Ночь с 15 на 16 апреля.
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можно глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Ты делаешь первые неуверенные шаги. Тело будто совсем не твоё, но ты быстро привыкаешь.
Перед тобой старая раскуроченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимый смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.
Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Ты ускоряешь шаг и вскоре понимаешь, что от домиков осталось одно название. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь. Ощущения неуютности и страха подгоняют тебя и ты всё же идёшь ближе.
Подойдя, дёргаешь ручку ближайшей двери и еле успеваешь отпрыгнуть, когда она летит прямо на тебя. В дверном проёме - темнота и сплошные обломки. Ты понимаешь, что заходить туда нет смысла, потому что в такой развалине жителей уж точно нет.
Следующий дом. Твоя рука тянется, чтоб постучать. Тишина была тебе ответом. Ты обходишь этот дом, надеясь увидеть там хоть кого-то из хозяев. Свернув за угол обнаруживаешь, что стены у этого дома просто нет. В зияющей пустоте ты видишь только обломки мебели и какие-то обрывки бумаг. Ни одной целой вещи. И смутное ощущение чьего-то взгляда прямо в затылок.
Ты в страхе оборачиваешься, готовый дать отпор, но... За твоей спиной никого нет. А ощущение всё не пропадает.
Ты буквально срываешься с места, чтоб убежать, скрыться от этого взгляда и заглушить чувство страха, которое всё нарастает.
Один разрушенный дом сменяется другим. Глухо скрипят проржавевшие почтовые ящики. Под твоими ногами бряцают осколки стёкол, то и дело норовя продырявить ботинки. И это мерзкое чувство, что здесь охота идёт на тебя.
Хочется скрыться, сбежать. Ты замираешь, судорожно вспоминая, откуда прибежал. Но все руины похожи одна на другую, ты не понимаешь, где же тот спасительный выход из города. Всё, что тебе остаётся - петлять по разрушенным улочкам в надежде, что где-то ты встретишь спасение.
И когда ты падаешь без сил, мир перед твоими глазами тускнеет, заволакивается дымкой...
И ты открываешь глаза, хватая ртом воздух.

30 августа
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можно глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Ты делаешь первые неуверенные шаги. Тело будто совсем не твоё, но ты быстро привыкаешь.
Перед тобой старая раскуроченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимая смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.
Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Ты ускоряешь шаг и вскоре понимаешь, что от домиков осталось одно название. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь. Ощущения неуютности и страха подгоняют тебя и ты всё же идёшь ближе.
Подойдя, дёргаешь ручку ближайшей двери и еле успеваешь отпрыгнуть, когда она летит прямо на тебя. В дверном проёме - темнота и сплошные обломки. Ты понимаешь, что заходить туда нет смысла, потому что в такой развалине жителей уж точно нет.
Следующий дом. Твоя рука тянется, чтоб постучать. Тишина была тебе ответом. Ты обходишь этот дом, надеясь увидеть там хоть кого-то из хозяев. Свернув за угол обнаруживаешь, что стены у этого дома просто нет. В зияющей пустоте ты видишь только обломки мебели и какие-то обрывки бумаг. Ни одной целой вещи. И смутное ощущение чьего-то взгляда прямо в затылок.
Ты в страхе оборачиваешься, готовая дать отпор, но... За твоей спиной никого нет. А ощущение всё не пропадает.
Ты буквально срываешься с места, чтоб убежать, скрыться от этого взгляда и заглушить чувство страха, которое всё нарастает.
Один разрушенный дом сменяется другим. Глухо скрипят проржавевшие почтовые ящики. Под твоими ногами бряцают осколки стёкол, то и дело норовя продырявить ботинки. И это мерзкое чувство, что здесь охота идёт на тебя.
Хочется скрыться, сбежать. Ты замираешь, судорожно вспоминая, откуда прибежала. Но все руины похожи одна на другую, ты не понимаешь, где же тот спасительный выход из города. Всё, что тебе остаётся - петлять по разрушенным улочкам в надежде, что где-то ты встретишь спасение.
И когда ты падаешь без сил, мир перед твоими глазами тускнеет, заволакивается дымкой...
И ты открываешь глаза, хватая ртом воздух.

Ночь с 15 на 16 апреля.
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можну глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Тяжелые свинцовые тучи нависли над головой. Ты делаешь первые неуверенные шаги. Тело будто совсем не твоё, но ты быстро привыкаешь.
Перед тобой старая раскураченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимый смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.
Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Ты ускоряешь шаг и вскоре понимаешь, что от домиков осталось одно название. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь. Ощущения неуютности и страха подгоняют тебя и ты всё же идёшь ближе.
На всю ширину улицы зияла воронка как-будто от бомбы, напоминая чудовищный рот с обломками тротуара вместо зубов. На одном краю воронки взрыв снес фасад здания, оставив все, что было внутри, почти нетронутым. Это напоминало кукольный домик, позволявший разглядеть весь интерьер. Посреди столовой стояли все еще накрытый к обеду стол, только еда превратилась в пыль. Фотографии в рамочках на стенах прихожей перекосились, но остались висеть. На фотографиях изображены разные люди в баре. Потерянные, грустные, веселые, но явно ощущается, что с ними что-то не так.
За твоей спиной раздается еле слышное клацанье. В испуге ты резко поворачиваешься…
И ты просыпаешься.

Ночь с 16 на 17 апреля
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можну глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Тяжелые свинцовые тучи нависли над головой. Ты делаешь первые неуверенные шаги. Тело будто совсем не твоё, но ты быстро привыкаешь.
Перед тобой старая раскураченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимый смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.
Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Ты ускоряешь шаг и вскоре понимаешь, что от домиков осталось одно название. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь. Ощущения неуютности и страха подгоняют тебя и ты всё же идёшь ближе.
На всю ширину улицы зияла воронка как-будто от бомбы, напоминая чудовищный рот с обломками тротуара вместо зубов. На одном краю воронки взрыв снес фасад здания, оставив все, что было внутри, почти нетронутым. Это напоминало кукольный домик, позволявший разглядеть весь интерьер. Посреди столовой стояли все еще накрытый к обеду стол, только еда превратилась в пыль. Фотографии в рамочках на стенах прихожей перекосились, но остались висеть. На фотографиях изображены разные люди в баре. Потерянные, грустные, веселые, но явно ощущается, что с ними что-то не так.
За твоей спиной раздается еле слышное клацанье. В испуге ты резко поворачиваешься…
И ты просыпаешься.

25 августа 1948
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можну глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Тяжелые свинцовые тучи нависли над головой. Ты делаешь первые неуверенные шаги. Тело будто совсем не твоё, но ты быстро привыкаешь.
Перед тобой старая раскураченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимый смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.
Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Ты ускоряешь шаг и вскоре понимаешь, что от домиков осталось одно название. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь. Ощущения неуютности и страха подгоняют тебя и ты всё же идёшь ближе.
На всю ширину улицы зияла воронка как-будто от бомбы, напоминая чудовищный рот с обломками тротуара вместо зубов. На одном краю воронки взрыв снес фасад здания, оставив все, что было внутри, почти нетронутым. Это напоминало кукольный домик, позволявший разглядеть весь интерьер. Посреди столовой стояли все еще накрытый к обеду стол, только еда превратилась в пыль. Фотографии в рамочках на стенах прихожей перекосились, но остались висеть. На фотографиях изображены разные люди в баре. Потерянные, грустные, веселые, но явно ощущается, что с ними что-то не так.
За твоей спиной раздается еле слышное клацанье. В испуге ты резко поворачиваешься…
И ты просыпаешься.

30 августа
Заснув, ты проваливаешься во тьму. Нет движения, света, звука - ничего.
Ощущаешь только биение своего сердца, хотя точно знаешь что у тебя его нет. Звук усиливается, и, неожиданно ты оказываешься на улице старого города, улицы разбиты, некоторые здания разрушены. Ты идёшь по улице, не видно абсолютно никого, город как будто вымер. Повернув за угол одного из домов, ты видишь в канаве кучу мусора… Хотя погодите, это огромная куча черепов! Бежать, бежать как можно дальше отсюда! Пробежав в панике несколько кварталов, на краю площади ты видишь высокое здание с колоннами, подпирающими широкую крышу, покрытую резьбой по камню и статуями по краю. Здание сильно выделяется из остальной картины города, внутри горит свет, ощущается, что там точно кто-то есть. Пробежав по высокому витому крыльцу, ты врываешься внутрь, видишь много людей, которые идут по большому залу. Люди одеты в старинные костюмы, гуляют и общаются. Тут к тебе подходит человек в ливрее красного цвета.
-- У каждого человека с младенчества есть имя, но важно суметь найти имя для своей жизни — слово, которое должно сообщить этой жизни смысл. - он произнес задумчиво. -У вас есть билет? Хотя минуту, вам здесь не место!
Его лицо превращается в скалящийся череп.
Здание загорается, и тут же гаснет, но выглядит уже сильно заброшенным, в центре зала огромная дыра сквозь крышу и до самого подвала. Тут раздался сильный звон и ты проснулась.

Ночь с 19 на 20 апреля 1948г.
Заснув, ты проваливаешься во тьму. Нет движения, света, звука - ничего.
Ощущаешь только биение своего сердца, хотя точно знаешь что у тебя его нет. Звук усиливается, и, неожиданно ты оказываешься на улице старого города, улицы разбиты, некоторые здания разрушены. Ты идёшь по улице, не видно абсолютно никого, город как будто вымер. Повернув за угол одного из домов, ты видишь в канаве кучу мусора… Хотя погодите, это огромная куча черепов! Бежать, бежать как можно дальше отсюда! Пробежав в панике несколько кварталов, на краю площади ты видишь высокое здание с колоннами, подпирающими широкую крышу, покрытую резьбой по камню и статуями по краю. Здание сильно выделяется из остальной картины города, внутри горит свет, ощущается, что там точно кто-то есть. Пробежав по высокому витому крыльцу, ты врываешься внутрь, видишь много людей, которые идут по большому залу. Люди одеты в старинные костюмы, гуляют и общаются. Тут к тебе подходит человек в ливрее красного цвета.
-У каждого человека с младенчества есть имя, но важно суметь найти имя для своей жизни — слово, которое должно сообщить этой жизни смысл. - он произнес задумчиво. -У вас есть билет? Хотя минуту, вам здесь не место!
Его лицо превращается в скалящийся череп.
Здание загорается, и тут же гаснет, но выглядит уже сильно заброшенным, в центре зала огромная дыра сквозь крышу и до самого подвала. Тут раздался сильный звон и ты проснулась.

17-18 апреля
Ты стоишь на дороге, вокруг сумерки, холод, снег, похоже на ноябрь. Справа и слева лес. Дорога разбитая и очень старая на вид. На обочине покосившийся знак, но что там написано уже не разобрать. Вдали виднеется город. Как давно ты здесь идёшь? Кажется, давно. Всё достаточно реальное, что даже мысль о том, что это может быть сон не приходит.

Ты смотришь вокруг и у тебя создаётся впечатление, что ты уже бывал здесь. Точно видел и разбитую дорогу, да и город вдали кажется знакомым.
Вокруг тихо. Слишком тихо. Стоять на месте становится всё холодней.
Ты идёшь и город становится всё ближе. Вокруг по-прежнему тихо и ты слышишь собственное дыхание. На обочине зловеще виднеется какое-то старое здание, которое в свете тусклого фонаря отбрасывает жуткую тень.
Ты бежишь, слышишь из леса по правую руку доносится чей-то очень громкий вой. Ты подбегаешь к городу. Дома здесь такие же старые и разрушенные, как и дорога. Ты и правда уже бывал здесь.
В свете мигающего фонаря, кажется, что-то пробежало, по направлению из города. Дома тихие, еле держащиеся развалины, кажется, здесь давно ничего не происходит.
Пока ты идёшь, тебе становится всё любопытней. Страшно, но интересно, что же произошло с этим местом? В просвете улиц ты видишь площадь.
По периметру площади ты видишь разрушенные дома. Она небольшая. Привлекает твоё внимание колодец. От него словно щупальцами расходится нечто черное по мостовой. Колодец является центром чего-то тёмного и пугающего.
Когда ты обходишь, ты замечаешь на колодце следы огромных когтей, словно из него нечто выбиралось.
Пока ты бежишь всё дальше от колодца, постепенно страх уходит. Как вдруг ты слышишь дикий громкий рык, полный ярости где-то неподалёку, а затем, поднимаешь голову, а над одной из крыш виднеется огромная когтистая лапа, покрытая черной чешуёй. Когти впиваются в крышу здания.
Ты спрятался в зарослях кустов. Видишь как над домом пролетает нечто огромное, от чего можно разглядеть только большое кожистое крыло. Тебе страшно. Рядом с тобой вдруг слышится тихое шипение.
-- Сссстрашно? Мне тоже ссссстрашно, - из темноты на тебя смотрит безликое нечто.
На пустом лице появляется широкая улыбка, а за ней сверкают сотни острых зубов.
Существо замирает на пару секунд, а затем изо рта существа появляются длинные щупальца. Одно сразу хватает за горло, а затем ты чувствуешь резкую сильную боль по всему телу. Тебя накрывает темнота. Темнота и боль.
Ты просыпаешься в своей кровати. Сейчас раннее утро 18 апреля. Тебе всё ещё больно и страшно. Чуть меньше, чем во сне.
Если ты посмотришь в зеркало, то заметишь еле видные красноватые следы на шее, словно тебя и правда кто-то хватал, и на туловище следы, словно от плетей. Ещё несколько дней это будет болеть, хотя следы пропали довольно быстро, возможно, их вообще и не было и они просто показались.

25 августа 1948.
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можну глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Ты делаешь первые неуверенные шаги. Ты уже и забыл как это быть в этом теле, но ты быстро привыкаешь.

Перед тобой старая раскураченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимый смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.

Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь.

Подойдя, дёргаешь ручку ближайшей двери и еле успеваешь отпрыгнуть, когда она летит прямо на тебя. В дверном проёме - темнота и сплошные обломки. Ты понимаешь, что заходить туда нет смысла, потому что в такой развалине жителей уж точно нет.

Следующий дом. Твоя рука тянется, чтоб постучать. Тишина была тебе ответом. Ты обходишь этот дом, надеясь увидеть там хоть кого-то из хозяев. Свернув за угол обнаруживаешь, что стены у этого дома просто нет. В зияющей пустоте ты видишь только обломки мебели и какие-то обрывки бумаг. Ни одной целой вещи. И смутное ощущение чьего-то взгляда прямо в затылок.

Ты оборачиваешься, готовый дать отпор, но... За твоей спиной никого нет. А ощущение всё не пропадает.

Один разрушенный дом сменяется другим. Под твоими ногами бряцают осколки стёкол, то и дело норовя продырявить ботинки. И это мерзкое чувство, что здесь охота идёт на тебя.

Завернув в очередной раз, ты натыкаешься на площадь. Посередине находится раскуроченный фонтан. На краю площади возвышается часовая башня. Точнее она была ей когда-то. Сейчас она разрушена и механизм лежит на площади. Кажется, что кто-то пытался его собрать.

За твоей спиной раздался звук когтей по стеклу.

И ты просыпаешься...

Ты стоишь на дороге, вокруг сумерки, холод, снег, похоже на ноябрь. Справа и слева лес. Дорога разбитая и очень старая на вид. На обочине покосившийся знак, но что там написано уже не разобрать. Вдали виднеется город. Как давно ты здесь идёшь? Кажется, давно. Всё достаточно реальное, что даже мысль о том, что это может быть сон не приходит.
Ты смотришь вокруг и у тебя создаётся впечатление, что ты уже бывал здесь. Точно видел и разбитую дорогу, да и город вдали кажется знакомым.
Вокруг тихо. Слишком тихо. Стоять на месте становится всё холодней.
Ты идёшь и город становится всё ближе. Вокруг по-прежнему тихо и ты слышишь собственное дыхание. На обочине зловеще виднеется какое-то старое здание, которое в свете тусклого фонаря отбрасывает жуткую тень.
Ты бежишь, слышишь из леса по правую руку доносится чей-то очень громкий вой. Ты подбегаешь к городу. Дома здесь такие же старые и разрушенные, как и дорога. Ты и правда уже бывал здесь.
В свете мигающего фонаря, кажется, что-то пробежало, по направлению из города. Дома тихие, еле держащиеся развалины, кажется, здесь давно ничего не происходит.
Пока ты идёшь, тебе становится всё любопытней. Страшно, но интересно, что же произошло с этим местом? В просвете улиц ты видишь площадь.
По периметру площади ты видишь разрушенные дома. Она небольшая. Привлекает твоё внимание колодец. От него словно щупальцами расходится нечто черное по мостовой. Колодец является центром чего-то тёмного и пугающего.
Когда ты обходишь, ты замечаешь на колодце следы огромных когтей, словно из него нечто выбиралось.
Пока ты бежишь всё дальше от колодца, постепенно страх уходит. Как вдруг ты слышишь дикий громкий рык, полный ярости где-то неподалёку.
Ты спрятался в зарослях кустов. Тебе страшно. Рядом с тобой вдруг слышится тихое шипение.
-- Сссстрашно? Мне тоже ссссстрашно, - из темноты на тебя смотрит безликое нечто.
Существо замирает на пару секунд, а затем изо рта существа появляются длинные щупальца. Одно сразу хватает за горло, а затем ты чувствуешь резкую сильную боль по всему телу. Тебя накрывает темнота. Темнота и боль.
Ты просыпаешься в своей кровати. Сейчас раннее утро 29 августа. Тебе всё ещё больно и страшно. Чуть меньше, чем во сне.
Если ты посмотришь в зеркало, то заметишь еле видные красноватые следы на шее, словно тебя и правда кто-то хватал, и на туловище следы, словно от плетей. Ещё несколько дней это будет болеть, хотя следы пропали довольно быстро, возможно, их вообще и не было и они просто показались.

Ночь с 16 на 17 апреля
Ты забываешься смутным сном. Долго продираясь через нереальное, ты ожидаешь, только подсознательно ожидаешь увидеть кровь, смерть. То же что ты видел наяву, и никогда не сможешь забыть.
Но ты попадаешь на улицу, обычную улицу города, похожую на те, где ты был, так много.
Ты идёшь, идёшь по смутно знакомой улице… Странно, но ты не смог понять, что это за место, где ты находишься.
Дом, этот дом точно был твоим когда то, это безусловно понятно. Он очень стар, но ты понимаешь, что он не был таким в твоем детстве. У дома разрушена стена, крыша держится на остатках брусьев, что подпирают, эту, некогда красивую крышу с коричневой черепицей.
Видишь внутри кровать, она точно такая же, как была у твоих родителей.
Огонь, взявшийся неизвестно откуда, начинает пожирать этот дом. Все что было тебе знакомо.
Война, это она! Ты помнишь как сражался! Пытался победить ту тьму, что приносили люди, которые уничтожили всё что тебе знакомо.
Огонь и смерть, всё что ты помнишь об этом. Ты дрался с тьмой, ты спасал друзей, ты не помнишь ничего. Но в тоже время, у тебя было что-то, что не позволило тебе сломаться до конца.
Неясное чувство чего-то большего, того что ты еще можешь спасти.
Ты проснулся

28 августа 1948.
Это было старое, очень старое здание. И тёмное. Гулкий коридор тянулся вперёд, а в его густой темноте кто-то был. Наблюдал. Оценивал. Страх медленно прокрадывался в душу, захватывал сердце… А потом что-то коснулось плеча. Может быть, это была всего лишь старая паутина с засохшими мушиными трупиками, а может быть, это не они царапнули по шее? Бежать, бежать, спрятался, выйти из осязаемой темноты!
Шаг за шагом, спотыкаясь и прислушиваясь. И вдруг, за поворотом, где-то далеко впереди забрезжил свет. Туда! Но чем ближе, тем сильнее ощущался странный запах. Смесь чего-то химического, легко-неприятного, и сладковатого аромата, смутно знакомого. Чем ближе к источнику света, тем сильнее становился запах, и тем сильнее вызывал тревогу этот сладковатый аромат, от которого начинало мутить. Лучше бы оставался тот, чисто химический… Но думать было некогда, темнота настигла. Рвануть ручку двери, из-за которой и льётся свет, почти запрыгнуть в помещение, захлопнуть дверь, спасаясь от того, кто наблюдает в темноте.
И замереть.
Запыленные зеркала на стенах. Столы с набором ножниц и расчёсок. Стойкий химический запах красок для волос, растворов, смесей… И стало ясно, откуда шёл тот до тошноты приторный сладкий запах разложения и тлена. Высохшие тела, сквозь остатки плоти которых проглядывали кости, повернули к вошедшему головы, уставившись пустыми глазницами. Головы с бигудями, с модельными стрижками, в полотенцах, с окрашенными прядями, упакованными в фольгу…
-- Что ты здесь делаешь? - в унисон прошелестели голоса. - Тебе надо ее спасти.
И ты просыпаешься.

7 мая 1948, пока был в отключке.
Ты находишься около разбитой дороги рядом с полуразрушенным зданием. По ощущениям, его пытались растерзать с особым остервенением. Вокруг разбросаны куски черепицы, обломки деревяшек, где-то угадывается ножка стула. Все покрыто серым пеплом и кажется,что он украл все остальные цвета. Окна здания забиты доскам, некоторые из них выдраны с мясом из наличника. Погода только подыгрывала - свинцовое небо и промозглый ветер.Ты решаешь зайти внутрь, поскольку холод пробирает до костей. Переступив порог, понимаешь, что раньше здесь, судя по всему, было питейное заведение. Поломанная мебель, осколки бутылок и посуды, стены и пол - все так же покрыто пеплом. На досках пола борозды, как будто их оставил когтями какой-то зверь. Среди этого серого пространства ярким пятном выделялась черная шляпа. Взяв ее в руки тебе показалось, что ты слышал смех и звон бокалов, почувствовал запахи мяты, лимонада и шампанского. Но погоди... Откуда ты знаешь как пахнет шампанское? Через секунду это наваждение сменилось липким чувством страха. Вздрогнув, роняешь шляпу. Ты четко ощутил чей-то очень голодный взгляд. Дыхание рядом - последнее, что ты ощущаешь...
А потом ты открываешь глаза.

28 августа
Ты находишься около разбитой дороги рядом с полуразрушенным зданием. По ощущениям, его пытались растерзать с особым остервенением. Вокруг разбросаны куски черепицы, обломки деревяшек, где-то угадывается ножка стула. Все покрыто серым пеплом и кажется,что он украл все остальные цвета. Окна здания забиты доскам, некоторые из них выдраны с мясом из наличника. Погода только подыгрывала - свинцовое небо и промозглый ветер.Ты решаешь зайти внутрь, поскольку холод пробирает до костей. Переступив порог, понимаешь, что раньше здесь, судя по всему, было питейное заведение. Поломанная мебель, осколки бутылок и посуды, стены и пол - все так же покрыто пеплом. На досках пола борозды, как будто их оставил когтями какой-то зверь. Среди этого серого пространства ярким пятном выделялась черная шляпа. Взяв ее в руки тебе показалось, что ты слышал смех и звон бокалов, почувствовал запахи мяты, лимонада и шампанского. Но погоди... Откуда ты знаешь как пахнет шампанское? Через секунду это наваждение сменилось липким чувством страха. Вздрогнув, роняешь шляпу. Ты четко ощутил чей-то очень голодный взгляд. Дыхание рядом - последнее, что ты ощущаешь...
А потом ты открываешь глаза.

Ночь с 15 на 16 апреля.
Ты оказываешься на дороге. Точнее, когда-то давно это точно можно было назвать дорогой. Теперь же она разбита и явно давно заброшена. Здесь темно и ни один фонарь не светит. Вдалеке виднеются дома, их не разглядеть, но от пейзажа проходит холодок по спине. Ты понимаешь, что кроме шума твоих шагов, вокруг нет никаких звуков, совсем. Тишина давит на тебя. Тревожно, холодно и жутко. Ты продолжаешь идти по дороге, стараясь не запинаться о камни и куски брусчатки. Плавно опускается туман и очертания города становятся ещё более зловещими. На обочине ты замечаешь покосившийся знак, только вот надпись на нём почти стёрлась. "Приветствуем в..." а дальше никак не разобрать. Холод становится сильней, тебе хочется поскорее сбежать, да только некуда. Позади тебя темнота, а впереди туман. Ты всё равно начинаешь бежать и тебе кажется, что ты теряешь способность дышать. Останавливаешься, проверяя в порядке ли ты. В полном. Дышать всё ещё возможно. Только туман становится совсем плотным, так что уже ничего и не разглядеть вокруг.
Ты просыпаешься.

Ночь с 16 на 17 апреля
Ты оказываешься на дороге. Точнее, когда-то давно это точно можно было назвать дорогой. Теперь же она разбита и явно давно заброшена. Здесь темно и ни один фонарь не светит. Вдалеке виднеются дома, их не разглядеть, но от пейзажа проходит холодок по спине. Ты понимаешь, что кроме шума твоих шагов, вокруг нет никаких звуков, совсем. Тишина давит на тебя. Тревожно, холодно и жутко. Ты продолжаешь идти по дороге, стараясь не запинаться о камни и куски брусчатки. Плавно опускается туман и очертания города становятся ещё более зловещими. На обочине ты замечаешь покосившийся знак, только вот надпись на нём почти стёрлась. "Приветствуем в..." а дальше никак не разобрать. Холод становится сильней, тебе хочется поскорее сбежать, да только некуда. Позади тебя темнота, а впереди туман. Ты всё равно начинаешь бежать и тебе кажется, что ты теряешь способность дышать. Останавливаешься, проверяя в порядке ли ты. В полном. Дышать всё ещё возможно. Только туман становится совсем плотным, так что уже ничего и не разглядеть вокруг.
Ты просыпаешься.

Ночь с 15 на 16 апреля.
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можно глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Ощущение, как будто наступил ноябрь.Ты делаешь первые неуверенные шаги. Тело будто совсем не твоё, но ты быстро привыкаешь.
Перед тобой старая раскуроченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимый смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.
Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Ты ускоряешь шаг и понимаешь, что от домиков осталось одно название. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь. Ощущения неуютности и страха подгоняют тебя и ты всё же идёшь ближе.

Идя по окраине, твое внимание привлек лес. Издалека тебе показалось, что на ветках развешана старая выцветшая гирлянда. Подойдя ближе ты с ужасом понимаешь, что это старая, но не гирлянда, а плоть. С ужасом ты бросаешься бежать в сторону города. Обернувшись, ты видишь как из леса выходят люди.

Безликие люди шипят и, все, как один, несутся за тобой. Преследуют. Вот-вот настигнут и будут рвать твою плоть на куски, точно дикие звери. Только так им хотя бы ненадолго станет легче.
С ужасом оборачиваешься на своих преследователей. Единый организм из зубов, когтей, гнева и голода. И ты просыпаешься.

Ночь с 18 на 19 апреля.
Ты открываешь глаза и вглядываешься в сумрак. Холодный ветер раздувает полы одежды, пытаясь забраться как можно глубже, будто хочет застудить не только тело, но и душу. Ощущение, как будто наступил ноябрь.Ты делаешь первые неуверенные шаги. Тело будто совсем не твоё, но ты быстро привыкаешь.
Перед тобой старая раскуроченная дорога. По ней явно никто давно не ходил и уж точно не ездил. Осколки стекла тускло блестят то здесь, то там. Ты идёшь вперёд, гонимый смутным ощущением, что оставаться на месте никак нельзя.
Вскоре перед тобой появляются смутные очертания домиков. Ты ускоряешь шаг и понимаешь, что от домиков осталось одно название. Сплошные обломки и лишь печные трубы выдают, что раньше здесь всё же была жизнь. Ощущения неуютности и страха подгоняют тебя и ты всё же идёшь ближе.

Идя по окраине, твое внимание привлек лес. Издалека тебе показалось, что на ветках развешана старая выцветшая гирлянда. Подойдя ближе ты с ужасом понимаешь, что это старая, но не гирлянда, а плоть. С ужасом ты бросаешься бежать в сторону города. Обернувшись, ты видишь как из леса выходят люди.

Безликие люди шипят и, все, как один, несутся за тобой. Преследуют. Вот-вот настигнут и будут рвать твою плоть на куски, точно дикие звери. Только так им хотя бы ненадолго станет легче.
С ужасом оборачиваешься на своих преследователей. Единый организм из зубов, когтей, гнева и голода. И ты просыпаешься.

Ночь с 16 на 17 апреля
За тобой резко закрылась дверь и ты очутилась в полной темноте. Только какой-то шорох поодаль привлекал к себе твоё внимание. Твои ноги оказались босыми и несколько осколков вонзились в пальцы. Ты почувствовала боль, но не могла остановиться. Каждый шаг через боль. Шорох становился всё громче, а темнота словно ещё больше сгущалась. Только подумать, разве бывает такое? Твои ноги сами собой переступали, пока вдруг ты не замерла, словно от сильного испуга. Одно из окон открылось и в комнату проник тусклый лунный свет. Весь пол кишел какими-то мелкими тварями, которые пожирали друг друга, но меньше их не становилось. Ты могла только дышать, даже для крика тебе было слишком страшно. Горло пережало с такой силой, словно кто-то и правда держал тебя за него крепкой рукой.
Резкий стук в дверь разогнал практически весь рой той мелочи, что продолжала на полу грызть друг друга. Стук становился всё громче и злее. А ты по-прежнему могла только стоять и пытаться слабо дышать. Дверь открылась, за ней такая же темнота, ничего не разглядеть.

Ты открыла глаза и проснулась в своей кровати.

30 сентября 1946 года под подушкой находишь письмо со следующим содержанием:
Здравствуй, Волк!
Твоя помощь нужна Красному Призраку.

Несправедливость обосновалась в стенах Дома. Несправедливость, которую нужно искоренить. Более сильные пользуются своим превосходством, чтобы унижать слабых и обездоленных. Чтобы почувствовать себя значащими хоть что-то. Они пытаются убедить нас, что это правильно. Они пытаются сломать нас. Пытаются сделать так, чтобы мы отказались от чести, от честности и понимания справедливости и воздаяния за ошибки.

Мы должны это изменить. Ты - должен это изменить.
Если ты готов помочь, то напиши о своём согласии на стене у столовой. Ручкой, карандашом, чем угодно. Просто одно слово - эхо - и я пойму.

Я верю в тебя. Я жду тебя.
Мы изменим Дом вместе.

Красный призрак.

(если отвечаешь на письмо, то напиши об этом в комментарии или в сообщение соо)

30 сентября 1946 года под подушкой находишь письмо со следующим содержанием:
Здравствуй, Сыч!
Твоя помощь нужна Красному Призраку.

Несправедливость обосновалась в стенах Дома. Несправедливость, которую нужно искоренить. Более сильные пользуются своим превосходством, чтобы унижать слабых и обездоленных. Чтобы почувствовать себя значащими хоть что-то. Они пытаются убедить нас, что это правильно. Они пытаются сломать нас. Пытаются сделать так, чтобы мы отказались от чести, от честности и понимания справедливости и воздаяния за ошибки.

Мы должны это изменить. Ты - должен это изменить.
Если ты готов помочь, то напиши о своём согласии на стене у столовой. Ручкой, карандашом, чем угодно. Просто одно слово - кожа - и я пойму.

Я верю в тебя. Я жду тебя.
Мы изменим Дом вместе.

Красный Призрак

(если отвечаешь на письмо, то напиши об этом в комментарии или в сообщение соо)

30 сентября 1946 года под подушкой находишь письмо со следующим содержанием:
Здравствуй, Песец!
Твоя помощь нужна Красному Призраку.

Несправедливость обосновалась в стенах Дома. Несправедливость, которую нужно искоренить. Более сильные пользуются своим превосходством, чтобы унижать слабых и обездоленных. Чтобы почувствовать себя значащими хоть что-то. Они пытаются убедить нас, что это правильно. Они пытаются сломать нас. Пытаются сделать так, чтобы мы отказались от чести, от честности и понимания справедливости и воздаяния за ошибки.

Мы должны это изменить. Ты - должен это изменить.
Если ты готов помочь, то напиши о своём согласии на стене у столовой. Ручкой, карандашом, чем угодно. Просто одно слово - глаза - и я пойму.

Я верю в тебя. Я жду тебя.
Мы изменим Дом вместе.

Красный Призрак

(если отвечаешь на письмо, то напиши об этом в комментарии или в сообщение соо)

30 сентября 1946 года под подушкой находишь письмо со следующим содержанием:
Здравствуй, Милош!
Твоя помощь нужна Красному Призраку.

Несправедливость обосновалась в стенах Дома. Несправедливость, которую нужно искоренить. Более сильные пользуются своим превосходством, чтобы унижать слабых и обездоленных. Чтобы почувствовать себя значащими хоть что-то. Они пытаются убедить нас, что это правильно. Они пытаются сломать нас. Пытаются сделать так, чтобы мы отказались от чести, от честности и понимания справедливости и воздаяния за ошибки.

Мы должны это изменить. Ты - должен это изменить.
Если ты готов помочь, то напиши о своём согласии на стене у столовой. Ручкой, карандашом, чем угодно. Просто одно слово - язык - и я пойму.

Я верю в тебя. Я жду тебя.
Мы изменим Дом вместе.

Красный Призрак

(если отвечаешь на письмо, то напиши об этом в комментарии или в сообщение соо)

30 сентября 1946 года под подушкой находишь письмо со следующим содержанием:
Здравствуй, Часовщик!
Твоя помощь нужна Красному Призраку.

Несправедливость обосновалась в стенах Дома. Несправедливость, которую нужно искоренить. Более сильные пользуются своим превосходством, чтобы унижать слабых и обездоленных. Чтобы почувствовать себя значащими хоть что-то. Они пытаются убедить нас, что это правильно. Они пытаются сломать нас. Пытаются сделать так, чтобы мы отказались от чести, от честности и понимания справедливости и воздаяния за ошибки.

Мы должны это изменить. Ты - должен это изменить.
Если ты готов помочь, то напиши о своём согласии на стене у столовой. Ручкой, карандашом, чем угодно. Просто одно слово - уши - и я пойму.

Я верю в тебя. Я жду тебя.
Мы изменим Дом вместе.

Красный Призрак

(если отвечаешь на письмо, то напиши об этом в комментарии или в сообщение соо)

30 сентября 1946 года под подушкой находишь письмо со следующим содержанием:
Здравствуй, Пёс!
Твоя помощь нужна Красному Призраку.

Несправедливость обосновалась в стенах Дома. Несправедливость, которую нужно искоренить. Более сильные пользуются своим превосходством, чтобы унижать слабых и обездоленных. Чтобы почувствовать себя значащими хоть что-то. Они пытаются убедить нас, что это правильно. Они пытаются сломать нас. Пытаются сделать так, чтобы мы отказались от чести, от честности и понимания справедливости и воздаяния за ошибки.

Мы должны это изменить. Ты - должен это изменить.
Если ты готов помочь, то напиши о своём согласии на стене у столовой. Ручкой, карандашом, чем угодно. Просто одно слово - нос - и я пойму.

Я верю в тебя. Я жду тебя.
Мы изменим Дом вместе.

Красный Призрак

(если отвечаешь на письмо, то напиши об этом в комментарии или в сообщение соо)

1 октября 1946 письмо
"Я рад видеть твой отклик, Волк.

Сбор 2 октября после уроков в кладовой у спортивного зала".

И отдельно явно обрывок от большой записки.

"Иногда я буду направлять вас. Но чаще вы будете действовать сами.

Теперь вы - Красный Призрак."

1 октября 1946 письмо
"Я рад видеть твой отклик, Сыч.

Сбор 2 октября после уроков в кладовой у спортивного зала".

И отдельно явно обрывок от большой записки.

"Приветствую каждого из вас.

Посмотрите друг на друга. Очень внимательно. Теперь вы - одна команда. Одна новая стая. Вы - братья по справедливости."

1 октября 1946 письмо
"Я рад видеть твой отклик, Часовщик.

Сбор 2 октября после уроков в кладовой у спортивного зала".

И отдельно явно обрывок от большой записки.

"Каждый из вас пришёл на мой зов - по своей причине. Но тот факт, что вы здесь, говорит о том, что вам не всё равно на те события, что происходят в Доме.

На то, как поступают с нами преподаватели. На то, как ведут себя некоторые дети - пользуясь какими-то преимуществами и привилегиями, они ставят себя выше других."

1 октября 1946 письмо
"Я рад видеть твой отклик, Песец.

Сбор 2 октября после уроков в кладовой у спортивного зала".

И отдельно явно обрывок от большой записки.

"Но теперь вы будете на ступеньку выше. Потому что вам не всё равно. Потому что вы боретесь за правое дело.

Посмотрите друг на друга внимательно.

Теперь каждый из вас стоит на страже беззащитных и слабых. Каждый из вас может дать отпор. Вы теперь есть друг у друга, чтобы вы помогали друг другу и прикрывали спины товарища."

1 октября 1946 письмо
"Я рад видеть твой отклик, Пёс.

Сбор 2 октября после уроков в кладовой у спортивного зала".

И отдельно явно обрывок от большой записки.

"Отныне вы - наблюдатели. Невидимые и неслышимые. Вы те, кто ищет несправедливость - и исправляет её.

Не выдавайте себя. Не дайте понять, что у вас есть Тайна. Но знайте - вы можете обратиться друг к другу за помощью. И ко мне - достаточно оставить своё слово на одной из стен, и я выйду на связь."

Ночь с 15 на 16 апреля.
Первое, что ты видишь - лес. Огромный старый лес раскинулся перед твоим взором. Под ногами хрустят пожухлые листья, а один приземляется прямо тебе на макушку. Сколько бы ты ни вглядывался, ты не смог увидеть тропинки или чего-то хотя бы отдалённо похожего на неё. Зато прекрасно услышал вой. Хотя, может, это ветер?
Но ощущение неуютности заставляет тебя войти. Огромные деревья качаются высоко в небе, иногда издавая протяжный скрип, который заставляет поёжится. Стараясь вглядываться в чащу, ты не видишь ничего, кроме толстых стволов и опавших листьев. Кажется, будто у этого леса нет ни конца, ни края. Хотя, стоп, ты же только-только в него вошёл!
Но за твоей спиной лишь плотная стена стволов. В растерянности ты идёшь дальше, всё углубляясь в лес. И с каждым шагом твои нервы, точно пружина, сжимаются. Здесь страшно, неуютно и хочется быстрее выбраться.
Внезапно ты слышишь вой и почти уверен, что это отнюдь не ветер. Пружина лопается и ты бежишь. Бежишь, не обращая внимание на корни, выпирающие из земли, на ветки, что хлестают тебя по лицу и плечам, на скользкие листья под ногами.
Ты хочешь жить, ты хочешь спастись. Нельзя останавливаться ни на секунду. Вот в темноте - ты готов поклясться! - сверкнули яркие глаза.
Бежать! Ещё быстрее, ещё глубже. Ты уже не понимаешь, где ты и как далеко завела тебя твоя паника.
Силы на исходе. Ты останавливаешься, чтобы сделать вдох и падаешь на колени от усталости.
Всё тело ломит, ты не можешь подняться. Да что там, ты не можешь даже отдышаться. Зато кто-то рядом с тобой явно может. Чьё-то дыхание рядом - последнее, что ты ощущаешь...
А потом ты открываешь глаза.

25 августа 1948
Первое, что ты видишь - лес. Огромный старый лес раскинулся перед твоим взором. Под ногами хрустят пожухлые листья, а один приземляется прямо тебе на макушку. Сколько бы ты ни вглядывался, ты не смог увидеть тропинки или чего-то хотя бы отдалённо похожего на неё. Зато прекрасно услышал вой. Хотя, может, это ветер?
Но ощущение неуютности заставляет тебя войти. Огромные деревья качаются высоко в небе, иногда издавая протяжный скрип, который заставляет поёжится. Стараясь вглядываться в чащу, ты не видишь ничего, кроме толстых стволов и опавших листьев. Кажется, будто у этого леса нет ни конца, ни края. Хотя, стоп, ты же только-только в него вошёл!
Но за твоей спиной лишь плотная стена стволов. В растерянности ты идёшь дальше, всё углубляясь в лес. И с каждым шагом твои нервы, точно пружина, сжимаются. Здесь страшно, неуютно и хочется быстрее выбраться.
Внезапно ты слышишь вой и почти уверен, что это отнюдь не ветер. Пружина лопается и ты бежишь. Бежишь, не обращая внимание на корни, выпирающие из земли, на ветки, что хлестают тебя по лицу и плечам, на скользкие листья под ногами.
Ты хочешь жить, ты хочешь спастись. Нельзя останавливаться ни на секунду. Вот в темноте - ты готов поклясться! - сверкнули яркие глаза.
Бежать! Ещё быстрее, ещё глубже. Ты уже не понимаешь, где ты и как далеко завела тебя твоя паника.
Силы на исходе. Ты останавливаешься, чтобы сделать вдох и падаешь на колени от усталости.
Всё тело ломит, ты не можешь подняться. Да что там, ты не можешь даже отдышаться. Зато кто-то рядом с тобой явно может. Чьё-то дыхание рядом - последнее, что ты ощущаешь...
А потом ты открываешь глаза.

Ночь с 15 на 16 апреля.
Под ногами скрипит песок. Где-то рядом плещется море. Ты делаешь несколько шагов и наклоняешься, чтоб поднять горсть песка. Он почему-то серый, с кусками водорослей и обломками чего-то, ты даже не можешь понять, чего. Пляж кажется совсем заброшенным. На сколько хватает твоего взгляда - один песок, да где-то вдали плещется море.
От сумрачного полумрака тебе становится неуютно. Так, будто стоять на одном месте - просто опасно. Ты поднимаешься и идёшь по песку куда глаза глядят.
Шум волн, завывание ветра, скрип песка и твоё дыхание - вот и все твои спутники. Почему-то ты уверен, что если дойти до моря - станет лучше. И ты идёшь на звук, утопая ногами в песке.
Но дурацкое ощущение, что за тобой наблюдают, преследует тебя, подгоняет.
Ты спотыкаешься об какой-то большой обломок и чуть не падаешь. Похоже на лодку, но рассмотреть получше у тебя нет времени. Надо идти к морю. Море - это спасение.
Чем ближе слышен плеск воды - тем сложнее становится идти. И тем сильнее ощущение, что тебе здесь не рады, что что-то или кто-то хочет, чтоб ты ушёл, исчез. Или стал его ужином.
Ты напряжённо вглядываешься вдаль и продираешься через песок. И вот уже видишь тёмное море. Волны вздымаются и щерятся на тебя, не предвещая ничего хорошего.
Но ты упорно идёшь, потому что чувствуешь, что остановиться - значит умереть. Стать добычей.
И вот, когда до моря остаётся всего пару шагов, порыв ветра поднимает тучу песка, заставляя тебя закрыть глаза...
И ты просыпаешься.

Ночь с 26 на 27 августа
Под ногами скрипит песок. Где-то рядом плещется море. Ты делаешь несколько шагов и наклоняешься, чтоб поднять горсть песка. Он почему-то серый, с кусками водорослей и обломками чего-то, ты даже не можешь понять, чего. Пляж кажется совсем заброшенным. На сколько хватает твоего взгляда - один песок, да где-то вдали плещется море.
От сумрачного полумрака тебе становится неуютно. Так, будто стоять на одном месте - просто опасно. Ты поднимаешься и идёшь по песку куда глаза глядят.
Шум волн, завывание ветра, скрип песка и твоё дыхание - вот и все твои спутники. Почему-то ты уверен, что если дойти до моря - станет лучше. И ты идёшь на звук, утопая ногами в песке.
Но дурацкое ощущение, что за тобой наблюдают, преследует тебя, подгоняет.
Ты спотыкаешься об какой-то большой обломок и чуть не падаешь. Похоже на лодку, но рассмотреть получше у тебя нет времени. Надо идти к морю. Море - это спасение.
Чем ближе слышен плеск воды - тем сложнее становится идти. И тем сильнее ощущение, что тебе здесь не рады, что что-то или кто-то хочет, чтоб ты ушёл, исчез. Или стал его ужином.
Ты напряжённо вглядываешься вдаль и продираешься через песок. И вот уже видишь тёмное море. Волны вздымаются и щерятся на тебя, не предвещая ничего хорошего.
Но ты упорно идёшь, потому что чувствуешь, что остановиться - значит умереть. Стать добычей.
И вот, когда до моря остаётся всего пару шагов, порыв ветра поднимает тучу песка, заставляя тебя закрыть глаза...
И ты просыпаешься.

Ночь с 17 на 18 апреля 1948.
Первое, что ты чувствуешь, это воздух. Морской воздух, в котором чувствуются гниющие водоросли, протухшая рыба, и что-то ещё, невозможно понять что это, но от этого запаха тебя бросает в дрожь.
Открыв глаза, ты видишь перед собой песчаную полосу, всю перекопанную, с обломками досок, мертвыми моллюсками, серым песком. Море волнуется, темно серые тучи, как будто нависают прямо над тобой. Сильный ветер гонит песок, катает мусор по пляжу.
В попытках как-то укрыться от ветра и холода, ты оглядываешься. И замечаешь высокую каменную башню, на покатой скале, врезающейся вглубь моря. Бросившись к нему, по дороге ты замечаешь странные детали.
На пляже вместо обломков досок ветер перекатывает кости и черепа каких-то животных, а море плещется вовсе не от ветра, в нем мелькает что-то живое в черной чешуе. Какая-то темная сила пробудилась в море и ты ясно понимаешь, если ты не успеешь добраться до башни, тебя не станет, как будто никогда и нигде не существовало.
Охваченная диким ужасом, ты проскакиваешь в невысокую дверь у подножия башни.
Ужас становится ещё сильнее, то что гнало тебя сюда, не в море, оно здесь!
Но ты уже не можешь управлять собой. Ты поднимаешься по гнилой деревянной лестнице на самый верх башни, и видишь огромный фонарь, подвешенный на вершине. Это явно когда то был маяк, но сейчас лампа разбита, из нее по всей площадке растеклось чёрное масло.
Среди осколков лампы, там где должно было гореть пламя, дающее кораблям надежду в ночи, свился клубок тьмы, неровный, с пробегающими волнами и чем-то похожим на щупальца, которые оно тянет в твою сторону.
Ты изо всех сил пытаешься вырваться из незримой хватки этого существа.
И неожиданно у тебя это получается!
Ты бросаешься вниз по лестнице, куда угодно, только прочь отсюда. Но когда ты бежишь по лестнице, она с грохотом разваливается под тобой и ты падаешь вниз.
Ты просыпаешься

Ночь с 17 на 18 апреля 1948г.
Под ногами скрипит песок. Где-то рядом плещется море. Ты делаешь несколько шагов и наклоняешься, чтоб поднять горсть песка. Он почему-то серый, с кусками водорослей и обломками чего-то, ты даже не можешь понять, чего. Пляж кажется совсем заброшенным. На сколько хватает твоего взгляда - один песок, да где-то вдали плещется море.
От сумрачного полумрака тебе становится неуютно. Так, будто стоять на одном месте - просто опасно. Ты поднимаешься и идёшь по песку куда глаза глядят.
Шум волн, завывание ветра, скрип песка и твоё дыхание - вот и все твои спутники. Почему-то ты уверена, что если дойти до моря - станет лучше. И ты идёшь на звук, утопая ногами в песке.
Но дурацкое ощущение, что за тобой наблюдают, преследует тебя, подгоняет.
Ты спотыкаешься об какой-то большой обломок и чуть не падаешь. Похоже на лодку, но рассмотреть получше у тебя нет времени. Надо идти к морю. Море - это спасение.
Чем ближе слышен плеск воды - тем сложнее становится идти. И тем сильнее ощущение, что тебе здесь не рады, что что-то или кто-то хочет, чтоб ты ушёл, исчез. Или стал его ужином.
Ты напряжённо вглядываешься вдаль и продираешься через песок. И вот уже видишь тёмное море. Волны вздымаются и щерятся на тебя, не предвещая ничего хорошего.
Но ты упорно идёшь, потому что чувствуешь, что остановиться - значит умереть. Стать добычей.
Ты слышишь грохот. Обернувшись на резкий звук, ты видишь маяк. Из прохода вылетает облако пыли и куски лестницы.
И ты просыпаешься.

Ночь с 2 на 3 мая
Тишина. Легкая рябь. Ты на плоту, с тобой тяжело раненый друг, он в бессознанке. Вокруг запах разлагающихся водорослей, тины, хотя их и не наблюдается. Ты пытаешься грести одним-единственным веслом.... Ты так и не поняла, откуда появилось это пятно грязно-бурого цвета, как старая запекшаяся кровь. Но, кажется, запах исходит именно от него. Грести в нем стало совершенно сложно, весло словно уходит в липкое желе, и драгоценные силы тратятся на то, чтобы его извлечь. Ты видишь, как пятно накрыло плавающую на поверхности дохлую рыбу, и та прямо на глазах растворилась в пятне. Кажется, оно смотрит на тебя... Зовёт... Едва слышно, но ты вдруг понимаешь, что незаметно для себя оказалась слишком близко к краю плота. Нет-нет, скорее обратно, в спасительный центр! Но пока ты сражалась с наваждением, твой друг очнулся, и ты видишь, как он протянул руку с пятну, как к спасению. Броситься за ним, спасти! Но рука уже в объятиях пятна, и ты тянешь, тянешь его обратно, с ужасом понимая, что силы неравны, и он медленно ускользает... утекает... В полной тишине... И вдруг ты понимаешь, что держишь только его руку по локоть...
И ты просыпаешься.

Ночь с 16 на 17 апреля
Ты оказываешься на тихой лесной тропинке. Она совсем не такая страшная как лес, через который тебе пришлось пройти. Солнечные лучи слепят тебе глаза, но совсем не больно. От этого лишь улыбаться хочется. Перед тобой пролетают две синих бабочки и ты следуешь за ними по тропинке. Где-то неподалёку запели птицы и постепенно их щебет начинает напоминать какую-то очень знакомую и тёплую сердцу мелодию.

Бабочки вдруг резко начинают пикировать вниз на землю. Ты больше не видишь их. Зато замечаешь, что вся тропинка усыпана синими лепестками. Они странные, словно не настоящие. То ли солнечный свет на них отражается искрами, то ли сами они сверкают и сильней привлекают взгляд. Ты наклоняешься, чтобы коснуться одного из них. Как только ты это делаешь, лепесток сразу же становится серым, засохшим и рассыпается под твоими пальцами. Ты не сразу замечаешь, как становится темно. Лес уже не кажется таким приветливым, и даже птицы начинают петь какую-то тревожную мелодию. Только искры от лепестков становятся единственным источником света. Ты решаешься пойти дальше, как вдруг замечаешь, что деревья вокруг тебя закончились. Ты успеваешь оглянуться в темноте, увидеть поляну, усыпанную лепестками, что на твоих глазах становятся пылью, а затем чувствуешь, как куда-то падаешь и начинаешь тонуть.

В следующее мгновение ты просыпаешься в своей комнате.

Ночь на 30 августа.
Ты оказался на дороге. Вокруг сумерки. Впереди далеко виднеется город, на обочине дороги покосившийся старый фонарь, который, кажется, давно уже перестал светить. А ещё дальше в стороне лес и тропинка, которая ведёт черед тёмные ветви. Тебя заинтересовал этот путь и ты пошел. То и дело с разных сторон слышались подозрительные шорохи. Где-то вдалеке раздался громкий хищный рык. Чем дальше ты заходил в лес, тем мрачней он становился. Кажется, ты вовсе потерялся и начал ходить кругами, потому и решил свернуть с тропинки. Шорохи стали громче, а злой голодный рык раздался за левым плечом. Ты побежал. Бежал куда глаза глядят, то и дело натыкаясь на ветки, камни под ногами. Тебе удалось сбежать. Ты и сам не заметил, как очутился на этой поляне.
На поляне также темно, как и везде. А посреди озеро. Вода в нём почти чёрная, даже сейчас это можно отчетливо заметить. Ты остановился в нескольких метрах от воды. Только подошел ближе, как заметил в самой середине озера кто-то появился из-под воды. Кто-то барахтался, словно тонул. Ты сумел разглядеть знакомое лицо Фрица. Хотел ли ты помочь или нет, да только в следующий момент ты понял, что тебя целиком охватил леденящий ужас, так что ты не смог и пошевелиться. Чего именно ты боялся ты не понимал, но паника и хтонический ужас переполняли тебя целиком. Но ты был сильным и ты смог побежать. Куда ты бежал ты не помнишь, ты заметил, что бежал ты по лесу, не сразу заметил, что там было светло, только вот выхода из него снова не было. Почти что отчаявшись, ты споткнулся о клубок. Самый обычный клубок из красных ниток вдруг подскочил на месте и покатился в сторону. Сразу или нет, но ты пошел за ним. Ощущение страха и неизвестной опасности тем временем преследовали тебя, словно кто-то снова гнался за тобой, преследовал, наблюдал, видел каждый твой шаг. Но ты бежал следом за клубком.
Последнее что ты помнишь, перед тем как проснуться, осознание, что ты убежал, оторвался от погони, увидел выход из леса.
Оторвался ли?
В любом случае, ты проснулся в своей кровати. Ощущение беспокойства ещё какое-то время оставалось с тобой. А ещё под кроватью ты нашел клубок. Точно такой же как во сне.

Ночь с 15 на 16 апреля.
Сон сильнее утягивает тебя. Ты оказываешься в темноте перед тем, как снова открыть глаза. Запах хвои - первое, что тебя встречает. А ещё запах свежей выпечки. Такой знакомый, почти родной. Опушка леса ярко освещена солнечными лучами. Кажется, это самое мирное место во всём мире. Лес хоть густой, но выглядит вполне дружелюбно. В кустах пробежал заяц, а с ветки на ветку прыгает шустрая белка.
На опушке стоит небольшой домик. Ставни и двери закрыты, но от него так веет самым настоящим домом. Из дома слышны голоса, но разобрать что именно они говорят тебе не удаётся. Ты подходишь ближе, нет, ты почти бежишь. Тебе легко и хорошо. Ты решаешь сперва попытаться заглянуть в щёлочку между ставнями, да ничего не разглядеть сквозь неё. Тогда идёшь к двери, но вот досада - тоже оказывается запертой. Ты дёргаешь сильней и понимаешь, что вместо ручки двери держишь какую-то ветку. Она отрывается, ты теряешь равновесие…Темнота вновь окутывает тебя, по телу проходит холодный пот. Земля словно пропадает из под ног, вместо неё что-то холодное и мокрое. Ты отступаешь назад и темнота полностью сменяет яркую поляну. В следующее мгновение ты просыпаешься в своей кровати.