Вот такой сказ шел среди ворожей киевских: будто бы ходила одна из жен княжеских к Рябине, старой и опытной в волховании, чтобы проклясть некоего витязя. То ли не почтителен он к ней был, то ли наоборот — излишним вниманием своим досаждал... В общем, не обратилась по какой-то причине супруга из терема высокого к своему супругу-князю, а к ворожее пошла.
А дальше путь того витязя спортился, не стало ему удачи. То обоз с ним в метель злую по весне попадет, как деревья уже зеленые. То корабль штормом не в те места занесет.
А как померла Рябина — так другой шепот пошел: будто то проклятие вернулось к ней. Внучка после Рябины осталась, Радана, — как знать, не перешла ли злая доля и на девицу? Та, конечно, ворожбе не обучена — но уж больно часто за околицей пропадает, да и с Забавой, княжеской дочкой, дружбу водила! А не рассказывала никому Забава, что же за дружба то была, даже наставнице своей на Княжеском подворье.
Был Олаф, прозванный Вороньим Глазом, красив да силен и женщин любил. А женщины любили - его. Так получилось, что в стольном Граде Киеве жили красавицы со всего света собранные, жены бывшие, настоящие и будущие князя Владимира.
И тогда выбрал себе Олаф прекрасную Ольву в девы сердца да начал ей внимание оказывать. То на пиру в ее честь песню сложит, то из дальнего похода безделушку привезет. А Ольва улыбалась да и только. На самом деле не любила она Олафа, но придерживала - а вдруг да пользу принесет какую?
А князь Владимир гневался, а кому понравится шепотки слушать? Даже говорят хотел он Олафа в дальнем походе погубить, да Добрыня его отговорил. Не дело это, сказал Добрыня, доброго витязя губить, да и нет между ними ничего. Никто не видел их вместе, просто удаль молодецкая играет. Но князь Ольве гнев свой выразил, да повелел все прекратить, иначе обещал что обратит свой гнев на детей ее.
Попросила Ольва витязя оставить ухаживания его, но Олаф и слушать не захотел. Верил он в удаль свою молодецкую и что Ольва чувства добрые к нему таит. Уж очень ему хотелось любви ее добиться.
А Ольве до него дела не было, только о детях она кручинилась. И решила Ольва со света белого Олафа свести, чтобы не мешал он жить ей спокойно. Пошла она к ворожее, попросила порчу на булавку навести, да подарила ту булавку Олафу при всем честном народе. Да строго-настрого наказала не снимать ее никогда.
Так Олаф и сделал и пошел в поход дальший зимний, опасности навстречу.
Но никто не погиб в том походе, хоть и страшно было и опасно в нем. Говорят, витязь Вольга злую долю от всех отвел, а воевода Добрыня твердой рукой из леса путь проложил. Но, как только вернулся Олаф тут и уплыл за море, и Владимир успокоился.
А булавку ту по Ольвиной просьбе заклинала пожилая ворожея Рябина. Не сгинул Олаф в лесах, как она обещала, но зато Киев покинул. Потому не держала Ольва зла на ворожею, даже огорчилась когда та померла, и к внучке ее, Радане-дружиннице, хорошо всегда относилась.
Давным-давно, в глухих лесах, была такая история: заблудился обоз в глухих лесах, к местным за помощью прибился. И была у одного из обозных, витязя Олафа булавка с собой заговоренная. Булгарская царевна Афият поняла по знакам, что булавка точно проклята. А Травница и Ткачиха, из местной деревни, помогли витязю снять проклятье с булавки в избе, что на отшибе стояла в глухом углу.
Олаф поделился с ними, что у него есть зазноба, княжеская жена, так что связано это как-то должно быть! А имя может и не назвал.
Быль то была иль небыль? Как знать!
Был Олаф, прозванный Вороньим Глазом, красив да силен и женщин любил. А женщины любили - его. Так получилось, что в стольном Граде Киеве жили красавицы со всего света собранные, жены бывшие, настоящие и будущие князя Владимира, и жилось им не то, чтобы весело.
Так, слово за слово, и получилась эта история.
Царевная Аделья сама Олафа выбрала, люб он ей был. Олаф отказываться и не стал, а чего ему? Женщина красивая, умная, и в любви умелая. И коротали они ноченьки в тайне от всех долгие годы, внимания не привлекая.
Но хотела душа Олафа приключений да смелости, а Аделья против была. И тогда выбрал себе Олаф прекрасную Ольву в девы сердца да начал ей внимание оказывать. То на пиру в ее честь песню сложит, то из дальнего похода безделушку привезет. А Ольва улыбалась да и только. А Аделья гневалась да поделать ничего не могла.
А пуще того князь Владимир гневался, а кому понравится шепотки слушать? Даже говорят хотел он Олафа в дальнем походе погубить, да Добрыня его отговорил.
И никто не погиб в том походе, хоть и страшно было и опасно в нем. Говорят, витязь Вольга злую долю от всех отвел, а воевода Добрыня твердой рукой из леса путь проложил. А как вернулся Олаф в Киев, тут и рассказала ему Аделья, что отцом он скоро станет. В тягости она.
Испугался Олаф смелый гнева Владимира да попрощался с Аделью и отплыл из Киева за море. А Аделья дочку родила и любила ее сильно, потому что казалась она ей похожей на Олафа, красавца.
Был Олаф, прозванный Вороньим Глазом, красив да силен и женщин любил. А женщины любили - его. Так получилось, что в стольном Граде Киеве жили красавицы со всего света собранные, жены бывшие, настоящие и будущие князя Владимира, и жилось им не то, чтобы весело.
И вот такой сказ шел по людям: будто бы выбрал себе среди киевлянок себе Олаф прекрасную Ольву в девы сердца да начал ей внимание оказывать. То на пиру в ее честь песню сложит, то из дальнего похода безделушку привезет. А Ольва улыбалась ему ласково. А князь Владимир гневался, а кому понравится шепотки слушать? Даже говорят хотел он Олафа в дальнем походе погубить, да Добрыня его отговорил. Не дело это, сказал Добрыня, доброго витязя губить, да и нет между ними ничего. Никто не видел их вместе, просто удаль молодецкая играет.
А после зимнего похода с Добрыней вернулся Олаф сам не свой да уплыл сразу за море. Иные люди говорили, что корону он решил себе добыть — чтобы Ольва увидела в нем не простого дружинника, а витязя легендарного! Другие же говорили, что боялся храбрый викинг, что не сносить ему головы, коли продолжит с княжеской женой шашни крутить — да удержаться никак не мог.
Булавка Олафа Вороньего Глаза
Было то в те времена, когда датчане с варягами на северных землях битвы вели. Среди них сражался и Олаф Вороний Глаз, что носил на плаще своем булавку, баяли что дарова она ему была самой княжной-Лебедью. Говорили, что пока булавка та на нем держалась, ни меч, ни стрела его взять не могли.
Но в последней сече, когда тучи чернее дыма стояли, а земля от стука щитов дрожала, датский витязь, могучий и хитрый, сорвал с Олафа тот оберег. И в тот же миг вражеская секира голову Олафу с плеч снесла. Так пал храбрый воин, а булавка княжны досталась убийце.
А был у Олафа племянник, Олаф Торвалдссон, в тех же датских дружинах служивший. Услышал он о судьбе дяди, да и закипело в нем сердце яростью. Поклялся булавку ту вернуть, а убийце – смертью ответить.
Долго искал он того датчанина – то в походах, то на пирах, пока не нашел его в сече под Йорсом. Сошлись они в бою, и не устоял датчанин против гнева Олафова родича. Пал он, пронзенный мечом, а булавка лебединая вновь перешла в руки законного владельца.
Тут же прикрепил воин булавку к своему плащу – не для красы, а для памяти. И пошел слух меж воинами: «Смотрите, Олафов племянник ходит! Будто сам дядя его из могилы встал!»
Была дева-воительница Сигрид, дочь Рагнарова, в датских землях. Узнала, что племянник Олаф Харальдсон ищет булавку дядину, что с плаща была сорвана. Не раздумывая, с ним пошла, ибо дело это правое.
Сошлись они в страшной в сече под Йорсом. Не убоялись, Сигрид щитом прикрывала Олафа, пока тот к предводителю пробивался. Датчанин меч занес - она подставила щит, доспех треснул, но выстояла. Племянник булавку выхватил, врага сразил.
После битвы Сигрид молвила: "Твое по праву". Ныне ту булавку Олаф на груди носит, а дева Сигрид в киевской дружине состоит. Когда встречаются - былые подвиги поминают, да за погибших чашу поднимают.