28 августа 1948.
Это было старое, очень старое здание. И тёмное. Гулкий коридор тянулся вперёд, а в его густой темноте кто-то был. Наблюдал. Оценивал. Страх медленно прокрадывался в душу, захватывал сердце… А потом что-то коснулось плеча. Может быть, это была всего лишь старая паутина с засохшими мушиными трупиками, а может быть, это не они царапнули по шее? Бежать, бежать, спрятался, выйти из осязаемой темноты!
Шаг за шагом, спотыкаясь и прислушиваясь. И вдруг, за поворотом, где-то далеко впереди забрезжил свет. Туда! Но чем ближе, тем сильнее ощущался странный запах. Смесь чего-то химического, легко-неприятного, и сладковатого аромата, смутно знакомого. Чем ближе к источнику света, тем сильнее становился запах, и тем сильнее вызывал тревогу этот сладковатый аромат, от которого начинало мутить. Лучше бы оставался тот, чисто химический… Но думать было некогда, темнота настигла. Рвануть ручку двери, из-за которой и льётся свет, почти запрыгнуть в помещение, захлопнуть дверь, спасаясь от того, кто наблюдает в темноте.
И замереть.
Запыленные зеркала на стенах. Столы с набором ножниц и расчёсок. Стойкий химический запах красок для волос, растворов, смесей… И стало ясно, откуда шёл тот до тошноты приторный сладкий запах разложения и тлена. Высохшие тела, сквозь остатки плоти которых проглядывали кости, повернули к вошедшему головы, уставившись пустыми глазницами. Головы с бигудями, с модельными стрижками, в полотенцах, с окрашенными прядями, упакованными в фольгу…
-- Что ты здесь делаешь? - в унисон прошелестели голоса. - Тебе надо ее спасти.
И ты просыпаешься.