Юноша, вступивший в Программу еще в раннем детстве. Фактически, получив воспитание в её рамках, является «ветераном» Программы и старожилом станции.
Хендел Митра
Everyone is friendly in the town of amends
At the carnival’s end
Then the wind whipped the sand
At your beautiful face
So I bought us a nice little place
«A Nice Little Place» by North Atlantic Oscillation
— Хендел, просыпайся!
— Ну бабушка... А сказку?
— Нормальные дети просят сказку на ночь, а ты утром!
— А я хочу проснуться в сказке!
— Ну хорошо. Высоко-высоко над облаками, так высоко, что даже самый зоркий человеческий глаз не может её увидеть, лежит прекрасная страна богов — Асгард. Тонкий, но прочный мост Бифрост — люди называют его радугой — соединяет Асгард с землей, но плохо придется тому, кто осмелится по нему подняться. Красная полоса, которая тянется вдоль Бифроста, это вечное, никогда не потухающее пламя. Безвредное для богов, оно сожжет любого смертного, который осмелится к нему прикоснуться. Возле Бифроста находятся небесные горы Химинбьёрг, в которых живет страж моста Хеймдалль. Пока он охраняет мост, ни один ледяной великан не сможет попасть в Асгард.
— А дальше?
— А дальше нам пора вставать...
— Хендел, очнись! Стэна нашли, нас собирают в главном зале. Хендел!
Яркий свет и обеспокоенное лицо Дженни. Сознание медленно возвращается из пелены сна, восстанавливая детали. Стэн пропал три дня назад. Если его нашли, значит все кончено.
815 дней на этом куске бетона и стали. 1 год, 15 месяцев, 3 недели и 2 дня. Без солнечного света, нормальной еды, земного воздуха и связи с родными. Кажется, скоро все это закончится. Стэн ушел в южный сектор станции три дня назад — непохожий на себя обычного, потерянный, непрерывно бормотал себе под нос строки программного кода. Следующие три дня на станции пропадал свет, открывались шлюзы, отключались гравитационные поля. Если Стэна нашли, значит все кончено и нас наконец-то отпустят домой.
В главном зале уже собрались все — все, кто выжил. Смешная глупышка Дженни, которая вздрагивает при каждом скрипе переборок и, кукольно зажимая глаза, просит свою фее-крестную ее защитить. Надменный идиот Даниэль — с которого послетела спесь в последние дни, — и поделом ему, он первый начал травить Стэна. Зануда Кэтрин, непривычно молчаливая, смотрит в одну точку и что-то сосредоточенно считает в уме. И я, Хендел Митра, Хранитель Иерархии Детского Королевства.
– Дженнифер Джонс, пройдите в кабинет управляющего.
Все началось, когда нам привезли новые препараты. Мы привыкли, что нас накачивают всякой дрянью, одним ученым известно — какой, но это был особенный случай, эти препараты действительно помогали. Джен смогла продержать стакан с водой под потолком почти полчаса, пока не устала, а у Фрэнка почти получилось опрокинуть баррикаду из коробок в тренировочной комнате. Ребята обрадовались и начали шутить, что скоро мы станем совсем крутыми и нас отпустят домой. Даже взрослые, кажется, повеселели и выдали нам по лишней порции сладкого за ужином. Вот только Стэн все испортил.
– Даниэль Хопкинс, пройдите в кабинет управляющего.
Он всегда был странным: вечно недовольный всем, постоянно ныл по любому поводу. То ему не нравилась еда. То соседи по боксу. Стоило кому-то из взрослых нагрузить его работой — он дожидался, пока вокруг останутся только дети, и принимался перечислять, почему ему неудобно сейчас делать эту работу. Да так занудно, что кто-нибудь обязательно его сменял. В тот день он дождался отбоя и пробрался в лабораторию. Утром его нашли на полу, в груде пробирок. Он сожрал четырнадцать порций лекарства и отключился. Часть вышла вместе с блевотиной, но большая часть усвоилась в организме.
– Кэтрин Анистон, пройдите в кабинет управляющего.
Не знаю, чем он думал и на что надеялся. Сильным биотиком он не стал, новых способностей не приобрел. Когда через три недели врачи закончили приводить его в чувство, вместо Стэна из лаборатории к нам вышел тощий, бледный наркоман с потерянным, рыщущим по сторонам взглядом. Мы старались его не трогать, только Даниэль не упускал случая съязвить по его поводу. Стэн как будто не замечал, молча пропуская все мимо ушей. А потом в одно утро встал с постели и ушел в закрытый сектор.
Следующие три дня мы провели в настоящем аду. Риччи вылетел в открытый шлюз. Синтия задохнулась в душевой, когда из нее был выкачан весь воздух. Саймон ударился головой о притолоку, попав в реверсивное гравитационное поле, и остался в коме. Не знаю, что и зачем делал Стэн, но Станция словно решила нас убить, съесть по одному.
– Хендел Митра, пройдите в кабинет управляющего.
Нашим управляющим на станции была доктор Гамильтон. Доктор Франческа Гамильтон. Мы почти не видели её, всю работу за неё делали лаборанты. Правда, мы всегда чувствовали её присутствие рядом — её подписи на больничных листах, её направления на препараты, подписанные её именем распоряжения по станции. Её взгляд следовал за нами, словно бы она наблюдала из-за толстого стекла лабораторий.
И сейчас этот взгляд был сосредоточен на мне.
— Хендел? Присаживайтесь. Для продолжения эксперимента нам необходимо задать тебе несколько вопросов.
— Кому, нам, мэм? В этом помещении только Вы и я.
— Это нерелевантно к происходящему. — сухой скрипучий голос плохо скрывает раздражение этого человека. — Итак, Хендел. Где и когда ты родился?
— 16 октября 2150 года, в Новой Калькутте, на Земле. У Вас ведь есть эта информация, мэм?
— Как звали твоих родителей?
— Мэм? Хорошо… Биргит-Сьюзан Хансен и Масуд Митра.
Мать и отец познакомились во время этнологической экспедиции по северному Тибету. Она — специалист в области культуры и религии Индии, высокая блондинка с нордическими чертами лица. Он — помешанный на идее транснационального этногенеза индус, удивительным образом сохранивший в наследственности внешность чистокровного тамила. Кажется, они просто были созданы друг для друга. После моего рождения они переехали в дом родителей Биргит, в Норвегию.
Правда, нельзя сказать, чтобы дом в то время имел для них большое значение. Погруженные в прошлое, в историю и легенды, они мало внимания уделяли настоящему. Единственной их страстью помимо археологических раскопок и этнологических исследований были они сами. Сложно представить, как бы они в принципе существовали без этой страсти друг к другу.
Иногда мне казалось, что они относятся друг к другу с какой-то по-настоящему фанатичной преданностью. Как будто один из них когда-то уже спускался в Царство Мертвых в поисках второго и смог его вернуть. Это читалось в том, как они смотрели друг на друга, как следили за самочувствием и как напрягались каждый раз, когда приходило время для медосмотра перед очередной экспедицией.
Что же до меня — в экспедициях редко есть место ребенку, так что первые пять лет своей жизни я провел в нашем уютном, но пустом доме, с бабушкой и ее сказками.
— В какой момент проявились твои способности?
— Я не помню точно, мэм...
Удивленный взгляд из под брови и напрягшийся мускул на лице заставляют быстро продолжить.
— То есть, я не помню, какой из этих моментов был первым. Видимо, этот: когда мне было пять лет, отец и мать водили меня на экскурсию в древний буддийский храм. Мне очень понравилась маленькая статуэтка, стоявшая на алтаре, но к нему нельзя было подходить. Я потянул к ней ладони и она просто оказалась у меня в руках.
Надо было видеть лица монахов. Они были готовы немедленно падать в колени перед новой инкарнацией Будды.
— Хорошо. Как это повлияло на твои отношения с родителями?
Они испугались. Мы почти не вспоминали об этой истории до моих десяти лет, но тогда я точно знал, что они испугались.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы это повлияло на наши отношения тогда. Через год меня отдали в подготовительный класс школы, а родители вернулись из кругосветного путешествия с грудой накопленных фактов и данных, которые предстояло разбирать еще несколько лет. Это было самое светлое наше время — днями родители возились в библиотеке, исследуя собранные ими тексты, фотографии и образцы, а вечерами мы собирались в гостиной и рассказывали друг другу истории. В одной из этих историй и появилось Детское Королевство.
В Детском Королевстве стоял высоченный Замок, окруженный высокими стенами. Его золоченые шпили касались облаков, а у подножья его стен стремилась быстрая река, перебраться через которую можно было только по Мосту. У Детского Королевства не было своего короля или королевы, все дети в нем жили вместе, дружно, защищая друг друга и помогая друг другу, а вместо денег они менялись золотыми значками. Если у кого-то заканчивались золотые значки, он всегда мог попросить работу и получить их за это, но специально работать было не надо. А за порядком в Детском Королевстве следил Хранитель Моста. Я.
Другие дети в школе всегда ко мне тянулись. Я не стремился никого задавить сам, но мог и дать сдачи при случае. Взрослые никогда не могли понять, что действительно нам нужно — со всеми их, взрослыми, Серьезными Проблемами, Очень Важными Делами и Неотложными Обстоятельствами. А нам иногда было нужно всего-то: чтобы с нами говорили всерьез. Очень скоро ко мне стали приходить за советом или просить меня выступить судьей в споре. В школе ко мне быстро стали относиться именно так — как к Хранителю порядка.
Родители относились к этому спокойно, только подшучивали иногда, называя меня Хранителем. «Многоуважаемый Сэр Хранитель Моста, не соблаговолите ли Вы отправиться в трапезную, Ваши мюсли поданы!». Тогда они считали, что в будущем я стану писателем. Или, по крайней мере, неплохим человеком.
— В целом, никак. Мы остались отличной семьей.
По лицу Доктора Гамильтон, по её холодному и отстраненному взгляду никогда не понятно, о чем она на самом деле думает прямо сейчас. Вот сейчас она смотрит в мое личное дело так, как будто выбирает меню для завтрака.
— Ты знаешь условия контракта, по которому ты находишься здесь?
Всякой сказке рано или поздно приходит время заканчиваться, и моя не стала исключением.
Сначала в Экстранете появились эти глупые баннеры с текстом «Биотика — это еще не конец. Мы можем Вам помочь». Я не придал бы значения этому слову из комиксов, если бы не заметил такой баннер на открытом планшете отца.
Потом в нашу школу приехала вне очереди медицинская комиссия с осмотром, который проходил очень странно. Вызвали меня, Льюиса из младшей группы и еще трех незнакомых девочек из параллельного класса. Нас просканировали в большой металлической коробке и отпустили.
В следующие пару недель отец и мать несколько раз куда-то уезжали с вечера до поздней ночи. Бабушка говорила, что они навещают больную тетю Миртл, хотя при этом смотрела на меня с почти скорбным сочувствием. Тогда же я первый и единственный раз в своей жизни услышал, как отец повысил голос на мать. Сквозь сон я услышал обрывок фразы: «...это УЖЕ случилось, понимаешь ты это или нет?!» и приглушенные всхлипывания матери.
На утро родители собрали вещи и уехали. На прощание они сказали мне, что тетя Миртл умирает и им придется пожить с ней некоторое время, но я так и не понял, зачем было для этого забирать антикварную коллекцию книг по индологии из библиотеки.
В доме стало пусто и холодно. Время замерло, как в центре урагана, я продолжал ходить в школу, обменивался сообщениями с мамой, спрашивал о состоянии здоровья тетушки Миртл и ждал, что в один из вечеров они вернутся. Но вместо родителей через двенадцать дней в нашем доме появились они.
Незнакомые люди в багровой униформе. Располагающая женщина с милой улыбкой и строгий высокий мужчина с темными волосами. Они представились агентами Стилл и Сэнд из «Конатикс Индастриз» и рассказали мне о моем состоянии. По их словам получалось, что от рождения я обладаю опасным, но сильным даром, который может уничтожить меня и родителей, если не научиться его контролировать. Чтобы я не навредил никому из окружающих, они забирали меня с собой в исследовательский центр, где мне должны были помочь. Я с трудом понимал смысл их слов тогда, только смотрел на бабушку, а та просто вытирала слезы маленьким вышитым платком.
Я еще раз увидел маму, когда мы садились на борт шаттла в космопорту. Она смотрела на меня невидящим взглядом заплаканных глаз. Отец тоже был там, смотрел в сторону и увел мать, когда шаттл начал прогрев двигателей.
С этого момента прошло 815 дней.
— Нет, мэм. А что с ними?
— Твои родители отказались от прав на тебя, узнав, что ты биотик. По условиям контракта до наступления 18 лет ты принадлежишь… твоя опека находится в юрисдикции «Конатикс Индастриз». Я не могу сказать того же о других детях, поэтому, ввиду сложившейся на станции обстановки, мы вынуждены вернуть их родителям. Но в твоем случае этого не произойдет.
Мгновение тишины тянется тонкой струной, готовой вот-вот порваться.
— Ты дождешься набора детей для следующей фазы эксперимента под нашим руководством. Ты можешь оказать нам посильную помощь в установлении контакта с новыми подопытными, или остаться в равных правах с ними, но в любом случае ты останешься на Станции...
Слова доктора Гамильтон тонут в белесом тумане, застилающем сознание. Я смотрю на крупинки пыли в воздухе, которые медленно оседают на мои руки.
— Я хочу проснуться...
Правила по технике для кадетов
Ссылка на Google Docs с правилами по технике для кадетов: читать и комментировать.