Центра и составить представление о психологических воздействиях артефактов на людей. Заодно ему порекомендовали, если будет возможно, составить заключение о психологических профилях членов комиссии.
В числе прочих в комиссию вошел представитель профсоюза студентов Хашш. Как выяснилось, он учится на психолога, так что Керарта попросили рассматривать Хашша как помощника, а после написать на него отзыв - если он будет положительным, Хашшу зачтут работу в комиссии как практику.
Также в комиссии Керарт вновь встретил Эсти. Оказалась, что после революции ее муж, бывший на фронте, сразу эмигрировал в Алайскую республику, даже не попытавшись помочь жене перебраться туда же. Из чувства обиды она решила остаться в столице. Первые несколько лет она с трудом выживала, но при этом находила в себе силы отстаивать помещения, в которых находились музеи и частные коллекции - будучи с юности ценительницей искусства, она считала важным сохранить их в целости и сохранности. На нее даже писали доносы в ЧК о том, что она препятствует построению нового порядка, но все же разобрались и пригласили ее заниматься этой работой официально в наркомат просвещения.