По разным причинам, которые будут изложены в персональных загрузах, вы - и еще некоторое количество игроков - участвуете в сюжете, посвященном политической борьбе Алой и Белой Роз. Этот сюжет подразумевает межперсонажную конкуренцию и, как следствие, возможность выиграть или проиграть тот фрагмент гражданского противостояния, который ограничен трактиром Кроссбриджа и его окрестностями. На начало игры вы не знаете остальных участников противостояния и их симпатий (кроме, конечно, прописанных в анонсе сэра Трелони и сквайра Вустера), можно искать сторонников и противников по игре. Ваша задача в рамках этого сюжета - повысить влияние своей партии и не допустить усиления противоположной, достигается это разными путями: вербовкой нейтралов (такие тоже есть, и их немало), перевербовкой оппонентов... ну и другими, возможно, более рискованными и не всегда благородными методами. Конечно, никто не запрещает и вам самому сменить партию, если ваш персонаж увидит правду (или выгоду) на другой стороне противостояния. В конце игры мы подсчитаем, за кем будет конечное преимущество: за Йорками, Ланкастерами или обладателями стоящих с краю британских хат.

Сэр Томас убежден, что именно Йорки по праву должны быть королями Англии. Хотя политика и война в эту эпоху - по большей степени дело джентльменов, сэр Томас понимает, что симпатии простонародья - тоже весомый груз в балансе противостояния гражданской войны: из них вербуется пехота, они действуют как разведка, как агентура, да и на количестве-качестве фуража и продовольствия симпатии простонародья отражаются напрямую. Поэтому следует привлекать на сторону Йорков не только благородных людей, но и простонародье. Конечно, до панибратства, уговоров или, скажем, шантажа он не опустится, благородный человек же. Но сэр Трелони готов отвечать на вопросы, оказывать людям сообразную помощь и, особенно, демонстрировать своими поступками, жизнью и рыцарскими добродетелями, что правда именно на стороне Йорков. Конечно, есть и некоторая доля личной заинтересованности: сэр Трелони происходит из небогатого и не самого знатного рода (например, жена его (https://vk.com/lesiazdesya) происходит из более влиятельной семьи, чем он), но если его усилия заметят - сэр Томас, возможно, получит должность при дворе или в войске законного короля

Леди Агнесса родилась в семье Сандейл, с самого начала войны Роз поддержавшей партию Йорков. Супруг - сэр Томас (https://vk.com/id15140794) - тоже принадлежит к этой партии и, стоит отметить, именно стойкость и последовательность сэра Трелони в своих убеждениях была главной причиной, почему отец Агнессы дал согласие на этот союз, махнув рукой на то, что Трелони менее родовиты, чем Сандейлы. Поэтому для леди Агнессы принадлежность к йоркской партии - нечто, впитанное с молоком матери: трава зеленая, небо голубое, Йорки законные короли. Хотя она не разделяет убежденность мужа в значимости симпатий простонародья для прочности королевской власти (джентльмены решат между собой, а чернь получит того короля, которого признают дворяне), она готова помогать ему в деле привлечения сторонников, надеясь, что усилия мужа не останутся незамеченными высшими лордами, и сэр Трелони сможет, наконец, получить должность при йоркском дворе или в войске Йорков.

Однажды Питер Тейлор, еще будучи зеленым юнцом, только-только поступившим в университет, попал в неприятную передрягу: затеял драку с однокурсником, и как-то так неудачно его приложил, что сокурсник откинул копыта. Питеру грозила за это виселица, но нашелся ловкий и умелый адвокат, который его отмазал от высшей меры, представив дело Тейлора как самозащиту. Но не pro bono publico - в обмен на защиту адвокат, оказавшийся руководителем агентурной сети Йорков в Оксфорде, сделал Питеру предложение, от которого тот не смог отказаться - стать одним из йоркских агентов в университетской среде. Не то чтобы Питер мечтал о карьере шпиона, но за четыре года как-то втянулся, да и оплата за добытые сведения была неплохой прибавкой к куцему содержанию, которое присылал Питеру отец. Разумеется, учебу он продолжил, был на хорошем счету у профессоров, и за свои таланты и вдумчивость был отмечен доктором медицины Рональдом Блумфилдом (https://vk.com/id2017755), предложившим Питеру должность секретаря-ассистента. Вскоре доктор Блумфилд получил приглашение переехать в Шорби, на место придворного медика при дворе графа Райзингема, и отправился на новое место, взяв с собой Питера. Само собой, возможность внедрить агента прямо в ставку одного из ключевых ланкастерских полководцев была одобрена йоркским куратором, так что Питер отправляется на новое место с надеждой не только обрести медицинскую практику, но и сильно поправить материальное положение: за сведения из замка Райзингем платят куда щедрее, чем за университетские слухи.

Поль Дарби любит жить на широкую ногу, и в поисках удовольствий и развлечений часто не считает деньги. Поэтому он часто обнаруживает себя в ситуации, когда из всех капиталов у него остались только долговые расписки, и рассерженные кредиторы осаждают его дом в отчаянных попытках получить хотя бы часть данных взаймы денег. В таких случаях приходится, как это сказали бы сейчас, искать источники рефинансирования, и иногда время поджимает настолько, что позволить себе разборчивость в подобных делах Поль просто не может. Вот и в последний раз он схватился за соломинку – принял деньги от йоркского агента за согласие подробно рассказывать тому о событиях в Шорби и в меру сил способствовать успехам Алой и неудачам Белой Розы. И в дальнейшем согласился оказывать аналогичную помощь, за сообразное возмещение. Может, оно и нехорошо, стучать на родственников-знакомых, среди которых большинство симпатизируют Ланкастерам – Шорби все-таки ланкастерский город. Но остаться без средств к удовольствиям, развлечениям и существованию тоже неприятно, а если дело дойдет до долговой тюрьмы – вряд ли сторонники Ланкастеров сочли бы недопустимым упрятать туда несчастного Поля, воспевай он даже хвалу королю Генриху на каждом перекрестке...

Должность бейлифа – потолок карьерного роста для незнатного человека, но если есть амбиции – всегда хочется чего-то большего. И перипетии гражданской войны обыкновенно предоставляют возможности получить это «большее» людям, согласным пойти на сообразный риск и взвалить на себя опасное дело. Вот и Эгберт, уяснив, что перспектив делать дальнейшую карьеру на службе Ланкастеров у него нет, поставил на их противников – которым, несомненно, пригодится верный человек во враждебном стане сейчас, и еще больше пригодится, если (когда) графство Шорби перейдет под руку Йорков, и встанет необходимость убирать с ключевых постов тех, кто служил Ланкастерам. Эгберт рассчитывает, что Йорки не преминут найти более хлебное местечко для верного им бейлифа – то есть человека, глубоко разбирающегося в жизни графства, – и готов в меру способностей потрудиться на эту перспективу. Тем более, что служба Йоркам неплохо оплачивается, и для Эгберта сейчас это важно: долги сами себя не выплатят. А если Эгберт Солсборо хорошо себя зарекомендует – так, возможно, есть шанс и дворянство заполучить, во всяком случае, куратор на это мягко намекал уже. В общем, есть для чего стараться.

Сквайр Бертрам убежден, что именно Ланкастеры по праву должны быть королями Англии. Хотя политика и война в эту эпоху - по большей степени дело джентльменов, Бертрам понимает, что симпатии простонародья - тоже весомый груз в балансе противостояния гражданской войны: из них вербуется пехота, они действуют как разведка, как агентура, да и на количестве-качестве фуража и продовольствия симпатии простонародья отражаются напрямую. Поэтому следует привлекать на сторону Ланкастеров не только благородных людей, но и простонародье. Конечно, до панибратства, уговоров или, скажем, шантажа он не опустится, благородный человек же. Но Бертрам Вустер готов отвечать на вопросы, оказывать людям сообразную помощь и, особенно, демонстрировать своими поступками, жизнью и рыцарскими добродетелями, что правда именно на стороне Ланкастеров. Конечно, есть и некоторая доля личной заинтересованности: Бертрам надеется, показав свои таланты, получить рыцарское посвящение и, возможно, должность при дворе или в войске законного короля.

Рональд Блумфилд симпатизирует Ланкастерам. Вернее, не совсем чтобы именно симпатизирует - тут, скорее, имеет место острое неприятие противоположной стороны. Его брат, законный наследник поместья Блумфилд и верный последователь Йорков, после смерти отца выставил сводного брата-бастарда Рональда из дому, отказавшись даже отдать ему ту часть наследства, которая причиталась по завещанию отца. Местный шериф - также из партии Йорков - отказался поддержать Рональда, другой поддержки в землях Йорков парень тоже не нашел, так что перебрался в ланкастерский на тот момент Оксфорд. В люди Блумфилд пробивался самостоятельно, используя смекалку, удачные знакомства, потом - и свои особые познания. Пробился - но к Йоркам до сих пор испытывает острую неприязнь, и не преминет, при случае, нарушить их планы и внести раздор в ряды сторонников Йорков.

Что знают о Джеймсе Саммере в городе Шорби и окрестностях? Немногое: в графстве он недавно, не более полутора месяцев. Наемный охранник, моральными принципами не отягощен, но деньги любит и грязной работы не чурается. Пьет в меру, на подколки мрачно отшучивается, на оскорбления – без разговоров бьет в морду. Словом, обычный человек, таких тысячи в старой доброй Англии. Хорошее прикрытие для наводчика из знаменитой банды Черной Стрелы, выискивающего, где разжиться барахлишком и серебром. Не то чтобы Саммер был бандитом по призванию, отнюдь. Был он человеком законопослушным, в местных лесах собирал исключительно хворост. Но однажды заблудился в лесах и после нескольких дней скитаний набрел на лагерь разбойников, которые его напоили, обогрели и предложили выбор, который дается любому случайному гостю в тайном лагере: или присоединиться к банде, или повиснуть на ближайшей осине, чтоб не разболтал, где разбойничья стоянка. Неудивительно, что Джеймс выбрал банду. Неудивительно, опять же, что разбойничья жизнь ему не по душе, хотелось бы соскочить, но – после нескольких лет налетов и грабежей – закончится возврат к законопослушной жизни той же виселицей.

Хотя один вариант есть – доказать местному лорду свою полезность в живом виде. Лорд Райзингем, управляющий в Шорби, из партии Ланкастеров; если Джеймс хочет остаться жить в родных местах, можно попробовать помочь укреплению ланкастерского влияния хотя бы в рамках отдельно взятого трактира, и под это дело попросить о протекции кого-нибудь из людей Райзингема. Например, вот та же Ева Шиф (https://vk.com/asmela85), с ней точно не все так просто: шляется где ни попадя, беседы ведет странные, письма пишет каждый день. Может, она на Райзингемов работает. А может, и на их противников. В первом случае надо бы помочь, во втором помешать, и в любом случае обернуть себе на пользу.

Есть и второй вариант, попробовать навести бейлифов на лагерь Черной Стрелы, или сдать кого-нибудь из сотоварищей, но это оригинальный способ суицида. За такие вещи Братство карает смертью. Были уже случаи, когда предатели сдавали своих, надеясь затем отсидеться под крылышком у влиятельных покровителей. Ни один не выжил.

А вот тем, кто уходит из банды, но держит рот на замке, Братство мстит куда менее настойчиво. Часто вообще может махнуть рукой, конечно, если доверяют умению бывшего подельника держать язык за зубами. Хотя однажды на пороге может появиться кто-то удивительно знакомый и вежливо попросить о небольшой услуге. Отказываться, как бы это сказать, не принято.

Если бы муж() не тратил почти весь свой заработок на свои пороки и прочие развлечения, еще можно было бы как-то жить и крутиться. Но супруг настолько погряз в дорогостоящих грехах, что даже деньги на паломническую поездку Сьюзен пришлось клянчить у родственников – своих бы шиллингов хватило ровно на дорогу до Кроссбриджа. Нет, любимый с детства дядюшка не пожалел серебра для дорогой племянницы, но, верный себе и своему господину – он дворецкий при замке Райзингема – сопроводил финансирование небольшой, но крайне настоятельной просьбой: присматриваться к настроению народа и, по возможности, агитировать людей против Йорков в пользу дома Ланкастеров. Как тут отказать?

Даже природному англичанину сложно выживать в условиях гражданской войны, не имея стороны, к которой можно прибиться и у которой, в случае какого-либо форс-мажора, можно было бы попросить поддержки, защиты, а то и убежища. Тем более эта проблема стоит перед еврейкой-выкрестом: и англичане не до конца доверяют инородцам, и евреи не испытывают большой любви к вероотступникам. Вот и Ева в конечном итоге прибилась к сторонникам Ланкастеров, исполняя, в меру своего хитроумия, обязанности агента влияния и собирая информацию об умонастроениях среди жителей графства. Может быть, оно бы и хорошо было как-то соскочить, но кто сможет предоставить Еве спокойную гавань, где можно уберечься и от людской неприязни, и от мести обманутых нанимателей? Пока что Ева не нашла такой возможности, и – за неимением лучшего – работает на ставку Райзингема, в меру сил способствуя успехам Белой и неудачам Алой Розы.

Гай Голденфорд - рыцарь, послушник ордена госпитальеров, недавно прибывший в Англию с Родоса (и поэтому слабо разбирающийся в хитросплетениях английской политики и конфликте Войны Роз). Отправлен он был туда еще в юности, опекуном, в целях шокового вправления мозгов - т.к. крепко накосячил по молодости лет. Собственно, косяк был в чем - угораздило лет в пятнадцать влюбиться в простолюдинку и объявить, что жить без нее не может и намерен жениться вот прям сейчас, не сходя с места, от опекуна же требуется благословить, передать наследство давно умершего отца и не мешать. Опекун охренел от такой информации и логично решил, что парень еще не повзрослел, и в самостоятельную лэндлордскую жизнь ему пока рано. Впихнул оруженосцем к приятелю, отправлявшемуся в паломничество на Родос, к госпитальерам, и передал его земли во временный залог в доминиканский монастырь.

С тех пор Гай повзрослел, поумнел, был крепко побит жизнью и непрекращающейся войной с мусульманами. Монашеские обеты пока не принес, долго не мог решиться. По складу характера - "рыцарь в ржавых доспехах", то есть он прекрасно знает, что быть героем - тяжелый и неблагодарный труд. Он давно понял, что принцип "честь превыше разума" ни к чему хорошему не приводит. Его надежда на конечное торжество справедливости сотни раз была растоптана и высмеяна. Тем не менее, рыцарь в ржавых доспехах не отказывается от своих благородных помыслов и продолжает сражаться, но не из-за своей уверенности в том, что может изменить мир, а просто потому, что это правильно и иначе нельзя.

Почему он в Англии, а не на Родосе? Беда в том, что той простолюдинке Гай, во-первых, обещал жениться, а во-вторых, несколько поторопил события в плане супружеского долга. Вернее, сначала поторопил, а потом обещал жениться, влюбленностью его осенило после бурной ночи с симпатичной вилланкой, которую он сперва расценивал как мимолетное увлечение. Лишь недавно он набрался смелости исповедовать этот грех, в ходе исповеди перед принесением вечных монашеских обетов, - и получил от духовника епитимью по полной программе: вернуться в Англию, позаботиться о своем имуществе, передать поместье бедной жертве юношеской дурости или потомству, если оно получилось в результате. И только после этого он вправе вернуться на Родос и получить постриг. Разумеется, несостоявшуюся супругу он помнит довольно смутно (только имя - Мэри Хадсон), фактически, ее лицо он уже не помнит, запомнил только приметное украшение, которое девица носила, не снимая (фотографию украшения - вероятно, это будет ожерелье или подвеска - покажем).

В рядах госпитальеров Гай воевал с арабами и маврами, терял друзей, бывал жертвой подстав со стороны ситуативных союзников, так что к иноверцам испытывает нескрываемую неприязнь, при малейшем поводе переходящую в гнев. Особенно ему запомнилось столкновение на море с известными корсарами-гранадцами, наводившими ужас на западное Средиземноморье, братьями аль'Гайяс - это было более пятнадцати лет назад, но память еще свежа. Тогда галера госпитальеров, где он служил, сопровождала судно с паломниками-христианами, направлявшееся из Барселоны в Рим, и их атаковали корсары. Госпитальеры сражались отчаянно, но корсаров было больше, и бой закончился не в пользу христиан. Многие погибли; сам Гай получил дубиной по темечку и попал в плен. Когда очухался, увидел, как корсары занимаются "сортировкой" пленных - в их исполнении это выглядело как отбор тех, кого можно выгодно продать в рабство, и убийство тех, кто представлялся им обузой. Сам Гай, конечно, попал в категорию "ценного товара", но хладнокровную резню, которую учинили братья аль'Гайяс, старший и младший (и сами приняли в ней активное участие), видел от начала и почти до конца - связанный, не способный никак помочь. Да и что он мог бы один сделать против полусотни арабов? Закончив с резней, корсары отправили пленных в Тунис, где Гая выкупили братья по Ордену. Но крышу ему этот эпизод подвинул крепко, и с тех пор брат Гай мусульман в бою не щадил и в плен не брал.

Младшего из братьев аль'Гайяс (https://vk.com/id8128826) Голденфорд с некоторым удивлением узнает на игре в арабе-лекаре, путешествующем вместе с цыганами. Как он с ним поступит - пусть решает по игре.

У его опекуна (сэра Джеймса Брутланда, герб - бело-зеленый щит, разделенный по вертикали, с белой башней на зеленой половине щита - https://disk.yandex.ru/i/0iTgE_b3ezLk2w), кстати, была дочь по имени Элис. В детстве они были дружны с Гаем. Сэр Джеймс рассчитывал выдать Элис замуж за Гая и породнить семьи, но вся эта история... в общем, планы так и остались планами. Со времени своего отъезда Гай ничего о ней не знал, в редких письмах опекун не упоминал о дочери. Кажется, она была влюблена в Гая, но сколько лет назад это было...

Эмбер Хадсон почти не помнит свою мать (звали ее Мэри) - та умерла от горячки, когда Эмбер было лет шесть. Отца у Эмбер нет, она незаконнорожденная. По словам матери, ее отец - прекрасный и благородный рыцарь, и однажды он, несомненно, вернется и заберет терпящих нужду мать и дочь в прекрасный замок средь зеленых холмов. А пока надо ждать и терпеливо переносить нужду. Но мать не дождалась, а Эмбер, повзрослев и обретя жизненный опыт, оставила материнские сказочки и детские надежды в прошлом. Ребенка можно утешить надеждой на чудо. Со взрослой женщиной такой номер не пройдет.

С тех пор Эмбер перепробовала немало занятий - и нищенствовала, и приворовывала, и мошенничала, и подрабатывала где придется, пока наконец, года два назад, ее не занесло в Кроссбридж, где Саймон Миллер (https://vk.com/id33567348) только-только построил новую таверну и отчаянно нуждался в рабочих руках. Эмбер попросилась помочь с уборкой и уходом за мелкой скотиной, а вскоре - когда Саймон чуть поразгребся с делами и приметил, что новая работница - девица симпатичная (если ее отмыть и приодеть) и бойкая, предложил ей жалование и место разносчицы-посудомойки.

Эмбер - девица любвеобильная и общительная, поэтому с девственностью рассталась давно и ничуть об этом не переживает. Нет, что вы, она вовсе не продажная девка, не подумайте. Просто любит флиртовать, получать комплименты и подарки, быть предметом мужского внимания и восхищения. И если одаривает кого своей благосклонностью, то не от безденежья и безысходности, а по искренней симпатии. И мужчины не уходят от нее недовольными - даже после того, как получат вожделеемое, не пытаются тут же сделать вид, что она - пустое место, а искренне благодарят, и с готовностью откликаются на ее просьбы. Но при этом надолго никто не влюблялся. Впрочем, и сама Эмбер пока не готова связать себя узами брака. Ей вполне нравится нынешняя жизнь. По сравненью с мытарствами на улице – почти что райские кущи.

От матери ей досталось приметное украшение (ожерелье, бусы, подвеска – найдем, покажем фото). Это единственная оставшаяся у Эмбер память о матери, и это украшение она до недавних пор носила, почти никогда не снимая.

Урожденная Элис Брутланд, дочь влиятельного лэндлорда сэра Джеймса Брутланда. Провела детство в отцовском поместье, где дружила с воспитанником отца, ее ровесником Гаем Голденфордом (https://vk.com/id304765804). Отец хотел выдать ее за Гая, когда тот войдет в мужской возраст, Элис была не против, но - не сложилось: парень как-то раз по-крупному накосячил (как именно - Элис не знает, но отец - обычно сдержанный и флегматичный - был тогда в ярости). Опекун, в воспитательных целях, отправил Гая тогда в дальнее паломничество, откуда тот не вернулся. Элис ждала его несколько лет, отказывала женихам и, отчаявшись дождаться, приняла монашеский постриг в бенедиктинском монастыре. Сэр Джеймс вскоре после пострига дочери погиб в одном из многочисленных сражений Войны Роз, и поместье Брутланд отошло дальнему родственнику по линии жены - других наследников у сэра Джеймса не было.

Сколько-то времени она там жила, молилась, работала (устав предписывает бенедиктинцам спасаться трудом, невзирая на знатность происхождения), освоила ремесло рыболова. Что ей в последующем пригодилось, поскольку кроме рыбацкого таланта, у нее прорезался еще один, значительно менее одобряемый католической Церковью – чародейские способности. Если конкретнее - так называемый "дурной глаз": ляпнет иной раз что-нибудь недоброе в адрес сестер сгоряча, а потом сказанное берет и сбывается. Кто споткнется на ровном месте, кто поранится, кто типун на язык заработает. Вот так как-то. (Если на игре случится такая ситуация, не забудьте сообщить мастерам. Но злоупотреблять не надо, при превышении допустимой частоты срабатывать сглаз будет не всегда.) До поры проходило незамеченным, пока не случилась как-то в монастыре некая благородная происхождением, но не поведением проезжая знатная дама, сумевшая настолько задолбать своей грубостью и заносчивостью сестер вообще и сестру Элис в частности, что та пожелала ей грохнуться с лошади и прикусить свой излишне острый язычок.

Что и случилось через пару часов, когда дама готовилась к отбытию. Естественно, дама связала травму и недавнюю перепалку с одной из сестер (хорошо хоть забыла, с кем именно), и переполох поднялся знатный. Из Шорби прибыл бейлиф в сопровождении монаха-доминиканца (Эгберт Солсборо() и брат Джон (https://vk.com/archscorpion) - оба будут на игре), они вдвоем поставили на уши весь монастырь, допытываясь, кто учинил сие колдовское непотребство, и Элис - хоть ей и удалось оправдаться, разыграть оскорбленную невинность и т.п. - поняла, во-первых, каким умением владеет и, во-вторых, что при ее характере раскрыться - вопрос времени, тем более что следователи на прощание озадачили аббатису заданием внимательно присматриваться к подозрительным событиям и чуть что - вызывать дознавателей. Вариант был один - бежать, что Элис и сделала примерно полгода назад, вскоре после отъезда следователей.

После пары месяцев скитаний бывшая монахиня осела в Кроссбридже, заняв выморочную полуразвалившуюся лачугу, на которую более никто не позарился ввиду крайней ветхости. Ловит рыбу, продает ее трактирщику Саймону (https://vk.com/id33567348), распугала нелюдимостью местных обитателей и теперь просто выживает. Конечно, хотелось бы как-то из этой дыры выбраться, но как - на начало игры беглая монахиня Элис Брутланд (или вилланка-беженка Катрин Роуд, как она представляется теперь) понятия не имеет. Отчаявшись, она готова схватиться за любой, пусть даже самый призрачный шанс.

Личных и памятных вещей у нее нет, разве что на память об отцовском доме остался платочек с вышитым гербом Брутландов - двухцветным бело-зеленым щитом, разделенным по вертикали, с белой же башней на зеленой половине щита (https://disk.yandex.ru/i/0iTgE_b3ezLk2w). Катрин-Элис часто им пользуется - в основном, чтобы промокнуть непрошеную слезу или вытереть испарину. (Если сможете вышить или нарисовать - будет хорошо, если нет - просто найдите платок, к которому прикрепим бумажку с изображением герба).

Полгода назад брат Джон участвовал в следствии по делу о колдовском сглазе. На материке его назвали бы инквизиционным, но в Англии королевские шерифы крепко держат отправление следствия и правосудия в своих руках, и запрещают в своих графствах полноценные инквизиционные трибуналы - хотя иногда прибегают к помощи специалистов-доминиканцев как экспертов по всякой потусторонщине. Вот и в том случае брат Джон сопровождал Эгберта Солсборо, бейлифа из Шорби, на расследование в местный бенедиктинский монастырь. Некая знатная дама, гостившая в монастыре, поцапалась с местной монахиней, и та сгоряча пожелала ей сверзиться с лошади и прикусить поганый язычок - что и случилось по прошествии нескольких часов. Дама надолго осталась косноязычной (прогноз лекарей был уклончивым, но интонации пессимистичными), что вполне могло трактоваться как причинение калечащей травмы колдовством - а это серьезное преступление с отягчающими обстоятельствами. Следователи тогда поставили на уши весь монастырь, но докопаться до виновницы не смогли - дама не помнила, с кем именно из сестер она поругалась, а монахини в один голос с выражением оскорбленной невинности отрицали, что могли учинить такое непотребство. Кто-то из них врал. Но кто? Пытать их не решились - все-таки монахини, святые женщины. В общем, уехали следователи несолоно хлебавши, попросив аббатису бдить и вызвать их снова, если что-то подобное повторится. Через несколько дней из монастыря исчезла одна из монахинь, сестра Элис. Возможно, она и была той чародейкой, испугавшейся разоблачения. А возможно, с ней и другая какая беда приключилось - вариант, что она стала очередной жертвой сглаза, тоже нельзя сбрасывать со счетов, да и просто времена, знаете ли, неспокойные. В любом случае, найти ее или ее тело следователям не удалось, так что и это дело пришлось закрыть.

Доминиканский монастырь принимает в залог земли, которые оставляют знатные землевладельцы, отправляясь в дальние паломничества или путешествия. В частности, сейчас в залоге находится поместье Голденфорд, принадлежащее, по всей вероятности, выморочному роду: единственный наследник поместья в юности отправился в паломничество, но так и не вернулся. Земли в залог сдавал его опекун сэр Джеймс Брутланд, соответственно, для возврата залога необходимо, чтобы подписи на возвратной грамоте поставили представители домов Голденфорд и Брутланд, а также эконом монастыря или кто-то из его помощников. В принципе, от монастыря эту подпись может поставить брат Джон, одно время он исполнял послушание помощника эконома. Но ни о Голденфордах, ни о Брутландах давно не было слышно в старой доброй Англии, да и монастырь не то чтобы заинтересован расставаться с прибыльным поместьем.

Полгода назад бейлиф Эгберт Солсборо участвовал в следствии по делу о колдовском сглазе. На материке им занималась бы доминиканская инквизиция, но в Англии королевские шерифы крепко держат отправление следствия и правосудия в своих руках, и запрещают в своих графствах полноценные инквизиционные трибуналы - хотя иногда прибегают к помощи специалистов-доминиканцев как экспертов по всякой потусторонщине. Вот и в том случае Эгберта Солсборо, бейлифа из Шорби, сопровождал доминиканец брат Джон Вустер (https://vk.com/archscorpion), на расследование в местный бенедиктинский монастырь. Некая знатная дама, гостившая в монастыре, поцапалась с местной монахиней, и та сгоряча пожелала ей сверзиться с лошади и прикусить поганый язычок - что и случилось по прошествии нескольких часов. Дама надолго осталась косноязычной (прогноз лекарей был уклончивым, но интонации пессимистичными), что вполне могло трактоваться как причинение калечащей травмы колдовством - а это серьезное преступление с отягчающими обстоятельствами. Следователи тогда поставили на уши весь монастырь, но докопаться до виновницы не смогли - дама не помнила, с кем именно из сестер она поругалась, а монахини в один голос с выражением оскорбленной невинности отрицали, что могли учинить такое непотребство. Кто-то из них врал. Но кто? Пытать их не решились - все-таки монахини, святые женщины. В общем, уехали следователи несолоно хлебавши, попросив аббатису бдить и вызвать их снова, если что-то подобное повторится. Через несколько дней из монастыря исчезла одна из монахинь, сестра Элис. Возможно, она и была той чародейкой, испугавшейся разоблачения. А возможно, с ней и другая какая беда приключилось - вариант, что она стала очередной жертвой сглаза, тоже нельзя сбрасывать со счетов, да и просто времена, знаете ли, неспокойные. В любом случае, найти ее или ее тело следователям не удалось, так что и это дело пришлось закрыть.

В юности Бахир пытался найти себя в корсарском промысле, согласно семейной традиции - уже четыре поколения благородной гранадской семьи аль'Гайяс искали удачи, богатств и мести гяурам в бурных водах Средиземного моря. Вот и он, едва ему исполнилось шестнадцать лет, вступил на палубу пиратской шебеки, уже несколько лет ходившей под вымпелом старшего брата Бахира, Мехмеда аль'Гайяс. Сначала простым матросом, но пробыл таковым он недолго, брат капитана все-таки, да и бойцом он был неплохим, а уж юношеской отмороженности аль'Гайясам всегда было не занимать. Через полтора года он уже был первым помощником брата, командиром абордажной группы - и, несмотря на откровенную юность, его заслуженно уважали товарищи и страшились гяуры. Так что грозная слава братьев аль'Гайяс гремела по всему западному Средиземноморью, и другие гранадские капитаны почитали за честь присоединиться к налетам, возглавляемым прославленными корсарами.

Как-то раз, во время очередной совместной пиратской экспедиции, четырем шебекам гранадцев попалось на пути паломническое судно из Барселоны, направлявшееся в Рим - хорошая добыча, паломники всегда везут с собой богатые пожертвования своим нечестивым "святыням". Обычно такие путешественники не рискуют отдаляться далеко от христианских берегов и движутся кружным путем мимо Марселя, но эти рискнули срезать через Балеарское и Тирренское моря, понадеявшись на сопровождавшую их галеру родосских рыцарей - и прогадали. Рыцари - хорошие воины, но куда им было тягаться с отчаянной командой аль'Гайясов! да и прочие капитаны мух, прямо скажем, не ловили. В общем, не сдюжили гяуры, их частью перебили, частью захватили в плен. Но бой был яростным, и корабли христиан после него годились только на дрова. Гранадцы взяли богатую добычу, набили трюмы и золотом, и рабами, а раненых, пожилых и слабосильных пленных, как водится, перебили и сбросили за борт. Не то чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим, Бахир и раньше участвовал в расправах над бесполезными пленными, и не особо этим тяготился, но в тот раз в нем что-то надломилось, и бешеный корсар впервые задумался - может, не угодно Аллаху избранное им ремесло, какие ни есть они язычники и идолопоклонники, а все ж таки люди, создания Всевышнего... Произошло это около пятнадцати лет назад.

В общем, вернувшись домой, Бахир списался на берег, а накопленное за годы пиратства состояние вложил в постройку мечети, чтобы муллы молили Аллаха о прощении его грехов.
Родные его, конечно, не поняли, пытались вразумить, а когда послушали, чем он обосновывает свое решение, так единодушно решили - свихнулся наш младшенький, обморочили его не то джинны, не то гяуры. Но особо неволить не стали, выдали в качестве наследства дедовскую саблю и отпустили на все четыре стороны. Кое-какие деньги после постройки мечети у него оставались, достаточные, чтобы оплатить обучение медицине у лучшего лекаря Гранады, учившемуся своему делу в далеком Багдаде. В целительском деле Бахир проявил то же прилежание и настойчивость, какие показывал, обучаясь мореходному и военному делу, и наставник вскоре стал выделять его среди прочих учеников, преподавая ему знания, которые не всякому раскрываются и не каждому по силам. Бахир оказался достойным воспреемником тайного искусства своего учителя, на грани между медициной и волшебством, открыл свою практику, и, возможно, через несколько лет слава Бахира-целителя сравнялась бы со славой Бахира-корсара... если б не тяготил его старый семейный долг, о котором прочие аль'Гайясы старались не вспоминать, хоть и поклялся некогда его предок вечно помнить о нем, именем Пророка поклялся, а к таким клятвам с известных пор Бахир относился более чем серьезно.

Аль'Гаясы были выходцами из Кордовы, давно уже пребывающей под властью гяуров. Христиане разорили некогда цветущий город, разрушили мечети и воздвигли на их месте свои нечестивые храмы, а уж сколько тогда погибло правоверных - и не счесть. Были бы в их числе и аль'Гайясы, если бы в одном из захватчиков, светловолосом рыцаре из дальних северных земель, не проснулось неожиданное милосердие. Рыцарь не смог поднять руку на трех женщин и раненого юнца - предка гранадских аль'Гайясов. Напротив, взял их под свою защиту, вывел из гибнущего города и помог добраться до безопасных гранадских земель. От вознаграждения он отказался, и тогда Рахим аль'Гайяс - так звали предка Бахира - поклялся именем Пророка, что найдет способ вернуть долг за спасенную жизнь благодетелю, а если кто из них покинет бренный мир ранее, что ж - долг перейдет на потомков Рахима в отношении потомков славного рыцаря. Тот лишь рассмеялся - мол, куда вам, доходягам, добираться в английские земли, благодарите Бога, что живы остались, да на том и распрощался. Свое имя он называл, конечно, но звуки чужого языка Рахим понять и выговорить так и не смог. Запомнил лишь рисунок на щите спасителя - двухцветное бело-зеленое поле, разделенное по вертикали, с белой же башней на зеленой половине щита (https://disk.yandex.ru/i/0iTgE_b3ezLk2w). Располагая лишь этими знаниями, Бахир отправился в чуждую христианскую страну, надеясь, милостью Аллаха, отыскать потомков благодетеля и исполнить старинную клятву Рахима аль'Гайяса.

(Мистические правила у нас пока что не проработаны, поэтому что именно почерпнул Бахир от своего наставника, пока что неизвестно даже нам. Но обязательно придумаем и расскажем.)

Сейчас Саймон – мирный трактирщик-домосед, любящий супруг, заботливый отец. Несколько лет назад – ветеран нескольких битв, сотник Миллер из городской стражи Бирмингема, гордость шерифа и кошмар для преступников и новобранцев. Еще чуть раньше – лет двадцать назад – Саймон по прозвищу Сэм Хмурый, второй человек в шайке Бледного Дональда, грабитель, убийца, отморозок и доверенное лицо босса, но об этом знают не только лишь все. Во всяком случае, так было до последнего дельца, когда банда Дональда ломанула дом богатого купца и, вместе с распотрошенной заначкой и столовым серебром прихватила дочку хозяина дома (Энн Стоун https://vk.com/lomienna ), рассчитывая прикрыться ей как заложницей при отходе, а при удаче и выкуп взять. Саймон, как помощник главаря, допрашивал пленницу – и в некий момент понял, что попал. Влюбился, как мальчишка, шарахнуло как обухом по голове. И повел себя, как и свойственно влюбленному мальчишке, полностью лишенному тормозов. Под утро прирезал охранника-подельника, выпустил пленницу и закоулками довел ее до дома дядюшки. По дороге разъяснил девице, что ее несчастье сразило его в самое сердце, что он вообще в банде с позавчерашнего дня против своей воли, что просто не мог пройти мимо девушки, нуждающейся в помощи, и т.п., что там положено вешать на уши наивным шокированным девочкам, спасенным из бандитского плена.

Девочка вроде бы поверила и восхитилась крутостью героического спасителя. Но дядюшкой оказался бейлиф Шорби, несколько менее наивный, чем племянница. Отправив девицу отдыхать, он велел парню задержаться и намекнул, что приметы Сэма Хмурого ему известны, так что выбор теперь у парня простой: или виселица по совокупности прошлых заслуг, или новая жизнь в качестве наемного новобранца городской стражи, с рекомендацией бейлифа. Последнее – в знак благодарности за спасение племянницы, иначе бы виселица была неизбежной. Выбор был очевиден. Да и с Энн легче видеться... Вот только о прошлом все-таки надлежало помалкивать, иначе пришлось бы возвратиться к варианту виселицы с вердиктом «бандит безуспешно выдавал себя за честного человека, но проболтался».

Спустя примерно месяц Саймон решился возобновить ухаживания за Энн, и объявился у нее под окнами с букетом цветов. Начали встречаться.

В страже Саймон в итоге прижился и нашел свое место. Служил честно, был на хорошем счету. Лишь однажды пришлось серьезно пойти против долга: банду Бледного Дональда года через полтора после истории с Энн Стоун взяли за жабры, и в одном из стражников, поставленных на охрану тюрьмы, Дональд узнал старого подельника. И пригрозил тому, что раскроет на суде (или на эшафоте) прошлое Саймона – если тот не обеспечит Дональду побег и прикрытие. Если начальство и осведомлено об истинной биографии Сэма Хмурого, то перед девчонкой и ее родителями ухажер наверняка не откровенничал. А там пары эпизодов хватит, чтобы лишить Саймона всяких шансов на ответное чувcтво. Саймон сначала, конечно, послал Дональда к дьяволу, но потом, подумав, – а куда деваться? - помог ему бежать. Хорошо, хоть не запалили на этом деле...

Получив должность десятника, Саймон таки набрался смелости сделать Энн предложение руки и сердца. Энн согласилась, не раздумывая. А вот ее родителям простой стражник не показался годной партией для единственной дочурки, так что мама с папой выгнали потенциального жениха вон. Впрочем, Саймон был не из тех, кто так просто отступается от задуманного, так что в итоге венчались они с Энн против воли родителей, втайне (присутствовали только сослуживцы Саймона и близкая подружка Энн) и у священника, который не был лишен сана за алкоголизм только по недосмотру епископа. Родителей новобрачной поставили перед фактом, и последствия не замедлили сказаться: дочь лишили наследства, выставили из дома и порекомендовали убраться из города. Что Миллер и сделал, переехав с женой в Бирмингем и нанявшись в тамошнюю стражу, где со временем дослужился до сотника и поучаствовал в нескольких заварушках гражданской войны. Выжил.

Отец, кстати, так и не простил Энн, не хотел видеть ее до самой смерти, и даже на смертном одре не захотел попрощаться.

А так жили неплохо, двоих детей родили. Сын умер в раннем детстве от болезни, дочь(https://vk.com/id23808602) жива, здорова, и пора бы ей подыскать достойную партию (конкретно, человека, способного сохранить трактир, потому что Бетти – единственная наследница Миллеров, но одной ей с трактиром не управиться). Дочь, кстати, о знакомстве Саймона и Энн знает отредактированную версию, близкую к той, что Саймон поведал будущей супруге при первом знакомстве. Якобы Саймон, бедствуя, прибился к банде Дональда Бледного и Сэма Хмурого, да долго там не пробыл – первое же дело было по ограблению дома Стоунов, после которого папа спас маму, поступил в стражу и нашел свое место в жизни. Ну и про недовольных родителей невесты, побег и тайное венчание Саймон как-то раз проболтался, когда подросшая дочка начала интересоваться, есть ли у нее дедушка с бабушкой.

Уйдя на покой, Саймон с женой и подрастающей дочкой вернулся в родные места. Подумав, он решил осесть в Кроссбридже: к тому времени через реку проложили дорогу, построили пару мостов, и единственное, чего не хватало деревеньке на оживленной дороге – это хорошей таверны. Саймон выкупил землю, поставил главный дом и хозяйственные постройки, нашел поставщиков, прислугу (Эмбер Хадсон https://vk.com/o.gumanova) и открыл двери для посетителей.

Встретить старину Дональда он не опасался: зная авантюрный характер бывшего главаря, Саймон не рассчитывал встретить его на этом свете. Поэтому для него было, конечно, неожиданно в один из первых дней увидеть за новым столиком знакомую физиономию, совершенно не изменившуюся и не постаревшую за эти годы. Сказать, что Саймон был шокирован – означает сильно приуменьшить его ощущения. Впрочем, вскоре к «Дональду» присоединилась его возрастная копия, и Саймон, наконец, сообразил, что видит перед собой не бессмертного горца из шотландских сказок, а отца(https://vk.com/id170150000) и сына(). Конечно, подошел, сына Дональд отослал, и тогда немного пообщались. Что друг другу сказали – решите между собой, но было это в позапрошлом году, и вы оба пока что живы. А что было двадцать лет назад – никто (ни семья Саймона Миллера, ни сын Вильяма Парсона) не знают, и стоит ли ворошить прошлое?

Энн тоже заметила Парсонов, узнала Дональда и испугалась; Саймону пришлось ее разубеждать. Сказал, что оба обознались, и неудивительно – Парсоны взаправду похожи на Бледного Дональда. Возможно, родственники, а что отрицают родство, так оно и понятно, кому такое родство нужно. Также упомянул, что Бледного Дональда вздернули еще в ту пору, когда Саймон и Энн жили в Шорби, он сам охранял тюрьму со смертником и сомневается, что на Дональда тоже нашелся свой добрый бейлиф.

Кстати, Джим Парсон(), сын Дональда, явно положил глаз на Бетти. Даже предложил Саймону услуги вышибалы, чтобы, надо думать, быть к девушке поближе. Но точно ли это хорошая партия для единственной наследницы, которая, скорее всего, унаследует за отцом трактир? Саймону есть о чем подумать и отчего ощутить себя на месте отца Энн. Вероятно, он имеет шанс увидеть свою историю с неожиданной стороны.

Для Энн Миллер, урожденной Стоун, эта история началась лет в семнадцать, когда дом ее родителей – зажиточных купцов в Шорби – грабанула известная в тех местах банда Бледного Дональда, совершенно отбитого и отмороженного бандита без проблесков благородства. Ее, по случайности оставшуюся дома одной, грабители повязали и прихватили с собой, рассчитывая не то на выкуп, не то на использование Энн в качестве заложницы. Посадили под замок, приставили охранника. Энн, хоть и была шокирована и перепугана, способности соображать не лишилась – поэтому попыталась внушить сочувствие и жалость хмурому бандиту(https://vk.com/id33567348), пришедшему ее допросить, чтобы хоть немного облегчить тяготы плена. Сработало даже лучше, чем она надеялась: допросчик вернулся под утро, без разговоров всадил нож под ребро подельнику, вывел Энн из тюрьмы и отвел к дядюшке, по ходу вешая ей лапшу на уши, мол, что он очарован ее красотой, поражен до глубины души несчастьем, не мог пройти мимо, и вообще он в банде только с позавчера и ничего преступного натворить не успел. Ну конечно, так Энн и поверила. Конечно, честно притворилась наивной глупышкой, развесившей уши... Пусть болтает, а когда выяснится, что дядя – один из бейлифов шерифа, будет уже поздно.

Дядюшка принял беглянку, отправил отдыхать, а бандита-спасителя, представившегося Саймоном, попросил «немного задержаться». Энн, конечно, предполагала снова увидеть Саймона только на виселице, но парень исчез на месяц, а после объявился под окном девушки с букетом цветов и с нарукавной повязкой новобранца городской стражи. Тогда Энн впервые поглядела на бывшего бандита с искренней симпатией.

Дядюшка-бейлиф, которому Энн задала вопрос о Саймоне, сказал, что хочет дать парню шанс, доброе начало в нем есть, да и благодарности его поступок заслуживает. Поэтому бейлиф предложил Саймону выбор между виселицей и рекомендацией в стражу, а что он выбрал – Энн может видеть у себя под окном. Явно общество Энн влияет на него в лучшую сторону, вон, даже улыбаться начал, чего за ним раньше, говорят, не водилось. И хорошо бы Энн лишний раз не упоминать об обстоятельствах своего с ним знакомства.

Если дядюшка-бейлиф явно одобрял общение Энн и Саймона, да и сами молодые люди испытывали друг к другу крепнущую симпатию, то у родителей девушки по этому поводу было другое мнение: городской стражник неизвестного происхождения не казался им достойным женихом для единственной дочери. Так что Саймона, пришедшего просить руки и сердца у родителей Энн, выгнали с позором вон. Впрочем, на чувства Энн это не повлияло, а Саймон всегда был парнем безбашенным, так что дело закончилось побегом, тайным венчанием (присутствовали, кроме новобрачных, только слегка трезвый священник, сослуживцы Саймона и подружка Энн), ну а родителей поставили перед фактом. Последствия не замедлили сказаться: дочь лишили наследства, выставили из дома и порекомендовали убраться из города. Что Миллер и сделал, переехав с женой в Бирмингем и нанявшись в тамошнюю стражу, где дослужился до сотника и поучаствовал в нескольких заварушках гражданской войны.

Жили неплохо, двоих детей родили. Сын умер в раннем детстве от болезни, дочь(https://vk.com/id23808602) жива, здорова, и пора бы ей подыскать достойную партию (конкретно, человека, способного сохранить трактир, потому что Бетти – единственная наследница Миллеров, но одной ей с трактиром не управиться).
Отец, кстати, так и не простил Энн, не хотел видеть ее до самой смерти, и даже и на смертном одре не захотел попрощаться. а говорят, даже и проклял. Пока, правда, проклятие себя не проявило ничем, кроме слабого здоровья, но это бывает и без проклятий.

Дочь, кстати, о знакомстве Саймона и Энн знает отредактированную версию, близкую к той, что Саймон поведал будущей супруге при первом знакомстве. Якобы Саймон, бедствуя, прибился к банде Дональда Бледного и Сэма Хмурого, да долго там не пробыл – первое же дело было по ограблению дома Стоунов, после которого папа спас маму, поступил в стражу и нашел свое место в жизни. Ну и про недовольных родителей невесты, побег и тайное венчание Саймон как-то раз проболтался, когда подросшая дочка начала интересоваться, есть ли у нее дедушка с бабушкой.

Уйдя на покой, Саймон с женой и подрастающей дочкой вернулся в родные места. Подумав, он решил осесть в Кроссбридже: место удобное, проходит дорога, не хватает только таверны. Построились, наладили хозяйство, открыли двери для посетителей, и тут сердце Энн екнуло: в одном из посетителей она усмотрела черты Бледного Дональда, главаря банды, когда-то похитившей ее из родного дома. Дональд, конечно, выглядел как-то слишком молодо, все-таки двадцать лет прошло, но вскоре к нему присоединилась более возрастная копия, и Энн сообразила: это отец(https://vk.com/id170150000) и сын().

Саймон тогда пожал плечами – Бледного Дональда вздернули еще в ту пору, когда Саймон и Энн жили в Шорби, он сам охранял тюрьму со смертником и сомневается, что на Дональда тоже нашелся свой добрый бейлиф. Но все-таки подошел и поговорил со странными клиентами и вернулся умиротворенным: это местные йомены, Вильям и Джим Парсоны, отец и сын. Всю жизнь здесь провели, не выбираясь дальше Шорби, страшилки о Бледном Дональде слышали, конечно, но кто их в графстве не слышал? В общем, даже не родственники. Или родственники, но скрывают, и их можно понять. Не самое почетное родство. В общем, беспокоиться не о чем, платят они полновесной монетой, Парсон-младший вот даже готов вышибалой подработать – все в порядке, в общем.

Кстати, Парсону-младшему явно интересна Бетти. Но интересен ли он родителям как потенциальный супруг единственной дочки? В общем, Энн ощущает себя на месте собственного батюшки и, вероятно, имеет шанс увидеть свою историю с неожиданной стороны.

Бетти не лишена романтической жилки, и иногда втайне мечтает о высокой любви и (но чуть позже, после сообразных приключений) долгой и счастливой жизни с любимым человеком. Хотя кого в Кроссбридже очаровывать? Единственный толковый парень в деревне – Джим Парсон(), сын старика Вильяма(https://vk.com/id170150000). Вроде бы и умом не обделен, и силой, и смелостью, Бетти он даже где-то симпатичен, но есть у него два серьезных недостатка. Во-первых, родственники. Вернее, одна конкретная родственница, Маргарет Лоулесс(https://vk.com/id40732086), постоянно мотающаяся в гости к Парсонам из соседней деревни и успевшая задолбать весь Кроссбридж склонностью читать нотации и вразумления, при малейшем поводе переходящие в скандалы, всем, кто не успел вовремя сбежать. А если это чудо в перьях в родстве пропишется – так вовсе пиши пропало.
Во-вторых, Парсоны небогаты в сравнении с Миллерами. Дом, надел земли да старая лодка – вот и все хозяйство. Родителям нищеброд в качестве зятя точно не нужен, вряд ли дадут свое благословение. Хотя если вдруг разбогатеет, проблема снимется. А еще можно напомнить папе(https://vk.com/id33567348), как он сам на маме(https://vk.com/lomienna) женился...

Саймон ведь тоже выходец из городских низов, и нынешнее благополучие далось ему не просто. Мальчишкой он бродяжничал в Шорби, затем ненадолго прибился к банде Дональда Бледного и Сэма Хмурого – а именами этих головорезов до сих пор в графстве детей пугают, хоть и прошло с тех пор лет двадцать. Ненадолго – потому что на первом же деле бандиты похитили Энн Стоун, будущую матушку Бетти. А папа в нее влюбился с первого взгляда, ну и помог ей бежать от подельников, да и сам с ней ушел, в городскую стражу поступил даже. А когда десятником стал, посватался к любимой девушке, да только родители Энн, богатые купцы, выгнали его с позором. Так что пришлось Энн сбежать из дома, и венчались они с Саймоном тоже тайком, без отцовского благословения. А потом Саймон, чтобы не мозолить глаза обиженному тестю, уехал с женой в Бирмингем, где также поступил в стражу и дослужился до сотника.

А дедушка с бабушкой так маму с папой и не простили. Даже на смертном одре дед не пожелал видеть ни дочь, ни внучку, ни Саймона.

В общем, возвращаясь к Джиму, у Бетти есть о чем подумать. Поощрить ли симпатичного односельчанина, чтобы он как-то поднялся над собой (как говорится, чтобы стать женой негоцианта, надо выйти замуж за приказчика) и стал достойной партией для Бетти? Или лучше обратить внимание на прочих трактирных гостей, застрявших в Кроссбридже по непогоде, – может, кто-то из них окажется достойным романтического внимания миловидной девушки?

Лет двадцать назад никто в графстве не знал Вильяма Парсона, йомена из Кроссбриджа. Да и трактирщика Саймона Миллера, если на то пошло, тоже на свете не существовало. А были тогда два молодых отморозка, возглавлявшие банду, что бесчинствовала в Шорби и окрестностях: главарь Дональд Маккей (да, его прадед был родом из Шотландии) по прозвищу «Бледный» и его первый доверенный помощник Сэм Хмурый. То есть звали-то его и тогда Саймоном, но имя однажды переиначили до Сэма, так и прилепилось. Даже не в очень-то травоядную эпоху (и даже с поправкой на сеттинг) банда Бледного Дональда выделялась безбашенностью, отмороженностью и слабой разборчивостью по части способов добычи насущного бандитского хлеба.

Во всяком случае, так дела обстояли до дня, когда банда ломанула дом богатого купца и, вместе с распотрошенной заначкой и столовым серебром прихватила дочку хозяина дома, рассчитывая прикрыться ей как заложницей при отходе, а при удаче и выкуп взять. Сэм Хмурый, как помощник главаря, допрашивал пленницу – и в некий момент ему снесло крышу. Девица-то не промах оказалась, и даже в положении заложницы сумела окрутить пацана. Хмурый повел себя, как и свойственно влюбленному идиоту, полностью лишенному тормозов. Под утро прирезал охранника-подельника, выпустил пленницу и закоулками довел ее до дома дядюшки. Не остановило его даже то, что дядюшкой оказался местный бейлиф. Не знал, наверное. Или девка так заморочила парню голову, что тот и на верную виселицу был готов? Тогда приколдовала, не иначе.

Впрочем, виселицы Саймон как-то избежал. Хотя зашкварился все равно по полной: мало того, что сотоварища порезал ради бабы, так еще и в стражу подался. Сидеть бы ему на перышке, но Саймон был всегда начеку, толпой на него напасть было трудно, а в поединке он легко рвал любого, не исключая главаря. Правда, Дональд был легче и быстрее, это помогало...
В общем, Дональд сделал лучшее, что мог в тех обстоятельствах: отложил месть на потом и сделал вид, что бывшего друга вовсе в мире не существует. Саймон вроде тоже не особо заморачивался на непримиримую борьбу, у него было дело поважнее – за Энн ухаживать. Или он притворялся, что дело есть, или надавили на него как-то, или вообще тут без него обошлось... В общем, через несколько месяцев банду Бледного Дональда таки взяли за жабры и отправили плясать пеньковую джигу. Причем Дональда оставили напоследок и ввиду особой опасности – в одиночной камере. Охраняемой, конечно.

В некий вечер привелось и Саймону встать на пост у камеры. Дональд узнал старого подельника. И пригрозил тому, что раскроет на суде (или на эшафоте) прошлое Саймона во всех деталях и подробностях – если даже его стражническое начальство обо всем этом и осведомлено, то с девкой и ее родителями Саймон наверняка не откровенничал. А там пары-тройки эпизодов хватит, чтобы лишить Хмурого любых шансов на ответное чувство и симпатию.

Саймон, конечно, послал Дональда к дьяволу, другого ответа от него и не ожидалось. Ожидались действия, и тут стражник не подкачал: выпустил подельника будущей ночью и велел убираться на все четыре стороны. В качестве укрытия Дональд избрал захудалую деревушку Кроссбридж, где и поселился, сменив имя. Дональда Маккея по прозвищу «Бледный» знало все графство, его именем уже детишек пугать начали (по словам Саймона). Но кому интересен обычный йомен Вильям Парсон, который не наработал репутации даже на простенькую кликуху? Впрочем, совсем уж от криминала Вильям отойти не сумел. Браконьерствовал помаленьку – не увлекаясь, чтобы не замели. Пока все тихо. Зато в окрестностях Кроссбриджа он может ориентироваться едва не с закрытыми глазами.

Поначалу Дональд рассматривал укрытие как временное: пересидеть, переждать и через несколько лет вновь приняться за старое. Но как-то втянулся потихоньку в спокойный деревенский быт, женился даже. Не то чтобы по большой любви, просто затащил одну девчонку на сеновал, а там оказались ее братья и отец – с предложением, от которого нельзя было отказаться... во всяком случае, если Вильям хотел сохранить яйца в целости. В общем, пришлось скоропостижно жениться, и не сказать, чтобы все было совсем плохо, девица из семьи Лоулесс оказалась хоть и не красавицей на лицо, и не умницей-разумницей, но хорошей хозяйкой и заботливой женой и матерью, так что дело обернулось к лучшему, наверное... Пока супруга не слегла с горячкой и не ушла на тот свет, оставив сына и мужа заботиться друг о друге. Сын(), Джим, уже подрастает, здоровенный лоботряс. Пора бы женить детинушку.

Конечно, о прошлом Парсона никто в деревне не подозревает, даже сын не осведомлен, не говоря уж про Лоулессов. Но слухом земля полнится – по графству рассказывают байки о Бледном Дональде и Хмуром Сэме, где два подельника оказываются то чудовищами-дьяволопоклонниками, то благородными разбойниками по варианту Робина из Локсли, а то и приятельствующими принцами-изгнанниками из Йорков и Ланкастеров – в общем, потихоньку становятся персонажами местного фольклора. О реальных Дональде и Саймоне уже начали забывать – хотя награду за голову Бледного Доналда пока что не отменили, а полторы сотни фунтов серебром – хорошая сумма, которая способна догнать цель и спустя двадцать лет.
В родстве с Лоулессами есть один минус – с ними сложно спорить. Сильные и друг за дружку горой, и рукоприкладства тоже не стесняются. И туповаты малость – Уилл, единственный сообразительный мальчишка из Лоулессов, так задолбался жить в обществе любящих родственничков, что аж в монахи сбежал... А потом и из монахов в разбойники, чем еще раз подтвердил для Вильяма свою сообразительность. Конечно, там и матушка, прямо скажем, та еще мегера, муж у нее под каблуком ходил и пикнуть не смел, разве только иногда приезжал к Вильяму выпить эля и пожаловаться на жизнь. Бывало, и сына с собой брал, с Джимом они сдружились, кстати. Вильям угощал приятеля и слушал пьяные откровения, куда деваться. Потом муж помер, сын сбежал, а матушка – Маргарет Лоулесс(https://vk.com/id40732086) – отчего-то вбила себе в голову, что Вильям глубоко страдает без общества старинного друга (и нуждается в совете умной женщины), может посочувствовать ей по поводу непутевого сына (молча, говорить будет она), а Джим без матери совсем отбился от рук и нуждается в срочном присмотре и вправлении мозгов (опять-таки, пожелания самого Джима в расчет не принимаются). Поэтому Маргарет начала постоянно мотаться в гости к Парсонам, вот и сейчас гостит. Собиралась позавчера уехать, но дождь спутал все планы. Может, Вильям и послал бы уже Маргарет к лешему, но поссориться с ней означает поссориться со всеми Лоулессами, а на такие острые ощущения уже здоровье не то. В общем, Вильям и Джим молча страдают, Маргарет вещает и наслаждается. И теперь еще и непонятно когда уедет... И ведь не заткнется, пока она тут, зараза. Или поискать способ заткнуть?

В город Вильям наведался лишь единожды – лет пять назад, чтобы вернуть себе общак, спрятанный в тайном месте еще перед арестом. Денег там немало – почитай, вся добыча банды за последние три года ее существования, частично переведенная в звонкую монету. Повезло – тайник не нашли и не разорили, Вильям спокойно вывез из города сундучок с сокровищами и прикопал его неподалеку от Кроссбриджа, в роще за озером. Теперь ломает голову, как бы легализовать накопленные деньги: если йомен начнет тратить большие суммы, это привлечет внимание. А Вильяму есть что скрывать.

Два года назад в Кроссбридж приехал отставной вояка из Бирмингема с женой и дочерью. Построил трактир у дороги, нашел персонал, замутил хозяйство и открыл двери для посетителей. И вот тут-то Вильям Парсон маленько офонарел, узрев у стойки старого знакомого Саймона(https://vk.com/id33567348) и узнав в его хлопочущей супруге девицу Энн Стоун(https://vk.com/lomienna), из-за которой все и началось, и завернулось таким вот хитрым образом. Конечно, и его признали, и Саймон подошел поздороваться и переброситься словечком. Посидели, выпили пива, поговорили о прошлом, сговорились его не ворошить и пустили все идти своим чередом. Саймон как-то жену успокоил, Вильям домочадцам тоже ничего не сказал, в конце концов, и Вильям не хочет плясать пеньковую джигу, и Саймону на его положении хозяина трактира не нужна репутация отморозка и душегуба. И в глазах семьи не в последнюю очередь.

Опять же, дочка(https://vk.com/id23808602) у Саймона прямо красавица. И, кстати, единственная наследница саймоновского трактира, так что вот хорошая партия для сына. Понятно, что сейчас Бетти Миллер и не посмотрит в сторону сына землепашца, но если откопать и легализовать сбережения, Парсоны смогут купить и перекупить с полдюжины таких миллеров, так что шансы у Джима в смысле Бетти вполне имеются. Да и сам Миллер против тогда не будет... Пусть он только попробует быть против, Вильям знает о нем такие вещи, которые может знать только Бледный Дональд.

Единственный сын старика Вильяма Парсона(https://vk.com/id170150000) пока что не нашел своего места в жизни. Нет, конечно, если есть земельный надел, река, обильная рыбой, и лес с бегающей под каждым кустом зайчатиной, жизнь йомена можно считать вполне обеспеченной, но от идеи до гробовой доски сидеть в захолустном Кроссбридже Джима с души воротит. Еще и родственнички эти... Лоулессы, чтоб им поперек горла встало. Многочисленные, сильные, но туповатые вилланы, одно хорошо – живут не в Кроссбридже, а в деревне за мостом, видеться с ними приходится редко, и то хлеб. Был там один нормальный парень – Уилл, кузен Джима и друг детства, он часто с отцом одно время гостил у Парсонов. А однажды не выдержал общения с родной семейкой и сбежал. Теперь его безутешная вдовая матушка, Маргарет Лоулесс(https://vk.com/id40732086), едва ли не каждый сезон мотается в гости к Парсонам, отчего-то найдя в отце желание сочувствовать ее горю и выслушивать пространные монологи о падении нравов молодежи и сыновьей неблагодарности Уилла... И заодно, о недостатках воспитания Джима, с сопутствующими советами и воспитательными нотациями, от которых на стенку лезть хочется. Послать бы ее к лешему... да только ссориться с родней себе дороже, Лоулессы хоть и тупицы, но друг за дружку всегда горой. А тетушка Маргарет и сейчас гостит в Кроссбридже. Собиралась позавчера уехать, но дождь спутал все планы. В общем, Вильям и Джим молча страдают, Маргарет вещает и наслаждается. И теперь еще и непонятно когда уедет... И ведь не заткнется, пока она тут, зараза. Или поискать способ заткнуть?

А Уилл Лоулесс, говорят, поначалу аж в монахи подался, да долго в аббатстве не просидел. Сбежал и оттуда, говорят, теперь разбойничает. Джим ему не то чтобы завидует, но понимает очень хорошо.

Нет, сам Джим криминальными наклонностями не страдает, и бандитской карьеры для себя точно не жаждет. Вот если бы на другой стороне удачи поискать... Пойти в помощники к бейлифу, например. Да только кто ж возьмет простого деревенского паренька на службу? Тут как-то зарекомендовать себя надобно. Вот, скажем, какого-нибудь беглого преступника разыскать, того же Бледного Дональда, например: говорят, наводил он лет двадцать назад шороху на все графство со своим подельником, Сэмом Хмурым, их именами до сих пор матери детишек пугают. Сэма, говорят, повесили еще тогда, а Дональд как-то сбежал чуть ли не прямо с эшафота. Так его и не сыскали, а ведь где-то прячется старикан, пьет себе пиво да в ус не дует. А за его голову неплохая награда еще ведь назначена, аж полторы сотни фунтов серебром! Денежки серьезные, Джим за всю свою жизнь столько не видел. Понятно, просто за информацию отсыпят меньше, но и то хлеб, да и за рекомендацию точно сойдет. Так что информацию надо бы поискать, по слухам, исчез-то он где-то неподалеку от Кроссбриджа. Небось сидит в какой-то лесной заимке, носу не кажет. А если и помер уже – сколько лет-то прошло – наверняка у него где-то сокровища припрятаны, награбил он немало в свое время. А деньги Джиму тоже нужны... По более личной причине.

Дочка(https://vk.com/id23808602) этого нового трактирщика, Саймона Миллера(https://vk.com/id33567348), уж очень в душу пареньку запала. Раньше-то он на нотации отца да тетушки отмахивался, мол, рано мне жениться, дайте пожить спокойно. А как увидел Бетти, так и призадумался, может, что-то в этой идее есть. Но вряд ли девчонке из зажиточной семьи, единственной дочери, которая унаследует таверну, нужен жених – простой небогатый йомен. А вот помощник бейлифа, получивший награду за поимку преступника (или расковырявший бандитский схрон), – это уже совсем другое дело. Уговорить, что ли, отца присоединиться к поискам, он знает окрестности как свои пять пальцев. И тоже заинтересован в том, чтобы женить сына.

Чтобы быть поближе к Бетти, Джим даже предложил Миллеру поработать в трактире вышибалой, за символическое вознаграждение. В случае проблем, конечно, бывший сотник и сам не чурается рукоприкладства, но помощь в таких делах лишней не бывает, да и перед симпатичной девчонкой блеснуть храбростью и силой тоже полезно.

Куда податься потомку старинной, еще до-норманской знати, если за душой ничего нет, кроме древней гордости саксонских элдерменов и острой ненависти ко всем, в чьих жилах течет кровь Вильгельма Завоевателя? Если и за Йорков, и за Ланкастеров Элвин готов поднять лишь один тост – «На погибель сукиным сынам!» Правильный ответ тут только один – в разбойники. Конечно, потомки норманнов есть и в банде Черной Стрелы, но у Дэкуорта с этим как-то проще: о человеках там судят не по родителям и предкам, даже не по принадлежности к сильной или слабой половине человечества, а по тому, сколько стрел из десятка боец положит в яблочко. Ну и по некоторым другим признакам – хитроумию, бойкому языку, верности предводителю и товарищам. Как в добром саксонском хеордвероте, решил для себя Элвин, присвоив товарищам по банде статус почетных саксов, да на том и успокоившись.

Слухи о Братстве Черной Стрелы ходят разные, вплоть до самых мерзких, и это раздражает Элвина. По возможности (аккуратно, чтобы не спалиться) он старается их пресекать. Пару раз даже до драки доходило, хорошо хоть, рядом никого из рыцарской да законнической братии не было. Впрочем, если бы было, он, может, и придержал бы язык...

А один раз на почве мерзких слухов и до откровенной резни дошло. Объявилась в соседнем графстве Гринстоун банда полных отморозков, совершенно неразборчивых в плане добычи насущного хлеба. Многие стали их жертвами, и вилланы, и йомены, и двое джентльменов, один, говорят, даже рыцарем был. И мало того, что бесчинствовали, так еще и повадились оставлять на месте своих делишек знаки Братства – стрелы, выкрашенные черной краской. Около полугода назад это было. Дэкуорт тогда был в бешенстве, и сам возглавил вылазку в графство Гринстоун, чтобы на пальцах разъяснить беспредельщикам основные понятия. Разъяснил. На пальцах. То есть тем врагам, кому не повезло выжить, он приказал отсечь большие пальцы на обеих руках, чтобы те не могли более натянуть тетиву. А главаря и вовсе усадил на кол. Жестоко? Да. Но больше никто не рискнет валить свои грехи на Братство.

Элвин тогда был в отряде Братства и отличился в бою, отчего его главарь и приметил среди прочих товарищей. После боя и расправы Дэкуорт сказал ему: «Элвин, вижу, парень ты непростой, задатки командира у тебя есть. Многие в Англии хотели бы поднять оружие против тех, кто творит несправедливость и обижает простой люд, да скрываются и молчат – поодиночке они никто. А у нас в Братстве таким ребятам всегда есть место и дело. Найди мне достойных и верных людей. Навербуешь отряд хотя бы в пять новобранцев – поставлю тебя над ними старшим. Удачи!»
Спустя несколько дней Элвин добрался до Кроссбриджа, назвался поденщиком и стал потихоньку беседовать с людьми да примечать недовольных да ищущих приключений. Пока предложения никому не делал, ну да время терпит... Надо сначала присмотреться, притереться. Стать из пришлого чужака добрым знакомым, которого выдать бейлифам куда как сложнее в моральном плане.

В самом Кроссбридже не то чтобы раздолье в плане вербовки. Трактирщик(https://vk.com/id33567348) бы подошел, конечно, но он свое отвоевал, и обратно в рисковую жизнь не стремится. Юный Джим Парсон() мог бы подойти, парень и толковый, и силой не обделен, но пока Элвин к нему лишь присматривается, разговоров не заводил. Есть трактирная прислужница(https://vk.com/o.gumanova), по повадкам – явно имела опыт не совсем, скажем так, законопослушной жизни. Тоже можно пообщаться. Еще цыганка вот(https://vk.com/id171468094), тоже девчонка не промах. Цыганская жизнь в Англии нелегка, может, захочет найти тех, на кого можно положиться. Ей, кстати, однажды уже предлагали поработать на Братство, но Дженни отказалась, объявила, что дорога ее ведет иными путями. Возможно, стоит повторить приглашение, вдруг дорога поменяла свои планы на цыганку. Важно еще, что таверна Саймона стоит на оживленной дороге, и мимоезжие гости для Элвина – тоже потенциальные новобранцы. Вот сейчас, как раз, когда многие застряли в Кроссбридже из-за непогоды, и есть время их прощупать как следует.

Элвину знаком Джеймс Саммер(), охранник коробейницы Эдит Шиф(https://vk.com/asmela85). Он – наводчик Братства Черной Стрелы, ездит по графству и присматривается, где, чем и у кого можно поживиться. На помощь собрата Элвин всегда может рассчитывать. Кстати, он был в той гринстоунской вылазке: Элвин стоял в стрелковом прикрытии, а Джеймс был в штурмовой группе ближнего боя.

Также ему знаком Джереми Адлер(), ростовщик-еврей. Он приплачивает Братству за «крышу», не то чтобы с охотой, но кто и когда с охотой платит вымогателям? Ничего, ему полезно, кровопийце пархатому. Но если вдруг от него потребуется какая-то помощь – Элвин вправе немного скостить ему платеж. Насколько серьезно – ну, это смотря какая помощь понадобится.

А, еще у вас в банде есть хороший парень, твой неоднократный собутыльник, Уилл Лоулесс (ага, тот самый, из «Черной Стрелы» Стивенсона). Когда-то был монахом, потом задолбался и сбежал в Братство. Толковый боец и верный друг. Возможно, тетушка Маргарет Лоулесс, которая гостит у Парсонов, с ним в родстве?

Владельцем родового поместья Берти Вустер стал недавно, и года не прошло. И было это для него неожиданностью: второй сын сэра Ричарда Вустера, он не мог рассчитывать на майорат, и строил свои планы на будущее, предполагая в ближайшей кампании присоединиться к войску Ланкастеров, а там – как вывезут воля Господня и выкрутасы судьбы. Старшему брату он не завидовал – Берти и Дик с юных лет были дружны не разлей вода; и отца Берти тоже любил и почитал, преклоняясь пред его опытом и авторитетом. Тем сильнее было горе, когда старший и младший Ричарды Вустеры отправились с отрядом мечников в леса, чтобы найти бесчинствующих там разбойников и покарать их за разорения, чинимые ими среди йоменов и вилланов. Видимо, нашли. Но покарать не удалось – тела Вустеров и их дружинников через неделю доставили обратно в поместье, и Бертраму оставалось только похоронить отца и брата.
Убиты рыцари были стрелами, выкрашенными черной краской, – а в графстве Шорби и соседних землях хорошо знают, чья это подпись. Братство Черной Стрелы нанесло свой удар. Чем провинились Вустеры перед Братством – уже не узнать. Да и неважно это, по-хорошему.

Поэтому никого не удивляет отношение Берти Вустера к разбойникам. Во всех прочих отношениях рыцарь (пусть еще и не посвященный) без страха и упрека, к лесным стрелкам он относится без снисхождения и малейшей жалости. Бертрам даже едва не принес во всеуслышанье, на похоронах, клятву истребить любого, кто носит в колчане черные стрелы, и принес бы, не сообрази брат Джон(https://vk.com/archscorpion), к чему идет дело. После получасовой проповеди на тему евангельских добродетелей («А Я вам говорю, не клянитесь вовсе, ни небом... ни землею... ни головою своею...», Матф.5:33-37) Бертрам слегка поостыл, но от намерения отомстить бандитам за гибель отца и брата, конечно, не отказался. И сам не упускает случая свести счеты, и всегда окажет помощь любому, кто готов противостоять лиходеям, будь то бейлиф или пахарь, джентльмен или виллан.

Кстати, брат Джон относится к ситуации более спокойно. Берти его даже где-то понимает: в семье Вустеров Джона, бастарда, не очень-то любили, близко он сдружился только с Бертрамом, поэтому и горе у него вполовину не так тяжко. И вообще он монах, ему положено прощать и призывать к покаянию, это на воине лежит долг отмщения. Бывало, что брат Джон вставал между Бертрамом и его местью, и увещеваниями старался отвратить брата от немедленной кары изловленному бандиту. Один раз удалось, дважды даже доминиканского красноречия не хватило...

Отец Бертрама и Джона, сэр Ричард Вустер, год назад погиб: отправился покарать разбойников, бесчинствовавших в окрестностях Гринстоуна, но те оказались сильнее. Погиб и сэр Ричард, и старший брат Бертрама (соответственно, еще один сводный брат Джона), тоже именем Ричард. А убиты они были, что характерно, стрелами, выкрашенными черной краской. И всем известно, чьи это знаки.

Джон печалился, конечно, но стократ страшнее было горе Бертрама(https://vk.com/id427033666). Он очень любил отца и брата, и случившееся было для него, конечно, тяжелым ударом. В ярости и скорби, сразу после похорон, Бертрам едва не принес клятву истребить любого, кто носит в колчане черные стрелы, и принес бы, не сообрази брат Джон, к чему идет дело. После получасовой проповеди на евангельскую тему («А Я вам говорю, не клянитесь вовсе, ни небом... ни землею... Ни головою своею...», Матф.5:33-37) Бертрам слегка поостыл, но от намерения отомстить бандитам за гибель отца и брата, конечно, не отказался.

Брат Джон относится к гибели отца и сводного брата более спокойно. В семье Вустеров его, бастарда, не очень-то любили, близко он сдружился только с Бертрамом. Поэтому он видит ситуацию чуть более широко. И хотя не сомневается в том, что убийцы должны понести заслуженное наказание, брат Джон полагает, что обвинять и карать всех без разбора в том, где виноваты немногие – не самое разумное и добродетельное решение. И среди разбойников есть честные люди, вынужденные уйти в леса от несправедливости или спасаясь от зложелателей, и не факт, что любой, уличенный в принадлежности к шайке, не оклеветан. И вообще, Господь простил на Кресте даже несомненного душегуба. Поэтому, если случается оказаться рядом с братом, когда тому под горячую руку попался очередной разбойник, действительный или оклеветанный, брат Джон старается встать между ними и увещеваниями отвратить Берти от немедленной мести. Один раз удалось, дважды даже доминиканского красноречия не хватило...

В Кроссбридже Эгберт Солсборо оказался не просто так, а по работе: проверить пару слухов, связанных с этим захолустным селением.

Первый слух касается дел давно минувших, но по ряду причин еще актуальных. Была лет двадцать назад в Шорби банда лиходеев, беспредельщиков и отморозков. Возглавляли ее двое парней: Дональд Бледный и его первый помощник, Сэм Хмурый. Шороху они тогда навели изрядно, в графстве их именами по сию пору детей пугают, а кто постарше – байки рассказывают, в которых оба бандита предстают то чудовищами-дьяволопоклонниками, то благородными разбойниками по варианту Робина из Локсли, а то и приятельствующими принцами-изгнанниками из Йорков и Ланкастеров – в общем, потихоньку становятся персонажами местного фольклора.

На деле их история была иной – сначала из банды неведомо куда пропал Сэм Хмурый, а потом бейлифы прихватили и Дональда с остальными подельниками. Их осудили и приговорили к повешению, и плясать бы Дональду с приятелями пеньковую джигу, да вот умудрился главарь в ночь перед казнью бежать из узилища. С тех пор его следы теряются – но последние слухи, которые дошли до Шорби, гласили, что затерялся лиходей где-то в окрестностях Кроссбриджа.
За голову Дональда Бледного, кстати, до сих пор не снята награда – аж полторы сотни фунтов серебром, немалые деньги для простого человека. И общак банды так и не сыскали, растворился в неизвестности вместе с Дональдом. Одна из задач, поставленных Эгберту шерифом, – проверить слухи насчет Дональда и Кроссбриджа. Если бандит до сих пор жив – арестовать и предать запаздывающему правосудию; если мертв – найти свидетельства его смерти и, если получится, награбленные богатства (бейлифу в этом случае причитается сообразная доля от найденного). Конечно, Дональд мог и сбежать в соседние земли, и это тоже следует допускать, как и возможность вернуться несолоно хлебавши.

Вторая задача связана с распоясавшейся в последние годы бандой Черной Стрелы. Этим вопросом по мере сил занимаются все бейлифы Шорби во всех уголках графства: ищут следы, свидетелей, вербуют потенциальную агентуру. Ищут наводчиков и вербовщиков из банды, предавая их правосудию и каре. Известно, что места в Кроссбридже захолустные, вокруг глухие леса и болота – именно в таких местностях обычно и скрываются бандитские шайки.

Чтобы Эгберт мог исполнять свои обязанности в отрыве от соратников по правоохранительным трудам, ему выданы полномочия in extremia. Бейлиф Эгберт Солсборо может вести следствие, применять при допросе пытки, и приговаривать, после должного разбирательства, доказанных злодеев к повешению. Но если где напортачит или ошибется – отвечать ему придется перед шерифом, а то и перед самим Райзингемом, не терпящим среди своих людей самодурства, некомпетентности и немотивированной жестокости.

У отца Берты была сестра, звали ее Энн. Однажды с ней случилась беда – ее похитили головорезы из известной в те годы банды Дональда Бледного и Сэма Хмурого – отморозки и беспредельщики, чьими именами в графстве до сих пор детей пугают, хоть и прошло с тех времен около двадцати лет. То ли взять выкуп хотели, то ли прикрыться как заложницей, но не сложилось. Энн сумела бежать; вроде бы ей помог кто-то из бандитов, чуть ли не лично Сэм Хмурый, а может, и сам Дональд Бледный – хотя эти слухи точно проходят больше по классу фольклора, а не исторической памяти. А что правда – Энн тогда нашла убежище у дядюшки, служившего в те годы бейлифом в Шорби. И там она встретила молодого стражника-новобранца, влюбившегося в нее с первого взгляда, да и Энн не осталась к воздыхателю равнодушной. А вот родителям – стало быть, деду и бабке Берты – простой стражник как-то не приглянулся в качестве потенциального зятя, так что когда тот явился свататься, его выгнали с позором. Но любовная страсть не знает границ, особенно когда ума по молодости недостает, так что сбежала Энн из родительского дома и обвенчалась со своим парнем в тайне и без родительского благословения. Родителей поставили перед фактом, и те прореагировали закономерно: отец пришел в ярость и выгнал дочь из дома, запретив ей даже видеться с родными. Энн тогда с мужем уехали из города, и где они теперь – неизвестно.

Отец не простил блудную дочь до самой смерти, более того – отходя, старик на смертном ложе проклял Энн, объявив, что не будет у нее потомков мужского пола до той поры, пока ее дочь не подрастет, а Энн не прочувствует, каково это – уследить за девчонкой с ветром в голове. А не уследит за дочерью, так и вообще потомков не будет, не велика потеря.

Говорят, проклятия, сказанные на смертном ложе, имеют особую силу и всегда сбываются, хоть и грех это великий.

С год назад объявилась в соседнем графстве Гринстоун банда полных отморозков, совершенно неразборчивых в плане добычи насущного хлеба. Многие стали их жертвами, и вилланы, и йомены, и даже двое джентльменов. И мало того, что бесчинствовали, так еще и повадились оставлять на месте своих делишек знаки Братства – стрелы, выкрашенные черной краской. Около полугода назад это было. Дэкуорт тогда был в бешенстве, и сам возглавил вылазку в графство Гринстоун, чтобы на пальцах разъяснить беспредельщикам основные понятия. Разъяснил. На пальцах. То есть тем врагам, кому не повезло попасть в плен, он приказал отсечь большие пальцы на обеих руках, а главаря и вовсе усадил на кол. Жестоко? Да. Но больше никто не рискнет валить свои грехи на Братство.

В той схватке Джеймс едва не погиб. И лежать бы ему с проломленной головой, если бы товарищ не всадил стрелу в бандита, уже занесшего топор для смертельного удара. Джеймс заметил, что стрелу выпустил Элвин Элдридж(https://vk.com/dikarka.olga), один из лучников прикрытия. Но помнит ли об этом сам Элвин, спросить как-то не случилось. Дэкуорт вскоре после этого услал Элвина с каким-то заданием, и Джеймс долго гадал, что поделывает спаситель, – пока не встретил его в таверне Кроссбриджа. В любом случае, Джеймс должен Элвину свою жизнь, и надо бы как-то должок вернуть.

Джеймс, кстати, заполучил по итогам этого боя трофей - неплохой меч, рыцарю впору. Куда лучше того топора, который у него был ранее. И в руке удобно лежит, и заточку великолепно держит.

Еще у вас в банде есть один парень, изрядный дебошир и пьянчуга, Уилл Лоулесс (ага, тот самый, из «Черной Стрелы» Стивенсона). Когда-то был монахом, потом задолбался и сбежал в Братство. Толковый боец, но характер у него еще тот. Шутник и насмешник, и почему-то в качестве объекта насмешек он нередко избирает Джеймса. И в рыло ему дать затруднительно, Уилл далеко не слабак и совершенно безбашенный, если доходит до драки. Возможно, тетушка Маргарет Лоулесс(https://vk.com/id40732086), которая гостит у местных йоменов, с ним в родстве?

Сэнди Эдвинсон – полукровка. Провел как-то раз ее батюшка бурную ночь в стогу сена с симпатичной цыганкой, а через девять месяцев та явилась к дверям с пищащим свертком на руках и настоятельной просьбой обеспечить будущее дочери и матери. Дочь отец принял на правах подкидыша-приемыша – родная кровь все-таки. А бывшей любовнице дал от ворот поворот: еще чего не хватало, жениться на гулящей девке, да еще и язычнице-инородке. Выгнал с позором, даже попрощаться с дочерью не дал.

Впрочем, мать не исчезла в никуда. Присматривала, хоть и не мелькала на глазах – ее табор кочевал неподалеку от деревни, где обитала Сэнди. А когда девочка стала постарше и сама начала выбираться в окрестные леса, за грибами да хворостом, мать нашла способ пообщаться с ней без лишних глаз и рассказала об обстоятельствах ее рождения. С тех пор они нередко встречались, Сэнди слушала рассказы о вольной цыганской жизни, училась кое-каким цыганским повадкам и проникалась. Отец-то, хоть и заботился о ней в меру сил, а все же держал ее в строгости и требовал безоговорочного повиновения. Пару раз Сэнди и в таборе побывала, встречали ее там гостеприимно и доброжелательно: и у цыган есть понимание о «своей крови».

В общем, терпела Сэнди такую жизнь на двоих родителей лет до четырнадцати, а как завел отец речь о замужестве и представил будущего мужа – сорокалетнего углежога, страшного как смертный грех и дважды вдового... И даже в голову ему не пришло поинтересоваться, хочет ли «приемная» дочь такого семейного союза.

Что ему Сэнди тогда наговорила, ей самой иной раз вспоминать неловко. Батя, подобрав с пола челюсть, сначала выдрал ее как сидорову козу, а потом посадил в чулан, подумать о своем будущем и о том, чем чревато подражание цыганам. Ну, Сэнди подумала. А подумав – сбежала к чертям собачьим, точнее, к матушке и ее цыганской родне. Там-то ее любили и привечали, не то что дома.

Впрочем, в таборе Сэнди быстро осознала тонкую разницу между туризмом и эмиграцией. Вольнолюбивые цыгане в семейной жизни на поверку тоже оказались еще теми деспотами и самодурами. Так что Сэнди долго не продержалась и среди родственников матери, года через четыре отправившись на вольные хлеба. Внешне пошедшая в отца, но с багажом знаний и умений, присущих цыганам, она могла сделать неплохую криминально-мошенническую карьеру, чему Сэнди и посвятила свою дальнейшую жизнь.

В таборе более-менее близко, кроме матери, она сошлась только со своей младшей сестренкой, носившей «внешнее» имя Дженни(https://vk.com/id171468094). И хотя пришлось, скрепя сердце, распрощаться и с ней – лет через пять пути Сэнди и Дженни неожиданно пересеклись на большой дороге. Дженни, как оказалось, тоже были не по нутру порядки, установленные в таборе, да и пример сводной сестры вдохновил, – так что, став чуть постарше, она сманила кузена угнать повозку и уйти, куда позвала дорога.

С тех пор Сэнди и Дженни старались не терять друг друга из виду. Дженни с кузеном колесили в кибитке по дорогам Англии, зарабатывая на жизнь ярмарочными фокусами да трактирными плясками, Сэнди с переменным успехом применяла на практике свою изобретательность в плане способов сравнительно честного отъема денег у населения. Пока их не снова свела дорога в таверне Кроссбриджа, отрезанной волей слепого случая от внешнего мира.
Впрочем, Сэнди не была бы собой, если бы не сочинила на лету очередную мошенническую схему. Кажется, дело верное, выгорит – если хватит решимости, наглости и хорошо подвешенного языка, в чем у Сэнди никогда не было недостатка. А если не выгорит, получит Сэнди на орехи и от йоркских, и от ланкастерских, что, в принципе, тоже не смертельно и не в первый раз...

Идея, рожденная сумрачным цыганским гением Сэнди, такова: представившись связным от известной банды Черной Стрелы, она предложит показать желающим тайный разбойный проход через болота. Не бесплатно, само собой. На деле, конечно, Сэнди ни о каком проходе не знает (насколько ей известно, никакого прохода через болота нет вообще), собирается попросту прикарманить уплаченное и сховаться, пока не перестанут искать. Схрон у нее неподалеку есть, есть и лодка, но пока бушует буря, ей не воспользоваться. О схроне знает только Дженни – но она, конечно, не выдаст любимую сестру на расправу. Да и частью дохода Сэнди с ней обязательно поделится, как обычно.

Дело кажется верным: в поиске выхода из природной ловушки заинтересованы все. Продовольствие имеет свойство кончаться, мосты разрушены, лодками не перебраться - буря, потоп и бардак. Так что заламывать цену можно сколько угодно в разумных пределах, а при отсутствии денег - брать драгоценностями, ценной информацией и прочими ништяками. Кое-что обитатели могут и по окрестностям поискать, наверняка там интересные штуки припрятаны – места разбойничьи, даже, говорят, известный душегуб Дональд Бледный где-то в этих местах обретался и спрятал богатства, награбленные в те годы, когда он, со своим помощником Сэмом Хмурым, наводили шороху по всему графству. Лет двадцать назад это было – но их именами до сих пор матери детей пугают, а кто постарше – сочиняют байки то про парочку дьяволопоклонников, то про благородных разбойников в духе Робина из Локсли, то про принцев-изгнанников Ланкастера и Йорка, сдружившихся вопреки вражде их семей. Последнюю байку, кстати, запустила в фольклор сама Сэнди, под это дело провернувшая одну из самых удачных своих афер.

Вот ведь даровал Господь супругу – а вернее, покарал, иначе не скажешь! Мегера, каких поискать, скандальная, ревнивая да сквалыжная, только и думает, как бы мужу жизнь затруднить. В родном Шорби уже шагу не ступить, пива не выпить, игральные кости не раскинуть, да симпатичную девчонку не приобнять, чтобы рядом не оказалась Сьюзен(https://vk.com/helenksh79) и не закатила истерику. И черт дернул уступить настоянию родителей и жениться на этой стерве! Уж лучше бы наследства лишили – ну, начал бы жизнь с чистого листа, подумаешь... Зато на душе было бы спокойно и радостно. А с другой стороны, без денег тоже жизнь не в радость, девки, игры да пиво расходов требуют. Вот и приходится как-то выкручиваться, тайны разводить на пустом месте да подарочками от жены откупаться – и работает это не то чтобы каждый раз. Поль замучался с этими мероприятиями – сил нет.

Вот давеча нашел, казалось, способ скрыться на пару месяцев от бдительного взора дорогой супружницы. Вроде бы все хорошо рассчитал – покаяться в паре-тройке своих, так сказать, грехов (при воспоминании о тех «грехах» и их непосредственных участницах Поль до сих пор блаженно ухмыляется), получить в епитимью паломничество и уж там-то, вдалеке от родного города, как следует оттянуться за упущенные возможности. Но нет, и тут супруга подсуетилась – выклянчила у дядюшки немного серебра и навязалась в компанию мужу, чтоб, значит, присмотреть и проконтролировать, муж в паломничестве должен предаваться благочестивым молитвам, а не предосудительным увеселениям. План, кажется, идет насмарку.

Вот если бы как-то избавиться от супруги по дороге... Дороги Англии сейчас небезопасны, джентльмены меж собой за власть рубятся, разбойнички бесчинствуют да оголодавшее дикое зверье из лесу к жилью выходит. Случись что, Поль тут и ни при чем будет, никто не обвинит в безвременной гибели беззащитной женщины убитого горем супруга. Даже если вдовец изыщет способ по-тихому позаботиться о том, чтобы постылая жена не избежала смертельной опасности. Кое-какие деньги Поль все-таки утаил от супруги и взял с собой в дорогу; частью денег можно пожертвовать, если кто-нибудь возьмет на себя риск сварить отраву или аккуратно сунуть ножичек под ребро. Вот, скажем, здесь в Кроссбридже места глухие, деревушка отрезана от мира, и если сгинет Сьюзен где-то в местных болотах – так судьба распорядилась...

А кому утешить безутешного вдовца, здесь очень даже найдется. У трактирщика(https://vk.com/id33567348) дочка красавица(https://vk.com/id23808602), да и служанка(https://vk.com/o.gumanova) вполне ничего так себе. И среди гостей, застрявших в трактире по непогоде, есть весьма прелестные особы. А даже если с женщинами не сложится, пиво здесь отменное – и впереди еще ждет путь в блистательный Лондон и все удовольствия, которые может заполучить на этой стезе разборчивый ценитель жизненных радостей. Лишь бы жена над душой не стояла

Лоулессы – истинная соль земли, семья вилланов из соседней деревни живет душа в душу. И хоть и есть у них где-то хозяин-джентльмен, но он уже много лет сражается не то за Йорков, не то за Ланкастеров, в родном поместье появляясь ненадолго и от случая к случаю, довольствуясь посильным оброком и не вникая в личные дела своих крепостных. Так что живут его вилланы почти что как йомены, и тем довольны: есть и поля, и река, и лес, и всегда друг за дружку горой.

Но и в доброй семье не без урода, и как муторно осознавать, что уродом стал единственный сын, кровиночка родимая, бестолочь чертова, дурень безбашенный... Сбежал сыночек Уилл из дома, назвался свободным йоменом и в монашество подался. Да Маргарет все глаза выплакала, его, поганца, проклиная. Часто она его в детстве порола, часто да видать, мало все-таки, не вложила ума да благорассудительности. Выпороть бы негодяя еще раз, да так, чтоб сидеть неделю не мог, охломон неблагодарный! Мало того, по слухам, он и в монастыре долго не задержался, сбежал и оттуда и теперь, говорят, бандитствует по лесам, душегубствует, пьянствует и по девкам бегает, забродыга несчастный, сыночек единственный... Отходить бы его помелом, как в детстве бывало, враз за ум бы взялся! Вот муж покойный был родителями правильно воспитан, пикнуть против жены не смел, все «как пожелаешь, Мэгги» да «как решишь, дорогая». Беда, что сын в отца не пошел да на лихую дорожку вступил...

Хорошо хоть, есть в мире понимающие люди, готовые посочувствовать жертве сыновьей непочтительности. Вот хоть тот же Вильям Парсон(https://vk.com/id170150000) из Кроссбриджа – вдовец за сестрой мужа Маргарет, друживший с ним и часто привечавший его у себя в гостях, – его да Уилла, паршивца, опозорившего семью, негодяя бессмысленного... Уилл тогда дружил с Джимом(), сыном Вильяма, и ему, наверное, нелегко было узнать, каков на поверку оказался бывший приятель по детским играм. Тоже бедняга, растет без матери, без присмотра, пригляда и вразумляющей порки, и если бы Маргарет, навещая Вильяма в Кроссбридже, не учила его уму-разуму, так тоже небось бы отбился от рук. Стал бы, например, в орлянку играть, да и покатился б...

А навещает Маргарет Парсонов часто, едва ли не раз в сезон. Навещает, задерживается на две-три недели, то горюет о муже и сыне, то честит последнего на все корки. И о гостеприимных хозяевах не забывает, щедро одаривая их своими наставлениями и вразумляющими нотациями, пусть благодарны будут Господу, что послал Парсону на старости лет поддержку и мудрое слово из ее уст. А окажутся и они неблагодарными мерзавцами, как Уилл, – тот вроде бы тоже слушал-слушал, а потом наговорил родной матери непотребных гадостей и сбежал, – тогда Маргарет поищет и средства вразумления. Второй раз ошибки, допущенной при воспитании сына, она не повторит! Да и остальные жители Кроссбриджа совсем одичали в своем захолустье, забыли и вежество, и благочестие, не то что Лоулессы. И если выдается минутка, Маргарет уделяет внимание и соседям Парсонов. Нельзя же допустить, чтобы люди, пребывая рядом со столь богатым источником мудрости и рассудительности, каковой считает себя Маргарет Лоулесс, так и оставались закосневшими в своем невежестве.

А только люди если и слушают, а все равно поступают по-своему, наплевав на старания Маргарет направить их к правильной жизни. Даже Парсоны иной раз такое отмочат, что хоть стой, хоть падай. Дураки своевольные. Эх, найти бы способ так с ними поговорить, чтобы и мыслей не было пойти против ее наставлений! Пороть многих уже поздно. Хоть заколдовывай их, что ли...

В общем, из вышесказанного примерно ясно, в чем состоит запрошенная в заявке злодейская сущность Маргарет Лоулесс. Она абсолютно убеждена в том, что знает, как правильно жить окружающим ее людям, и ее приводит в бешенство желание ближних поступать по своей воле, а не по ее «советам». Отчаявшись убедить невежд на словах, она готова на любые меры, лишь бы заставить их подчиниться ее воспитательным потугам. И в средствах неразборчива абсолютно.

Благородные джентльмены из Шорби считают Братство Черной Стрелы опасными мятежниками, обвиняя их то в поддержке Йорков, то в мщении за мнимые обиды черни. Не раз они снаряжали военные отряды, чтобы покончить с бешеным Дэкуортом и его лесными стрелками, но всякий раз возвращались ни с чем, а то израненными или побитыми. А все потому, что пресловутая чернь свои обиды мнимыми не считает, а благородные господа из графства Шорби – в подавляющем большинстве сторонники Ланкастеров – ведут себя иной раз так, что вызывают у простонародья невольные симпатии в отношении Йорков. Сложно выловить в дремучих лесах банду, которую поддерживает местное население, да...

А вот Джереми Адлер знает Братство с третьей стороны, как циничных негодяев, не испытывающих ни почтения к сединам старого еврея, ни сочувствия его нелегкому труду, ни благодарности за помощь, которую тот оказывает, ссужая кровью заработанные шиллинги нуждающимся горожанам, ни уважения к облагодетельствованным людям, возвращающим в должный срок деньги с процентами. Весьма немаленькими, надо заметить, добродетельная помощь нуждающимся таки приносит старому еврею хороший доход... Вот как-то раз и попросили Адлера ребятки Дэкуорта поделиться сообразной долей дохода. По-хорошему попросили – но намекнули, что если придется просить второй раз, будет уже по-плохому. А у Адлера любимая дочка есть(https://vk.com/anna_alten), да и сам он часто в разъездах по своим ростовщическим делам, а дороги в графстве нынче опасные, особенно для тех, кто имеет быть не в ладах с Братством...

В общем, если по-простому, – Братство Черной Стрелы крышует ростовщическую контору Джереми Адлера. Треть дохода отстегивает старый еврей гойским вымогателям, и платит уже не первый год. А куда деваться? Своя жизнь дороже, а жизнь дочери и более того.

У Дженни есть сводная сестра, старшая. Зовут ее Сэнди Эдвинсон(https://vk.com/id18602499). Сестра единоутробная, т.е. у Дженни и Сэнди общая мать. Но в отличие от Дженни, чистокровной цыганки, Сэнди – полукровка, англичанка по отцовской линии.

Провел как-то раз ее батюшка бурную ночь в стогу сена с симпатичной цыганкой, а через девять месяцев та явилась к дверям с пищащим свертком на руках и настоятельной просьбой обеспечить будущее дочери и матери. Дочь отец принял на правах подкидыша-приемыша – родная кровь все-таки. А бывшей любовнице дал от ворот поворот: еще чего не хватало, жениться на гулящей девке, да еще и язычнице-инородке. Выгнал с позором, даже попрощаться с дочерью не дал.

Впрочем, мать не исчезла в никуда. Присматривала, хоть и не мелькала на глазах – ее табор кочевал неподалеку от деревни, где обитала Сэнди. А когда девочка стала постарше и сама начала выбираться в окрестные леса, за грибами да хворостом, мать нашла способ пообщаться с ней без лишних глаз и рассказала об обстоятельствах ее рождения. С тех пор они нередко встречались, Сэнди слушала рассказы о вольной цыганской жизни, училась кое-каким цыганским повадкам и проникалась. Отец-то, хоть и заботился о ней в меру сил, а все же держал ее в строгости и требовал безоговорочного повиновения. Пару раз Сэнди и в таборе побывала, встречали ее там гостеприимно и доброжелательно: и у цыган есть понимание о «своей крови».

В общем, терпела Сэнди такую жизнь на двоих родителей лет до четырнадцати, а как завел отец речь о замужестве и представил будущего мужа – сорокалетнего углежога, страшного как смертный грех... В общем, сбежала девчонка от отца к чертям собачьим, точнее, к матушке и ее цыганской родне. Там-то ее любили и привечали, не то что дома.

Впрочем, в таборе Сэнди быстро осознала тонкую разницу между туризмом и эмиграцией. Вольнолюбивые цыгане в семейной жизни на поверку тоже оказались еще теми деспотами и самодурами. Так что Сэнди долго не продержалась и среди родственников матери, года через четыре отправившись на вольные хлеба. Внешне пошедшая в отца, но с багажом знаний и умений, присущих цыганам, можно было делать неплохую криминально-мошенническую карьеру, чему Сэнди и посвятила свою дальнейшую жизнь.

В таборе более-менее близко, кроме матери, она сошлась только со своей младшей сестренкой, собственно, с Дженни. И хотя пришлось, скрепя сердце, распрощаться и с ней – лет через пять пути Сэнди и Дженни неожиданно пересеклись на большой дороге. Дженни тоже оказались не по нутру порядки, установленные в таборе, да и пример сводной сестры вдохновил, – так что, став чуть постарше, она сманила кузена угнать повозку и уйти, куда позвала дорога.

С тех пор Сэнди и Дженни старались не терять друг друга из виду. Дженни колесила в кибитке по дорогам Англии, зарабатывая на жизнь ярмарочными фокусами да трактирными плясками, Сэнди с переменным успехом применяла на практике свою изобретательность в плане способов сравнительно честного отъема денег у населения. Пока их не снова свела дорога в таверне Кроссбриджа, отрезанной волей слепого случая от внешнего мира. Сэнди часто тут отсиживается после провала (или успеха) очередной аферы, притворяясь бродяжкой-поденщицей, в лесу у реки у нее даже небольшой схрон про запас есть – как-то раз она показала сводной сестре, на всякий случай, дорогу к нему.

Зная Сэнди, Дженни не сомневается, – у нее уже есть какой-то оригинальный план по очередному неправедному (с точки зрения христиан, цыганам-то нормально) обогащению. Помочь ей, что ли? Если дело выгорит, Сэнди, конечно, как не раз уже бывало, поделится доходом с сестренкой: дорога заповедовала близким людям помогать друг другу. Ну а если не выгорит – получит на орехи и от йоркских, и от ланкастерских, что тоже не смертельно и не в первый раз.

Кстати, к Дженни присматриваются ребята из Братства Черной Стрелы. Даже однажды вышли на прямой разговор, предложили стать связной и осведомительницей. Дженни тогда отговорилась, мол, не туда ее дорога ведет, но на самом деле - ее вполне устраивает нынешняя жизнь, и что-то менять в ней не хочется. Да и страшновато, если честно, лезть в большую игру, ставкой в которой принимают жизнь. Хотя иногда Дженни думает, не стоило ли принять приглашение ребят Дэкуорта. Это ведь не только риск - это и оплата, и определенная гарантия безопасности - сейчас-то Дженни колесит по Англии на свой страх и риск, отделываясь от недоброжелателей милой улыбкой, хорошо подвешенным языком и талантом в обращении с метательными ножами. Долго ли можно испытывать удачу?

Вот этот меч когда-то принадлежал Ричарду Вустеру-младшему, покойному наследнику поместья Вустер и вашему старшему брату. Вы его часто видели и легко узнаете.

https://disk.yandex.ru/i/ls6XoVMb_zhXAQ

Ричард взял с собой этот меч, когда отправился с отцом карать разбойников - тех, что его и убили. Когда его тело нашли, меча при нем, естественно, не было - как и прочего имущества.

Слух: говорят, где-то в болотах есть скрытая тропа, по которой можно пройти от Кроссбриджа на "большую землю". Также говорят, что ведет она по опасным местам, изобилующим диким зверьем и лихими людьми, так что соваться туда без толкового проводника - так себе затея.

Предки Адлеров поселились неподалеку от Шорби еще в те годы, когда он был в статусе римского легионного лагеря. Так что Джереми находит определенный юмор в том, что местные – потомки, по большей части, англосаксов и норманнов, – именуют его, еврея, «инородцем» и «понаехавшим». Это еще вопрос, кто больше заслуживает подобных эпитетов. Впрочем, в споры на подобные философские темы Джереми (т.е. Иеремия) Адлер обычно не вступает: если человек только собирается взять ссуду, не стоит с ним поднимать острые темы – может обидеться и отказаться от сделки. А если уже взял, то спорить с ним уже и неинтересно – со всем соглашается, лишь бы ростовщик не обиделся и не отказал в отсрочке. Собственно, на эти три категории – ростовщиков, будущих и актуальных заемщиков - Джереми и подразделяет людской род, не делая исключение и для домочадцев. Вот, скажем, дочь и сына можно рассматривать как заемщиков - дочь как честно собирающуюся выплатить и долг и проценты; сына как злостного неплательщика, по которому долговая тюрьма плачет. А перед служанкой Бертой в долгу сам Джереми, но это не та тема, которую он любит обсуждать.

Начнем издалека. Многие жители Шорби должны Джереми Адлеру. Часть заемщиков присутствует и в Кроссбридже, и, надо заметить, понесло Адлера в эту поездку в основном затем, чтобы собрать если не долги с процентами, то хотя бы текущие платежи с обитателей Кроссбриджа. Конкретно – с трактирщика Саймона Миллера (https://vk.com/id33567348), взявшего займ в полсотни фунтов два года назад, когда он строил трактир и поиздержался даже с учетом накоплений. За два года накапали проценты, но и долг Саймон постепенно тоже выплачивал. Сейчас надо забрать у него последнюю уплату – двадцать фунтов. И, возможно, предложить новый займ.

Еще в Кроссбридже проживает некий Джим Парсон, недавно взявший займ в один фунт под обязательство вернуть два. Срок возврата долга уже настал.

Некоторые гости в трактире также должны Адлеру. Бейлиф Эгберт Солсборо должен пять фунтов (два с половиной фунта собственно долга и столько же процентов). Сэр Томас Трелони (https://vk.com/id15140794) недавно, будучи проездом в Шорби, занял три фунта (долг, таким образом, составляет шесть), но с ним был уговор, что долг он отдаст не Джереми, а его родственнику, Дэвиду Фишеру, проживающему в графстве Гринстоун. Поль Дарби занял у Джереми десять фунтов (двадцать с процентами), обещав отдать долг через год после возвращения из паломничества в Лондон; пока что он даже до Лондона не доехал, так что возврат долга – дело нескорое.

Теперь перейдем к домочадцам.

Любимая дочка Элиза (https://vk.com/anna_alten), добрая, милая девочка, единственная радость на старости лет. К людям расположена, ни о ком плохо не думает, жалеет бедствующих, не завидует вышестоящим. Хорошо образована (стараниями шабесгойки-гувернантки), умная и чувствительная девочка. Джереми старался по возможности ограждать ее от столкновения с неприятными реалиями мира вообще и своей профессии в частности. Собственно, сейчас она едва ли не впервые выбралась в большой мир, уговорив отца взять ее с собой в поездку; не то чтобы Джереми не понимал, что подобное может для нее обернуться некоторым шоком, но сил отказать любимой дочери в себе не нашел. В любом случае, Джереми готов на любые жертвы и траты, лишь бы дочери было хорошо.

Дальше поговорим о сыне – да, у Джереми, кроме дочери, есть еще и сын Джошуа. Правда, о нем Джереми уже давно не слышал, лет десять уже как, после того, как Джошуа (было ему тогда четырнадцать лет) объявил семейное дело мерзким и безнравственным ограблением нуждающихся людей, на этой почве крепко рассорился с отцом и сбежал из родного дома неведомо куда. С тех пор он не давал о себе знать.

И, наконец, Берта Дженкинс (https://vk.com/stalki), урожденная Стоун, гувернантка Элизы. Ее отца,богатого купца Джона Стоуна, казнили пять лет назад по обвинению в убийстве с применением колдовства. К этой истории Джереми причастен, и крепко. Незадолго до ссоры с купцом Арблестером из Дартмута Джон Стоун начал оказывать кредитные услуги, сильно потеснив в конкуренции Джереми Адлера (в основном за счет гораздо более низкого процента), и Джереми, конечно, был этим сильно недоволен. Когда Стоуна арестовали по обвинению в убийстве, Джереми поинтересовался у своего знакомого-должника в суде, какой приговор светит виновному и что случится с его бизнесом – и получил ответ, что за убийство без вариантов будет назначена виселица. Но при этом капитал, вложенный им в банковское дело, с рынка не уйдет, его передадут партнерам, которые, вероятно, продолжат давать деньги в рост. Джереми тогда предложил (и подкрепил просьбу золотом, а вернее, прощением части долга) немного усугубить обвинение и сфабриковать улики, указывающие, что убийство было не просто поножовщиной, но имело место применение колдовства. Это стало бы отягчающим обстоятельством, и тогда в дополнение к виселице конфискуют имущество – включая капиталы, вложенные в кредитное дело. Для Стоуна, которому так или иначе висеть, уже никакой разницы, зато для Джереми Адлера – важное отличие. Тогда это показалось хорошей идеей: в смерти Стоуна Адлер неповинен, но конкурирующую контору удачно устраняет.

Но на суде защитник Стоуна сумел вывернуть дело так, что убийство произошло в рамках самозащиты, и дело шло к полному оправданию – пока не всплыли сфабрикованные доказательства колдовского вмешательства. Это выбило почву из-под позиции защиты, и Стоун получил по полной: как и предполагалось, виселицу с конфискацией. Иными словами, «улики» Джереми не добавили конфискацию к гарантированному смертному приговору, а как раз и оказались аргументом в пользу приговора; т.е. Адлер оказывался прямо виновен в смерти Стоуна. Было очень неловко.

В итоге Джона Стоуна вздернули на городской площади, а имущество конфисковали в казну и пустили с молотка. Его жена, не выдержав горя и нежданно обрушившейся нищеты и презрения соседей, вскоре покинула бренный мир, а от его дочери Берты отвернулись родственники (дочь колдуна!), и девушка осталась в этом мире без имущества, друзей и помощи. Суд постановил предать забвению даже самое имя Стоунов, и Берта отныне носит материнскую фамилию Дженкинс. В общем, получалось, что – хоть Берта этого и не знает – Джереми прямо виновен в обрушившихся на нее несчастьях.

Конечно, совесть – не совсем то качество души, которое полезно в ростовщическом деле. Но, видно, какие-то ее рудименты у Адлера сохранились, потому что он счел себя обязанным – раз уж так все сложилось – как-то позаботиться о несчастной сироте. Джереми предложил Берте место у себя в доме: для начала в качестве шабесгоя – слуги-христианина для мелких поручений, который может исполнять их в субботние дни, когда евреям предписано пребывать в полном ничегонеделании. Берта согласилась – а что ей оставалось? Не помирать же с голоду. Несколько позже, убедившись, что девушка работает на совесть и не подозревает о роли Адлера в гибели ее семьи, ростовщик предложил ей работу и на остальные дни: у него подрастала дочь Элиза, и Адлер хотел дать ей образование и обеспечить присмотр – на что у самого ростовщика не хватало ни времени, ни сил. Жалования, которое установил Адлер гувернантке, хватило уже не только на «не помереть с голоду», но даже на скромную жизнь, с учетом, что стол и кров тоже предоставлял еврей. Сейчас Берта сопровождает Джереми и Элизу в поездке в Кроссбридж.

Элиза Адлер росла в отцовском доме как своего рода тепличный цветок: добрая, милая девочка, немного наивная и бесхитростная. К людям расположена, ни о ком плохо не думала, жалела бедствующих, не завидует вышестоящим. Не обделена умом и талантами. Единственная радость старика-отца Джереми Адлера (), свет в окошке, можно сказать.

Отец старался по возможности ограждать ее от столкновения с неприятными реалиями мира вообще и своей профессии в частности. Джереми готов на любые жертвы и траты, лишь бы дочери было хорошо.

Единственное, чего папа так и не уловил, – что дочка уже выросла. Нет, она любит отца и не хочет его расстраивать, поэтому рядом с ним она все такая же милая, скромная и бережная, какой была лет в 12-14. Но чем старше становится Элиза, тем меньше в ее поступках наивности и больше притворства.

Во многом этому способствует гувернантка, Берта Дженкинс (https://vk.com/stalki). Ее, в отличие от Элизы, жизнь потрепала очень крепко: рожденная в семействе богатого купца, она в одночасье лишилась всего, когда отца приговорили к смерти и конфискации имущества за убийство конкурента с применением колдовства. Мать умерла от горя, родственники отвернулись от дочери колдовства, и перед Бертой уже маячил призрак голодной смерти, когда Джереми Адлер предложил ей место служанки и гувернантки у дочери. Берта неплохо образована и передает свои знания Элизе; а кроме знаний щедро делится с подопечной знаниями о большом мире, вызвав у скромной еврейской девочки острое желание немного разнообразить свою жизнь – познакомиться с интересными людьми, побывать в интересных местах и, возможно, заполучить какие-нибудь интересные сувениры. В общем, чтобы было ей что вспомнить, когда папа, наконец, дозреет до идеи выдать дочку замуж (спорить по этому поводу с отцом Элиза не планирует, но, может, это потому, что еще сама ни к кому не почувствовала сердечной склонности).

Берта, насколько Элиза может судить, вполне одобряет планы девушки и собирается принять в ее эскападах живейшее участие. Вообще у них с Бертой сложились дружеские отношения, в которых Берта выступает в качестве наставницы и наперсницы, а Элиза – собственно, в качестве любознательной ученицы и искательницы приключений на свою голову.

Отец, кстати, так занят своими делами, что не заметил случившейся с дочерью перемены и до сих пор видит в ней наивную добрую малютку. Интересно, заметит ли, и если заметит – то как отреагирует? Впрочем, Элиза не намерена (и Берта не советует) пока ставить его в известность о собственном взрослении – а то и впрямь выдаст ее скоропостижно замуж, и прости-прощай мечты о приключениях.

Кроме отца, у Элизы был брат Джошуа, но она его уже плохо помнит: парень сбежал из дома, когда девочке было всего лишь восемь лет. Перед побегом он крепко поссорился с отцом; в чем была суть ссоры, Элиза не уловила, но, узнав, что брат уходит, очень огорчилась, плакала и уговаривала Джошуа остаться, а когда поняла, что решение брата твердо – уговорила его взять на память о ней, доме и семье небольшое украшение, серебряное колечко (найдем и покажем фото). И взяла с брата обещание, что тот будет постоянно носить этот памятный предмет при себе.

Цыганка Дженни (https://vk.com/id171468094) представляет этого молодого человека как своего кузена Ленни, сородича и друга. Нет, конечно, когда-то был и настоящий цыган Ленни, но к нему Дорога оказалась неблагосклонна: через год после того, как они с Дженни сбежали из табора, прихватив повозку и пару лошадей, Ленни оставил этот бренный мир. Дженни никогда не рассказывала в подробностях, как это произошло, и настаивать как-то было неловко.

Сейчас именем Ленни подруга называет его – вроде бы какая-то цыганская добрая примета передать имя умершего друга другу живому. Приметы у цыган странные, и не всегда обычному жителю Англии легко понять этот народец. Даже если «обычный житель» носит имя Джошуа Адлер и родился в семье еврейского ростовщика...

Впрочем, с семьей Джошуа не общается. Лет десять минуло с того дня, как Джошуа почувствовал острое отвращение к судьбе, которой его наделили всемогущий Бог и дорогой батюшка – сидеть за конторкой, перекладывать монеты да выжимать последние деньги из обнищавших гоев. Джошуа было четырнадцать лет, и уже тогда он был пареньком резким и решительным: не откладывая в долгий ящик, он объявил отцу, что не собирается посвятить свою жизнь чуть прикрытому грабежу нуждающихся людей и хочет поискать себе такое место в жизни, на котором ему не придется идти на постоянные компромиссы с совестью. Естественно, отцу это не понравилось, Джошуа с ним крепко поругался, а потом сбежал из родного дома в кочующий неподалеку цыганский табор. С тех пор он не давал родным о себе знать.

С отцом он расстался без сожалений. Но младшая сестренка, восьмилетняя Элиза (https://vk.com/anna_alten), очень огорчилась, плакала и уговаривала Джошуа остаться, а когда поняла, что решение брата твердо – уговорила его взять на память о ней, доме и семье небольшое украшение, серебряное колечко (надо найти, сфотографировать и переслать мастеру). И взяла с брата обещание, что тот будет постоянно носить этот памятный предмет при себе.

У цыган, впрочем, Джошуа тоже не прижился. Все-таки кочевая жизнь была ему не очень по душе. Некоторое время он путешествовал с табором, зарабатывая на жизнь ярмарочными представлениями – у парня прорезался талант комика, и неудивительно, что на ярмарке в Бирмингеме его приметил пожилой мастер шутовского дела, работавший в герцогском замке. Старик давно искал себе ученика и продолжателя на нелегком поприще шоу-бизнеса, и не смог пройти мимо несомненного таланта.

Вот так и стал Джошуа Адлер, сын ростовщика Джереми () из Шорби, учеником герцогского шута Джейкоба Чаплина. Все свои познания и приемы старик передал ему, ничего не утаивая; а когда пришло время отойти от дел, представил юношу своему работодателю как прекрасного кандидата на освободившуюся должность.

Работодатель принял Джошуа ко двору, поставив лишь одно условие: держать при себе иноверца он не будет, но если Джошуа выкрестится – место его. Джошуа согласился – не то чтобы с какими-то терзаниями, к религии он относился довольно равнодушно. Нужен герцогу шут-христианин – будет ему шут-христианин. Зато деньги неплохие платит.

Впрочем, долго Джошуа после того в Бирмингеме не задержался. Герцог вскоре умер; в дни траура шуту работы мало, да и наследник собрался покинуть родовой замок и присоединиться к армии одного из претендентов на трон. А Джошуа, заручившись должными рекомендациями, отправился в Алверстон, на северо-восточное побережье: у тамошнего графа освобождалось место шута при дворе. Дорога из Бирмингема в Алверстон проходит и через графство Шорби.
Неподалеку от Бирмингема Джошуа встретил Дженни, с которой дружил еще в таборе. Теперь она колесила по Англии, на свой страх и риск, отделываясь от недоброжелателей милой улыбкой, хорошо подвешенным языком и талантом в обращении с метательными ножами. Хотя с недавних пор не одна – к ней в компанию прибился лекарь-араб из Гранады, Бахир аль'Гайяс (https://vk.com/id8128826).

Впрочем, от компании Дженни и Бахир не отказались – цыганке все равно, куда ехать; в Алверстон так в Алверстон, маршрут не хуже любого другого. И Бахиру не так важно, где искать потомков спасителя. А что до Джошуа – приятное общество, возможность подработать по дороге, ну и телега, опять же – удобное транспортное средство, хозяйка которого не будет выжимать из путешественника последние деньги.

В Кроссбридже они застряли, как и все прочие. По дороге, недалеко от таверны, еще вот двоих подобрали – братьев Вустеров, джентльмена (https://vk.com/id427033666) и монаха(https://vk.com/archscorpion) с переломанной ногой. Ну так не бросать же их в лесу под дождем...

В Англии Бахир познакомился с цыганкой Дженни (https://vk.com/id171468094) (обстоятельства знакомства можете сочинить сами). Теперь вы путешествуете вместе, на ее телеге. Чуть позже к компании прибился старый знакомый Дженни, профессиональный шут по имени Джошуа Адлер (https://vk.com/id6738373) . Правда, Дженни почему-то называет Джошуа «кузеном Ленни» – настоящий Ленни давно умер, но у цыган, по словам Дженни, есть особая примета: если называть чужака-попутчика именем давно умершего человека, то злая удача обойдет его и его спутников стороной.

В Кроссбридже они застряли, как и все прочие. По дороге, недалеко от таверны, еще вот двоих подобрали – братьев Вустеров, джентльмена (https://vk.com/id427033666) и монаха (https://vk.com/archscorpion) с переломанной ногой. Ну так не бросать же их в лесу под дождем..

Дженни путешествует не одна – к ней ненадолго присоединился старый приятель (https://vk.com/id6738373) , которого она знала еще по табору. Дженни адресуется к нему как к кузену Ленни, хотя ее спутник – не кузен ей и даже не сородич. Просто есть у английских цыган не то обычай, не то суеверие: если путешествуешь с чужаком, называй его прозвищем умершего сородича. И если вдруг чужака преследуют какие-то злодейские духи или мстительные призраки, то на время пути они не узнают жертву и потеряют след. Дорога прикроет.

На самом деле спутника Дженни зовут Джошуа Адлер. Он сын еврея-ростовщика из Шорби, но несколько лет назад, подростком, Джошуа поссорился с отцом и сбежал из дома. Прибился к табору, там же и с Дженни познакомился и сдружился. Зарабатывал себе и табору на жизнь, выступая на ярмарках, и в Бирмингеме его настигло истинное предназначение, ради которого Дорога, видимо, и выманила паренька из родного дома. Талант парня заприметил старый Джейкоб, придворный шут герцога, и взял юношу в ученичество. Цыгане не препятствовали Джошуа уйти – Дороге виднее, где место человека в жизни.

А теперь Джошуа сам профессиональный шут, и едет к новому месту работы, в город Алверстон. По дороге на него наткнулась Дженни, и старые приятели решили, что путешествовать вместе веселее и интереснее. А что Дорога теперь ведет Дженни в Алверстон через графство Шорби – ну, маршрут не хуже прочих.

Да, когда-то был и настоящий цыган Ленни, с которым она сбежала из табора, прихватив повозку и пару лошадей. Но к Ленни Дорога оказалась неблагосклонна. Полез, дурила, в курятник к местным вилланам, яйца воровать, – а хозяева его поймали и крепко избили. Ленни так и не оправился после побоев и через пару дней оставил этот мир.

Еще с Дженни путешествует лекарь из Гранады, Бахир аль’Гайяс (https://vk.com/id8128826). Как его занесло в Англию – отдельная история: когда-то очень давно семья аль’Гайяс задолжала свои жизни некоему английскому рыцарю. Теперь потомок спасенных рыцарем арабов отправился в Англию, чтобы вернуть долг потомкам того рыцаря. При этом о спасителе араб знает только его герб – и надеется, что Аллах будет милосерден и предоставит Бахиру шанс найти искомых потомков и отплатить добром за добро. Обстоятельства знакомства Дженни и Бахира можете сочинить сами.

Немного о верованиях цыган. Понятно, что взято оно изрядно с потолка, но для сеттинга романтического средневековья сойдет: где не хватает знаний, восполним фантазией. Ключевое место в картине мира цыган из семьи, к которой принадлежит Дженни, занимает Дорога, являющаяся одновременно всей совокупностью путей перемещения во всем мире, судьбой странника и путем, которые описывает бытие всех живых существ этого мира, ближе всего к «дао» китайской философии, наверное. Дорога определяет судьбы всех странников, в первую очередь своего избранного народа – цыган. Мировосприятие цыган насквозь фаталистично – любые события, действия и обстоятельства предопределены Дорогой и не могут быть изменены человеческим усилием; можно лишь познать, что предначертано тебе Дорогой и не сворачивать с этого пути. Попытки свернуть обычно заканчиваются бедой.

Вместе с Дженни(https://vk.com/id171468094) путешествует ее приятель(https://vk.com/id6738373), которого она называет кузеном Ленни. У Дженни, действительно, был кузен, она вместе с ним сбежала из табора, прихватив повозку и лошадей. Но тот Ленни уже покинул бренный мир – полез воровать к местным вилланам, те его поймали и крепко избили. После побоев цыган уже не оправился и вскоре умер. Но у английских цыган не то обычай, не то суеверие: если путешествуешь с чужаком, называй его прозвищем умершего сородича. И если вдруг чужака преследуют какие-то злодейские духи или мстительные призраки, то на время пути они не узнают жертву и потеряют след. Дорога прикроет.

Сэнди никогда не видела этого Ленни, но слышала о нем от сестры - уже после того, как Сэнди сбежала из табора, к цыганам прибился мальчишка из Шорби. Но долго не задержался – в Бирмингеме его приметил и взял в ученичество герцогский шут. Как он оказался в компании Дженни сейчас, Сэнди Эдвинсон не знает. Можно спросить, если любопытно.

Немного о верованиях цыган. Понятно, что взято оно изрядно с потолка, но для сеттинга романтического средневековья сойдет: где не хватает знаний, восполним фантазией. Ключевое место в картине мира цыган из семьи, к которой принадлежит Дженни, занимает Дорога, являющаяся одновременно всей совокупностью путей перемещения во всем мире, судьбой странника и путем, которые описывает бытие всех живых существ этого мира, ближе всего к «дао» китайской философии, наверное. Дорога определяет судьбы всех странников, в первую очередь своего избранного народа – цыган. Мировосприятие цыган насквозь фаталистично – любые события, действия и обстоятельства предопределены Дорогой и не могут быть изменены человеческим усилием; можно лишь познать, что предначертано тебе Дорогой и не сворачивать с этого пути. Попытки свернуть обычно заканчиваются бедой.

Ева Шиф – притворный выкрест. Пришлось принять чужую веру, чтобы Ланкастеры, которым она служит осведомительницей, хоть как-то могли ей доверять. Но в глубине души Ева остается правоверной талмудической иудейкой, и ей, конечно, не по душе жить в постоянном притворстве. Вот если бы удалось найти способ развязаться со службой Райзингему и вернуться к своему народу... А лучше – вообще убраться из Англии, куда-нибудь, где до нее не дотянутся ни Йорки, ни Ланкастеры.

Сэр Томас Трелони недавно, будучи проездом в Шорби, занял у ростовщика Джереми Адлера() три фунта (долг с процентами, таким образом, составляет шесть), чтобы проставиться на именины. Сэр Томас, конечно, не собирается возвращаться в Шорби, чтобы отдать долг, но с Адлером он договорился: у Адлера есть в графстве Гринстоун родственник и коллега, Дэвид Фишер, ему-то рыцарь и передаст деньги. Отдать надо будет сразу по приезду.

Конечно, три фунта – сумма не очень большая, но после того, как телега с имуществом Трелони свалилась с рушащегося моста, лишних денег у Трелони нет, и будут они нескоро. Надо договариваться с ростовщиком об отсрочке. Или все-таки где-то поискать денег.

При постройке таверны Саймон Миллер поиздержался сверх планируемого, даже с учетом накоплений. Поэтому пришлось залезть в долги и взять у Джереми Адлера(), ростовщика из Шорби, займ в полсотни фунтов. За два года накапали проценты, но и долг Саймон постепенно тоже выплачивал. Сейчас осталась последняя выплата – двадцать фунтов (пятнадцать уже есть, но еще пять надо где-то раздобыть). А Джереми Адлер уже в Кроссбридже, и вскоре потребует свои деньги.

Поль Дарби занял у ростовщика Джереми Адлера() десять фунтов - отдать придется двадцать, проценты у еврея большие. Долг он собирается выплатить через год после возвращения из паломничества в Лондон; пока что он даже до Лондона не доехал, так что это дело нескорое. Зато теперь у Поля есть деньги, о которых не знает супруга(https://vk.com/helenksh79). Хорошо бы намекнуть Адлеру, что узнать и не должна.

Джим недавно был в Шорби и взял у ростовщика Джереми Адлера() займ в один фунт серебром под обязательство вернуть два. Деньги потребовались Джиму, поскольку он собрался сделать подарок Бетти Миллер(https://vk.com/id23808602) (надо найти какую-нибудь побрякушку). Подарок он нашел и даже купил, но случая вручить его девушке пока так и не выбрал. А между тем уже настал срок возврата долга, Джереми Адлер уже в Кроссбридже, и вскоре потребует свои деньги.

Бейлиф Эгберт Солсборо должен ростовщику Джереми Адлеру() пять фунтов серебра (два с половиной фунта собственно долга и столько же процентов). Деньги ему срочно понадобились, чтобы обновить воинское снаряжение: разъезжать по графству в поисках следов банды Черной Стрелы безоружным и беззащитным – оригинальный способ суицида. Пришлось потратиться на качественные вещи, способные, при случае, спасти жизнь попавшему в неприятности бейлифу. А неприятности разные бывают.

Джереми Адлер уже в Кроссбридже, и вскоре потребует свои деньги. Может, удастся договориться об отсрочке? Или хотя бы о рассрочке.

Когда жизнь была благополучна, а беды далеки, она носила другую фамилию. Берта Стоун происходила из благополучной купеческой семьи, ее отец Джон Стоун был богатым купцом и почетным гражданином Шорби, и числил в своих предках четыре поколения деловых людей.

Отец дал дочери приличное по тем временами образование: Берта умеет читать и писать, хорошо разбирается в арифметике и немного в риторике. Отец торговал тканями и кожей, ему принадлежал неплохой раундшип, на котором он перевозил товары вдоль морского побережья. В последние месяцы отец даже начал ссужать деньги в рост, крепко потеснив на рынке кредитных услуг бывшего монополиста – еврея Джереми Адлера () – за счет значительно более низкого процента. В целом все было неплохо – насколько вообще может все быть неплохо в смутные годы гражданской войны.

Все рухнуло в одночасье, когда за отцом пришли бейлифы шерифа. Отца арестовали по обвинению в убийстве конкурента, шкипера Арблестера из Дартмута, чье судно «Добрая Надежда» тогда стояло в порту Шорби.

Отец не отрицал факта убийства, но настаивал, что действовал исключительно в рамках самозащиты: Арблестер напал на него первым, будучи одурманеным выпивкой. И вроде бы всё склонялось к этой версии, но на судебном разбирательстве вскрылись новые обстоятельства: якобы Арблестер стал жертвой злочинного сглаза, из-за которого (а вовсе не из-за переизбытка эля в брюхе) не мог удержать ножа в руке. Якобы, видя это, купец Стоун не пощадил нападавшего, а хладнокровно прирезал его, что уже могло, при приложении должной казуистики, трактоваться как намеренное убийство с применением колдовства. Обвиняемый настаивал на своей невиновности, конечно, но судья, оценив убедительную речь обвинителя, объявил вердикт «Виновен», и отца Берты вздернули на городской площади, а имущество конфисковали в казну и пустили с молотка. Мать Берты, не выдержав горя и нежданно обрушившейся нищеты и презрения соседей, вскоре покинула бренный мир, родственники отвернулись от дочери колдуна, и Берта осталась в этом мире без имущества, друзей и помощи. Суд постановил предать забвению даже самое имя Стоунов, и Берта отныне носит материнскую фамилию Дженкинс.
Неожиданно о брошенной всеми девчонке позаботился тот самый ростовщик-еврей Джереми Адлер, в прошлом конкурент отца, а теперь – снова монополист. Ему требовался, как это называют евреи, шабесгой – слуга-христианин для мелких поручений, который может исполнять их в субботние дни, когда евреям предписано пребывать в полном ничегонеделании. Берта согласилась – а что ей оставалось? Хоть и позорно христианке быть в услужении инородца, а только с голоду помирать тоже не хочется. А еще были у Берты подозрения, что Джереми как-то приложил руку к приговору ее отцу; из всех жителей Шорби он приобрел от разорения Стоунов наибольшую выгоду, лишившись опасного конкурента. Купеческая дочь умела рассуждать в категориях «ищи, кому выгодно». Впрочем, даже эти соображения отступили перед пустым желудком.

Несколько позже, присмотревшись к шабесгойке, ростовщик предложил ей работу и на остальные дни: у него подрастала дочь Элиза (https://vk.com/anna_alten), и Адлер хотел дать ей образование и обеспечить присмотр – на что у самого ростовщика не хватало ни времени, ни сил. И от этого предложения Берта не смогла отказаться – жалования, которое установил Адлер гувернантке, хватило уже не только на «не помереть с голоду», но даже на скромную жизнь, с учетом, что стол и кров тоже предоставлял еврей.

К Элизе Берта поначалу относилась с неприязнью: богатая девчонка, не знающая, почем фунт лиха, ни единого дня в своей жизни не бедствовашая. Скрывала, конечно, незачем работодателю знать о чувствах работницы. А потом как-то и пропала нужда скрывать, ненавидеть эту милую девочку было никак невозможно. Разве что жалеть – живет за четырьмя стенами как тепличный цветочек, не видела ни зла, ни подлости человеческой. Добрая, бесхитростная девочка, немного наивная. К людям расположена, ни о ком плохо не думает, жалеет бедствующих, не завидует вышестоящим. Не обделена умом и любознательностью. В итоге у них с Бертой сложились дружеские отношения, в которых Берта выступает в качестве наставницы и наперсницы, а Элиза – собственно, в качестве любознательной ученицы.

Берта передает свои знания Элизе; а кроме знаний щедро делится с подопечной знаниями о большом мире. Недавно это начало давать своеобразные плоды: у взрослеющей еврейской девочки появилось острое желание разнообразить свою жизнь – познакомиться с интересными людьми, побывать в интересных местах и, возможно, заполучить какие-нибудь интересные сувениры. В общем, чтобы было ей что вспомнить, когда папа, наконец, дозреет до идеи выдать дочку замуж.

Ростовщик, кстати, так занят своими делами, что не заметил случившейся с дочерью перемены и до сих пор видит в ней наивную добрую малютку. Интересно, заметит ли, и если заметит – то как отреагирует? Впрочем, Элиза не намерена (и Берта не советует) пока ставить его в известность о собственном взрослении – а то и впрямь выдаст ее скоропостижно замуж, и прости-прощай мечты о приключениях.

Девять лет назад Лоулессы, братья мужа Маргарет, поймали в курятнике цыгана. Воровал яйца, рожа черномазая. Питер и Сэм, конечно, слегка офонарели, но действовать это им не помешало: парни набили этому гаду рыло (и остальные части тела тоже) и полуживого вышвырнули на дорогу. Больше цыгане воровать у Лоулессов не рисковали.

Но Маргарет (как и прочие Лоулессы) с тех пор цыган презирает, считает, что все они – мошенники и воры, и если предоставляется шанс поставить этих вороватых инородцев на место – сдерживаться не будет. Не место иноземному жулью в старой доброй Англии.

От матери Эмбер досталось приметное украшение (ожерелье, бусы, подвеска – найдем, покажем фото), единственная оставшаяся память о матери. Это украшение она до недавних пор носила, почти никогда не снимая. Но не так давно – буквально за полтора часа до начала игры – у ожерелья зацепилась и расстегнулась застежка. Поправить времени не было, огромное количество работы – так что Эмбер просто сунула украшение под трактирную стойку и помчалась дальше обслуживать посетителей. Улучив минутку и выдохнув, она вернулась за украшением, но не обнаружила его там, где оставляла. Украли? Но кто?

За стойкой за это время побывали, кроме хозяев и работников трактира, почти все посетители - кроме джентльменов, которым напитки подавались к столам. Подозревать можно любого. Но виноват кто-то один.

Надо обязательно вернуть ценное имущество!

Недавно – буквально, часа полтора назад, – Бетти обнаружила под трактирной стойкой украшение трактирной служанки Эмбер Хадсон (https://vk.com/o.gumanova). Давненько Бетти приглядывалась к красивой, не по положению, вещице на шее разносчицы-посудомойки, завидовала даже немного – такая интересная штучка, и сама Эмбер в нем выглядит симпатичнее, чем надо бы, и парни вокруг нее косяками ходят, а Бетти едва замечают. И тут – такой шанс хотя бы посмотреть на него вблизи, примерить, ну хоть перед зеркалом покрутиться и понять, где в нем секрет женской привлекательности! Естественно, Бетти не удержалась и примерила ожерелье... и вдруг заметила на себе скрестившиеся восхищенные мужские взоры. И сама не смутилась, а ответила улыбкой и прямым взглядом. Вот правду говорят, украшения придают девушке шарма и уверенности в себе! Наверное, надо бы вернуть ожерелье Эмбер, но что-то очень не хочется... А может, удастся уговорить папу отобрать или выкупить украшение у служанки? Ведь дочери зажиточных людей нужно быть красивой! А служанка может обойтись и чем попроще...

(Ожерелье выдадим перед игрой)

В таверне у Саймона работают две симпатичные девчонки, дочка трактирщика Бетти (https://vk.com/id2306669) и служанка Эмбер (https://vk.com/o.gumanova). Причем, что интересно, до самого недавнего времени служанка явно затмевала привлекательностью дочку хозяев, так что ваш персонаж крепко подумывал, не стоит ли за ней приударить. Но буквально полтора часа назад вы неожиданно подумали, что все-таки в дочке трактирщика есть нечто... какая-то изюминка, явно выделяющая дочку трактирщика из прочих представительниц прекрасного пола, словно бы на глазах расцвела. Вот бы чье внимание привлечь... Если не с серьезными намерениями, то хотя бы как небольшое развлечение на то время, пока не удастся покинуть таверну. Или все-таки не рисковать и остановиться на служанке? За ней уж точно трактирщик приглядывает не так внимательно, как за любимой дочкой...

Блуждая по окрестным лесам в ходе своих браконьерских вылазок, Вильям нашел в глубине болот странное место – скальный участок посреди топи, а под одной из скал – яму, прикрытую деревянным люком, украшенным тонкой изящной резьбой. Как эта красота образовалась посреди болот – загадка. Вильям наткнулся на нее случайно – выкапывал костровую яму, чтобы защитить огонь от ветра и неуместного наблюдения, и нашел люк, собственно, на глубине примерно фута. Расчистил, конечно, даже сумел, поддев топором, открыть. В яме он увидел небольшой металлический, по виду серебряный, сундучок, украшенный чеканными витыми узорами. Но, попытавшись прикоснуться к нему, обнаружил, что рука проходит через сундук, будто он – не материальный предмет, а призрачное видение. Вильям, конечно, ошалел и немного испугался – но аккуратно закрыл колдовскую яму и прикопал обратно. После чего ушел от тех скал и больше в те странные места не совался, от греха подальше. Что это такое было, бывший бандит не выяснял. Конечно, было любопытно, но рассказывать, что он делал на болотах... Да и призрачные серебряные сундучки здравомыслящим людям обычно не мерещатся. Дорогу запомнил, конечно.

Про такую штуку, как сглаз, Элис Брутланд до известных событий знала лишь слухи и сказки. Обнаружив в себе такое умение, она смогла лишь сделать примерные выводы о том, как оно работает; теоретических знаний по этому вопросу ей решительно не хватает, а спрашивать у знающих людей – вернее, у брата Джона (https://vk.com/archscorpion), поскольку других знающих людей ей не встречалось – чревато серьезными проблемами. Что ей точно известно: (1) срабатывает умение далеко не всегда, нередко злое слово остается просто словом и проблем не создает; (2) чаще всего оно срабатывает на людях, как-то задевших или обидевших Элис; (3) если сглаз привел к опасным последствиям, как в случае с той дамой, суд считает это отягчающим обстоятельством, и там, где в обычной ситуации могли бы назначить штраф или бичевание, колдуна приговорят к высшей мере наказания. Впрочем, в монастыре ходили слухи, что бывало и иначе: упоминали некую монахиню, которая, обнаружив в себе необычные способности, научилась применять их во благо людей, для лечения душ и тел.

Как Элис относится к своему неожиданному таланту – на выбор игрока. Может пожелать развить в себе эту способность; может искать способы от нее избавиться. Есть ли в природе вообще возможности развивать или избавляться, ей не известно.

От своих родителей, чьи предки были элдерменами, то есть англосаксонскими знатными людьми как раз в этих местах, Элвин слышал старинную легенду. Якобы жил когда-то, еще до людей, в Англии странный народец – эльфы. Во многом подобные людям, но куда дольше живущие и владеющие тайными знаниями, людям недоступными. Куда они делись, неведомо никому; но, уходя, они оставили в тайных, скрытых местах следы своего пребывания – схроны, клады, зачарованные пещеры в холмах. Эльфы поклонялись языческим богам (а иные говорят – и сами они бывали богами язычников) и сторонились христиан; и их клады и тайные места христианам недоступны. Тайные заклятия наложили они на свои земли, и разве что язычник сможет проникнуть туда и обрести сокрытое. Но много ли нынче язычников в старой доброй Англии?

Говорят также, что своим колдовством эльфы умели влиять на свободную волю людей, приказывая им делать то, что те не желали, и рассказывать то, что те не хотели говорить. Но человеку, живущему по правде и призывающему помощь Господню, они повредить не могли, хотя бы даже и очень хотели, и потому, когда в Англии людей, принявших истинную веру, стало много, эльфы вынуждены были не то уйти неизвестно куда, не то сокрыться неведомо где.

Леди Агнесса - дама неплохо, с поправкой на эпоху, образованная и весьма любознательная, но упершаяся в потолок допустимого и разрешенного для дамы ее круга. Она жаждет продолжить познание, в том числе (и в первую очередь!) запретных знаний, и пребывает в перманентном поиске материалов и наставников. Кое-что уже нашла и освоила, но хочется больше и круче.

Познание ее интересует, пожалуй, все-таки больше, чем утилитарное применение. Хотя не настолько, чтобы она не пробовала на практике некоторые вещи, почерпнутые из редких книг. Не на все, конечно, она готова – вот, например, ей однажды попалось частичное описание ритуала, снимающего проклятие; если заполнить несколько небольших лакун, его можно было бы провести, но в качестве одного из ингредиентов нужна человеческая кровь, взятая против воли ее обладателя, а против таких вещей восстает нравственное чувство. Возможно, конечно, Агнесса его однажды и отбросит, мало ли что случится...

Люди говорят, мир полон загадок и тайн, сокрытых от профанов. Люди говорят, есть ведающие, кому открыто больше, чем прочим, кто водит знакомство с силами, что древнее Бога и могущественнее Сатаны. Люди говорят, что эти силы можно ставить себе на службу и творить с их помощью добро и зло. Люди много что говорят. И многое делают. И есть те, кому Господь даровал силы, знания и право пресекать такие дела.

На материке борьба с теми, кто творит дела, призывая в помощь себе неведомые силы, находится в руках Ордена Проповедников. Братья-доминиканцы владеют знаниями, позволяющими распознавать людей, владеющих такими силами, и действуют в союзе со светскими властями, давно установившими, что любое использование таких сил есть преступление перед людьми и Богом. Светские власти предают сообразной каре тех, кто нарушает установления Святой Церкви, недвусмысленно запрещающей добрым христианам обретение тайных знаний и использование ведовских умений, независимо от того, чинят ли ведуны людям вред или полагают, что применяют свои умения во благо людям. Ибо не от Бога источник этих сил, и даже вполне благонамеренный их обладатель, пусть даже его дела и не кажутся злодейскими, рискует как собственным вечным спасением, так и душами людей, кто по невежеству или скудоумию прибегнет к их содействию в своих делах. Доминиканцы на материке ведут поиски, расследования и допросы своими силами, передавая ведунов светским властям лишь для осуждения и кары.

Не так, впрочем, обстоят дела в Англии. Светские шерифы и их помощники-бейлифы крепко держат в руках все отправление правосудия, в том числе и по делам, связанным с ведовством. Да и к ведовству англичане относятся иначе, рассматривая его как дело, само по себе – или если от него не проистекает явного вреда – как занятие, не подлежащее пресечению или осуждению. Однако если будет доказано, что при совершении некоего преступления – скажем, убийства или воровства – ведун примел свои особые способности, сие будет сочтено отягчающим обстоятельством, утяжеляя назначаемую кару.

Монастыри доминиканцев есть и в Англии, хотя в куда меньшем числе, чем на материке. Отдавая должное познаниям черных братьев – так в Англии называют детей св. Доминика – их часто привлекают как экспертов к делам, в которых замешаны ведуны и ведьмы, хотя и не допускают к ведению самостоятельных расследований. Брат Джон участвовал в некоторых таких расследованиях, например, в следствии по делу о колдовском сглазе в местном бенедиктинском монастыре, вместе с Эгбертом Солсборо, бейлифом из Шорби.

Брат Джон вполне разделяет тезисы, положенные в основу отношения доминиканцев к ведовству. Сама по себе практика использования неведомых – да что уж там, прямо скажем, диавольских – сил порочна и еретична сама по себе, независимо от того, с какой целью ее применяет ведун. Если светский закон не разделяет этого убеждения – что печально, но в текущей ситуации определенно неустранимо – надлежит отвращать людей от ведовских практик словом и проповедью, но не бездействовать, видя, как люди собирают себе на голову горящие уголья, по слову священного Писания. При том известны случаи, когда проповедники убеждали ведунов покаяться и оставить общение с сатанинскими силами, так что среди английских доминиканцев распространено и убеждение, что такой мягкий способ борьбы с ведовством предпочтительнее материковых карательных подходов.

Вот, скажем, в Оксфордшире прижились радикалы: юридическая автономность университетского города дает большее пространство для карательной деятельности. Новый ректор Оксфорда, назначенный туда после того, как город перешел из рук Ланкастеров в руки Йорков, – доминиканец, и первое, чем он занялся на новой должности, это развернул масштабную антиеретическую чистку. И довольно много кого нашел – некоторые отделались лишением должностей и изгнанием, а двоих даже четвертовали.

А в Ланкастершире, напротив, более влиятельны умеренные, поэтому и ведовству там раздолье, практикуй – не хочу. Но именно оттуда и доходят сведения о покаявшихся и даже принявших постриг ведунах. С кем из собратьев – радикалами или умеренными – более согласен брат Джон? Это на выбор игрока.

Известно, что христианская вера – если она не ограничивается бездумным выполнением обрядов – способна защитить доброго католика от ведовских чар. Христианин, призывающий Бога в помощь и соблюдающий Его заветы, надежно огражден от попыток ведунов воздействовать на свободу человеческой воли и действия, что дарованы Создателем Его творениям. Но грех, как известно, ослабляет связь между человеком и Богом, и тут сатанинские силы вполне находят слабину и лазейку. Да, человек слаб, и часто грешен, но для восстановления связи с Собой Бог даровал христианам Таинство исповеди, отпускающее грехи и предающее их забвению. А вот неисповеданный – или лицемерно исповеданный, то есть без желания и готовности и далее устраняться от зла – тяжкий грех предает человека во власть врага рода людского. Содержимое этого абзаца брат Джон как-то раз изложил бейлифу Солсборо.

Иногда случается так, что враг настолько овладевает человеческой волей, что жертва почти лишается рассудка и способности своим произволением отринуть общение с духами злобы поднебесной. В этом случае исповедь не помогает: пребывая в нездравом рассудке, невозможно осознанно покаяться во грехе. Для этого особо одаренным Своим служителям Господь дал власть и силу изгонять бесов, иными словами – проводить обряд экзорцизма. Брат Джон знает, как проводить этот обряд, но не обладает даром экзорциста. Почему – ну... На то воля Господня, видимо. Или собственная склонность к греху чревоугодия мешает.
Что брат Джон знает о том, какое вообще бывает ведовство. Довольно многое, у доминиканцев сбор информации в этом плане поставлен неплохо.

Бывает так называемое «народное ведовство» – оно, в основном, связано с изготовлением особых зелий, в которые вложена не только сила трав и минералов, но и иная сила. Но также среди ведунов этого сорта встречаются те, кто может влиять на вероятности событий, повышая и понижая удачу конкретного человека. Иные умеют воздействовать на вероятности лишь кратковременно (т.н. «сглаз» и «добропожелание»), другие могут и долгосрочно («благословения» и «проклятия»). Подобные способности обыкновенно передаются по наследству, и в семьях же происходит обучение использовать зелья и умения.

Среди образованных людей (см. историю про чистки в Оксфорде) встречается так называемая «академическая магия» – иногда это то же зельеварение, иногда – ритуалы, ставящие своей целью воздействовать на вероятности или человеческую волю, изготавливать колдовские предметы и менять их свойства. Знания такого рода обычно передаются от наставника к ученику или черпаются из редких запрещенных книг. Ритуалы «академической магии» включают в себя общение с духами, жертвоприношения (в том числе человеческие), и прочие операции, самоочевидно имеющие дьявольский источник. «Академические маги» редки, но опаснее прочих.

Своя школа магии есть у сарацинов. Эти нахватались своих знаний в Персии, где еще с римских времен маги были в почете – взять тех же Каспара, Мельхиора и Бальтазара. Их школа скорее исследовательская – они ищут субстанции и извлекают эссенции, в которые вложены тайные возможности и свойства (сами сарацинские ведуны полагают, что Аллахом, но даже среди их богословов по этому вопросу есть разногласия). Сарацинские ведуны не заботятся о том, что (или кто) дает этим эссенциям силу, а больше о том, как можно применить эту силу к своей пользе.

У цыган, в последние десятилетия заполонивших Англию, есть какие-то свои умения. О них известно немногое, единственное, что можно счесть достоверным – эти бродяги-язычники опираются на сведения, получаемые в гаданиях. Более подробной информации получить не удалось, цыгане ревностно оберегают свои тайны.

У евреев также есть тайное волшебное искусство, называемое каббалой. О нем ходят разные слухи, иногда жутковатые. Но до сих пор не знают ни одного случая, в котором было бы доказано без последующего уличения свидетелей во лжи, что чародеи-каббалисты причиняли своим искусством вред кому бы то ни было. Иногда, правда, еврея успевали казнить раньше, чем следователи докапывались до истины.

В родосской цитадели Ордена Госпитальеров живет (ну, на момент отъезда Гая был еще вполне жив) крещеный сарацин Якуб, родом из Палестины. Взятый в плен во время одного из морских сражений, в плену он проникся христианской верой, крестился и поступил на службу, корабельным плотником стал. От него Гай однажды и услышал краткий рассказ о мусульманских ведунах.

Первые мусульмане, кочевники из пустынных земель, относились к ведовству так же, как и христиане, может, и еще жестче: ведунов пускали под нож без сомнений и сожалений. Но еще при первых халифах, наследниках пророка Мухаммеда, мусульмане установили свою власть над Персией, где ведовские практики были распространены еще с христовых времен – взять тех же евангельских волхвов, Каспара, Мельхиора и Бальтазара. Постепенно эти знания были переданы и потомкам арабских завоевателей.

Сейчас большинство умельцев-ведунов проживают в Багдаде. Кто-то занимается целительством, иные – гаданиями, другие – звездочетным делом, третьи – поиском средства превращать свинец в злато или воду в шербет. Ученики к ним съезжаются со всего мусульманского мира; когда-то туда занесло и Якуба. Наставника он, впрочем, себе не нашел – по обмолвкам Якуба можно было понять, что у него не хватило денег, чтобы уплатить за обучение, и таланта, чтобы его взяли в ученики без уплаты. Но кое-чего по верхам он нахвататься успел.

Так, он узнал, что в Багдаде одно время обучались гости из Гранады. Один из их, некий Мехмед аль’Гайас, освоил искусство управления ветрами, что было весьма полезно в его недостойном промысле – вернувшись, он стал удачливым морским разбойником. А другие учились медицине, и, вернувшись в Гранаду, также применяли свои умения, прославив тем последний мусульманский город Испании.

Якуб не успел узнать, какие силы способствуют персидским ведунам, и склонялся к мысли, что источником их знаний – как о том говорят христианские священники – являются злые духи-джинны, населяющие пустыни, а то и сам шайтан, как арабы именуют врага рода людского. Но известно, что напрямую с этими силами персы не общаются, стараясь лишь находить субстанции и извлекать эссенции, в которые джиннами и шайтаном вложены тайные возможности и свойства. Багдадские ведуны не заботятся о том, что (или кто) дает этим эссенциям силу, а больше о том, как можно применить эту силу к своей пользе. Хотя среди сарацинских богословов по этому вопросу есть разные мнения, и от того, к кому склонится слух нынешнего халифа, ведуны то подвергаются преследованиям, а то осыпаны милостями.

В семье Клариссы ведовские способности и умения всегда передавались по женской линии, в течение уже многих поколений. Кларисса – последняя в этом роду и, учитывая, что она принесла монашеские обеты, на ней цепочка преемственности, скорее всего пресечется, если она не найдет ученицу, обладающую должными способностями и желанием учиться. Считает ли она, что туда тем способностям и дорога, или попробует поискать преемницу – на выбор игрока.

Сестра Кларисса убеждена, что ее способности – дар от Бога; опасный дар, который легко может быть обращен во зло, примеров чему она видела немало, в том числе и в своей семье. Во многом это и определило ее выбор монашеского пути: в монастыре, при постоянном общении с Богом и присмотре духовных наставниц, меньше шансов уклониться на недобрую стезю и заметить это слишком поздно.

Теоретических познаний о природе своих способностей у нее почти нет, она в первую очередь практик, с огромным опытом и широкими познаниями. Хочет ли она узнать о них больше, и готова ли предпринимать для этого какие-то действия – опять-таки на выбор игрока.

Сестра Кларисса видит свое призвание как целительское: нельзя применять ведовство для того, чтобы причинять людям вред, но для пользы, облегчения страданий душевных и телесных – можно и нужно. Она знает, что ведовством можно воздействовать не только на тело, но и на волю, бабка обучила ее в том числе и этому – но способностями к подчинению человеческой свободы воли Кларисса принципиально не пользуется, полагая такие воздействия греховными.

О ее способностях, конечно, в монастыре знают далеко не все; знает аббатиса, знает монастырский священник, и, в общем, все. Для прочих сестер она просто талантливая целительница, заботливая и умелая. Хотя, возможно, какие-то слухи ходят: бывало, что пациенты распознавали источник ее способностей, если озвучивали свои наблюдения – Кларисса просила не распространяться о них среди людей, но все ли исполнили ее просьбу; и все ли заметившие рассказали ей, что заметили – она не знает. Во всяком случае, претензий пока что не было, да и перед законом она чиста: Англия в этом плане отличается от большой земли, ведовство само по себе преступлением не считается, если с его помощью ведун не причиняет людям вреда, а сестра Кларисса свой зарок никогда не нарушала.

На материке борьба с теми, кто творит дела, призывая в помощь себе неведомые силы, находится в руках Ордена Проповедников. Братья-доминиканцы владеют знаниями, позволяющими распознавать людей, владеющих такими силами, и действуют в союзе со светскими властями, давно установившими, что любое использование таких сил есть преступление перед людьми и Богом.

Не так, впрочем, обстоят дела в Англии. Светские шерифы и их помощники-бейлифы крепко держат в руках все отправление правосудия, в том числе и по делам, связанным с ведовством. Да и к ведовству англичане относятся иначе, рассматривая его как дело, само по себе – или если от него не проистекает явного вреда – как занятие, не подлежащее пресечению или осуждению. Однако если будет доказано, что при совершении некоего преступления – скажем, убийства или воровства – ведун примел свои особые способности, сие будет сочтено отягчающим обстоятельством, утяжеляя назначаемую кару.

Монастыри доминиканцев есть и в Англии, хотя в куда меньшем числе, чем на материке. Отдавая должное познаниям доминиканцев, их часто привлекают как экспертов к делам, в которых замешаны ведуны и ведьмы, хотя и не допускают к ведению самостоятельных расследований.

От брата Джона (https://vk.com/archscorpion) Эгберту известно, что христианская вера – если она не ограничивается бездумным выполнением обрядов – способна защитить доброго католика от ведовских чар. Христианин, призывающий Бога в помощь и соблюдающий Его заветы, надежно огражден от ведовских опасностей. Но грех, как известно, ослабляет связь между человеком и Богом, и тут сатанинские силы вполне находят слабину и лазейку. Так что если кто-то оказался жертвой колдовства, иногда имеет смысл покопаться в его биографии и делах – возможно, что жертву придется переквалифицировать в неудачливые соучастники или в обвиняемые по иными преступлениям.

Дядюшка Евы, Давид Леви-Фишер из Гринстоуна, в доме которого она выросла после смерти родителей, происходил из старинного левитского рода, т.е. из потомственных раввинов. И хотя он избрал в жизни иную стезю, став ювелиром, семейными знаниями он вполне владел, в том числе – теми знаниями, о которых не говорят вслух даже с сородичами. Иными словами, дядюшка обладал некоторыми познаниями в каббалистике.

Нет, с Евой он специально своими познаниями не делился, каббалистика в еврейском народе является преррогативой исключительно мужчин. Но кое-какие книги у него по этой теме были, и однажды девчонка сунула туда свой любопытный нос. Поняла немногое, уточнить неясности было затруднительно (вряд ли дядя одобрил бы ее стремление к познанию). Но кое-какие вещи уяснила.

Никаких ритуальных действий, обрядов и внешних механических практик каббала в себе не содержит. Поэтому, если вы наблюдаете что-либо подобное, то можно с уверенностью сказать, что истинной каббалы в этом нет. То же самое относится и к произвольному жонглированию числовыми значениями слов, картинками, картами. Любое изображение — не более чем прикладной материал. Поэтому, если вам желают продать камеи, особые амулеты — это может послужить только обогащению продавца.

Каббала не обучает человека ничему, что происходит в нашем материальном мире, и поэтому она неприменима как средство обогащения, достижения почета и славы. В каббале запрещены амулеты и заговоры, они считаются намеренным вводом человека в заблуждение. Считая, что в нитках, воздухе, земле есть святость, мы низводим духовное до материального уровня, именно это и называется идолопоклонством.

Каббалистика не требует аскезы. Без наслаждений жить нельзя, ведь наша суть — желание насладиться. И цель творения заключается в достижении совершенного наслаждения. В наслаждении нет ничего дурного.

Из этого, в частности, вытекает факт, что слухи, циркулирующие о злобных еврейских магах в христианской среде – ложь от начала и до конца. Весьма обидная ложь, кстати, сказать. Ева вот обижается – и если сталкивается с подобными слухами, вполне может их опровергнуть и часто не пренебрегает этой возможностью.

Некое время назад Джеймс, с еще несколькими сотоварищами по братству Черной Стрелы, уже бывал в окрестностях Кроссбриджа. Задание было обычным – исследовать местность, поискать точки для развертывания стоянки, если вдруг придется уходить с прежнего места. Искали долго, нашли в итоге только два места, но пригодность обоих глубоко сомнительна: одно из мест (пещеру в скальнике посреди болота) облюбовала секта флагеллянтов (религиозных фанатиков, считающих, что если долго лупить себя плетью, можно приблизиться к Богу), другое – похожее на домик лесника в глуши – заняли какие-то невнятные, но неплохо вооруженные бродяги. При необходимости Братство способно навалять как тем, так и другим, но если кто сумеет сбежать – тайну новой стоянки сохранить, вероятно, не удастся, что отряд и доложил Дэкуорту, вернувшись с задания.

Впрочем, местонахождение обоих мест Джеймс запомнил и, при нужде, сможет показать туда дорогу. Возникнет ли необходимость – это как ситуация повернется.

Одна из причин, из-за которой цыгане сторонятся христиан и их веры, связана с теми особыми познаниями и способностями, которыми Дорога одаряет своих избранных детей. Цыгане ведают многое, что сокрыто от англичан, а часто и предосудительно для них. Могут распознать прошлое людей и их намерения на будущее, что часто полезно при бродячей жизни. Могут видеть на людях проявления доброй и злой воли (проклятия и благословения, сглазы и добропожелания), а иногда и определять суть и условия этих проявлений. Могут опознать волшебство в заклятой вещице, а при определенных обстоятельствах и суть этого волшебства. Могут почуять, что за события совершались в том или ином месте, проливалась ли здесь кровь человека или зверя, отыскать сокровище или тайный схрон. Могут вызвать в человеке желание помочь или, напротив, отвратить от дурных намерений в свой адрес. Дорога щедра на скрытое знание.

Большая часть этих способностей недоступны лично Сэнди, по словам знакомых цыган – оттого, что в действе она была крещена, и тем самым ее связь с Дорогой оказалась значительно ослаблена. Но не всецело – часть умений ей удалось освоить, хотя и на куда более слабом уровне, чем, например, может ее сводная сестра Дженни. Впрочем, за помощью в случае чего можно и к ней обратиться, Дженни редко отказывает сестре в помощи.

Впрочем, и эти слабые умения – неплохое подспорье в избранном Сэнди деле. Она умеет гаданием определять сильные и слабые стороны характера человека, с которым ее свела Дорога, или, до некоторой степени, его прошлое. А как распорядиться этим знанием, приходится решать уже без опоры на цыганскую мистику...

Мир исполнен вещей, сокрытых от непосвященных, и знаний, не каждому доступных. Но изредка среди людей рождаются те, кому благоволит судьба, способные узреть незримое и понять неведомое. Рональд Блумфилд – из их числа.

Бастард, изгнанный из родного дома, без денег и связей... Ему бы предстояла недолгая жизнь в забвении и нищете, не окажись он из числа избранных. Не сразу он, конечно, открыл в себе эти способности, да и не сам открыл – в Оксфорде, куда он бежал после изгнания, и где перебивался поденной работой и попрошайничеством, страдая от голода и холода, его заприметил один из профессоров университета, владеющий тайным умением распознавать избранных, подобных себе. Старый Эйб Кросби узрел биение скрытой силы в юном попрошайке, побирающимся под окнами его дома. И не смог пройти мимо. Приютил, накормил и даже пристроил в колледж, где преподавал медицинскую науку. Потом позвал и в личное ученичество, введя в те круги Оксфорда, где встретить человека со способностями было куда легче, чем лишенного таковых.

Вообще, конечно, как признался Кросби своему ученику спустя несколько лет, сперва Рональд заинтересовал старикана в качестве годной жертвы на ритуале, к которому тот готовился уже несколько лет и который планировал провести примерно через полгода: знающим ведомо, что для иных ритуалов нужна кровь человека, не лишенного способностей. Но за полгода, присмотревшись к юноше и убедившись в его уме, сообразительности и желании учиться, поменял свои планы: Рональд стал не ритуальной жертвой, а учеником старого мага.

Шокирован Рональд не был, к тому времени он вполне усвоил основной принцип познания, преподанный ему учителем: нет вещей и принципов, через которые не может переступить истинно стремящийся к познанию; а если за душой человека нет ничего, кроме потенциала, его вполне уместно использовать во благо тех, кто может распорядиться силой лучше ее случайного обладателя. Эйб Кросби был из таких, таков же и Рональд Блумфилд.

После того, как старый профессор мирно скончался, оплаканный всем сонмом преподавателей и студентов, на освободившееся место заступил его ученик Рональд. Наверное, до старости лет бы сидел в Оксфорде, благо, университетский город предоставляет куда больший доступ к книгам и знаниям, чем любое захолустье, но не сложилось: власть в Оксфорде сменилась, вместо приемлемых для Блумфилда сторонников Ланкастеров городом завладели приспешники ненавидимых им Йорков, а новый ректор и вовсе воспитывался в доминиканском монастыре и, заступив на должность, развернул в университете активный поиск людей, обладающих не одобряемыми Церковью воззрениями и способностями. Часть знакомых Блумфилда попали под репрессии: кого-то изгнали, кого-то лишили университетской должности, а двое были четвертованы на городской площади по обвинению в убийствах с применением колдовства. Блумфилда не заподозрили, хотя поводы, конечно, были; но Рональд понимал, что это вопрос времени, и если он не хочет оказаться однажды на помосте, лучше бы ему пересидеть в каком-нибудь захолустье. Как раз и приглашение от Райзингема подвернулось – в его доме служил один из его бывших студентов, который и порекомендовал профессора в качестве нового придворного медика.

В качестве помощника и секретаря Блумфилд пригласил одного из своих студентов, Питера Тэйлора. Не то чтобы он не мог бы найти помощника и на месте – но один из коллег по тайному кругу, обладающий, как и учитель, врожденным талантом чувствовать особые способности (сам Блумфилд таким талантом не обладает, к сожалению), указал на паренька как на потенциального – и весьма толкового - мага. Может пригодиться, решил Рональд, если не как ученик, то как сырье для ритуалов, надо присмотреться. Пока что присматривается и скорее склонен к варианту ученика, но тут как пойдет. Питеру о своих планах в его отношении пока не говорил, но собирается сделать это в ближайшее время. Возможно, прямо здесь, пока в ожидании делать все равно больше нечего. Или среди трактирного люда обнаружится некто, более пригодный продолжить его дело, чем Питер? Или лучше годный в сырье... Тоже можно присмотреться.
Немного о том, какими способностями обладает Рональд Блумфилд. Немалыми – хотя, конечно, всегда готов и рад расширить свои познания.

Конечно, как профессор медицины, он имеет глубокие познания в фармацевтике и умеет варить зелья – как обыкновенные, так и те, свойства которых лежат на стыке профанного и тайного.

Долгими трудами и штудированием редких книг он обрел умение проводить ритуал вопрошания мировой анимы – сложный и долгий, но позволяющий извлечь разлитое в бытии неведомое знание и сформулировать его в виде, удобопонятном человеку. Зная, как призвать разумного духа нечеловеческой природы и обезопасить себя от его воздействия, Блумфилд может наложить проклятие или снять (а вернее, перевести на другого человека) состояние одержимости, хотя работает это только с людьми, кто сделал себя уязвимым для магического воздействия совершением какого-либо, как это утверждается в христианских проповедях, греха. Кстати, по религиозным взглядам Блумфилд, скорее, гностик, хотя по понятным причинам этого не афиширует и прикидывается добрым католиком. Также Блумфилд имеет не слишком большой, но интересный опыт работы с магическими амулетами, умея распознать особые свойства в предмете и даже, при приложении известных усилий, подкорректировать его свойства – так, однажды ему случилось держать в руках амулет, с помощью которого женщина, проведя вне брака ночь с мужчиной, могла обратиться к нему с просьбой, в которой тот не мог отказать; применив особый ритуал, Блумфилд сделал так, что воздействие обратилось: теперь использовать этот амулет мог мужчина в отношении женщины. Что Блумфилд вскоре и испытал на практике, затащив в постель хозяйку, сдающую ему дом, и убедив ее, что та не хочет больше брать с него уплату за проживание.

Что Рональд знает о том, какая вообще бывает магия. Довольно многое.

Бывает так называемое «народное ведовство» – оно, в основном, связано с изготовлением особых зелий, в которые вложена не только сила трав и минералов, но и иная сила. Но также среди ведунов этого сорта встречаются те, кто может влиять на вероятности событий, повышая и понижая удачу конкретного человека. Иные умеют воздействовать на вероятности лишь кратковременно (т.н. «сглаз» и «добропожелание»), другие могут и долгосрочно («благословения» и «проклятия»). Подобные способности обыкновенно передаются по наследству, и в семьях же происходит обучение использовать зелья и умения.

Что касается самого Блумфилда, можно сказать, что он практикует «академическую магию», опирающуюся на ритуалы, ставящие своей целью воздействовать на вероятности или человеческую волю, изготавливать колдовские предметы и менять их свойства. Знания такого рода обычно передаются от наставника к ученику или черпаются из редких книг. Ритуалы «академической магии» включают в себя общение с духами, жертвоприношения (в том числе человеческие), и прочие операции, не одобряемые невежественными профанами. «Академические маги» редки, но сильнее прочих.

Своя школа магии есть у сарацинов. Эти нахватались своих знаний в Персии, где еще с римских времен маги были в почете. Их школа скорее исследовательская – они ищут субстанции и извлекают эссенции, в которые вложены тайные возможности и свойства. Сарацинские ведуны не заботятся о том, что (или кто) дает этим эссенциям силу, а больше о том, как можно применить эту силу к своей пользе.

У евреев также есть тайное волшебное искусство, называемое каббалой. Но о нем практически ничего не известно, евреи ревностно оберегают свои тайны.

Маргарет Лоулесс, кроме обычных для английской крестьянки повседневных занятий, промышляет травничеством и варкой целебных зелий. В основном обыкновенных, какие любой сварить может, но есть кое-что, что не приготовишь без особых знаний и, что важно, особых слов. Священник в родной деревне говорил, что это ведовство и дурное дело, а только понятно, что это он от неопытности так думает; хоть он и священник, а от роду ему от силы пара дюжин лет, ясно же, что мальчик мудрости еще не нажил, жизни не знает. А вот Маргарет без ошибки может распознать, что правильно и что неправильно, и на неправильное дело свои таланты растрачивать никогда не будет.

Но знает она, конечно, не все. Ее давняя мечта – обучиться варить зелье, делающее человека более восприимчивым к разумным наставлениям и более склонным исполнять мудрые советы: она слышала, что такие зелья существуют, и некоторые зельевары владеют умением их готовить. Вот, отведав такого зелья, люди-то начнут прислушиваться к мудрой Маргарет. Очень полезное и глубоко благотворное зелье, что бы там ни говорил юный попик в родной деревне.

Нэнси Флетчер не знает, когда все это началось. Да и не знает толком, что именно началось: просто однажды, года полтора назад, она словно бы заснула за прялкой ненадолго, как бывает от большой усталости, без сновидений, а проснувшись, увидела удивленные и опасливые взгляды окружавших ее членов семьи – мужа, сына, матери и племянницы. Вроде бы и не впервые тогда она вот так заснула, может, взгляды и раньше были, но она их не замечала... На вопрос, все ли с ними в порядке, родственники ответили неуверенно, но утвердительно; тогда Нэнси махнула рукой на несообразность, но через несколько дней снова «заснула» посреди белого дня. И снова были удивленные взгляды, и односложные ответы...

Самое неприятное во всей этой ситуации было то, что задать напрямую вопрос Нэнси не решалась, боялась, как бы ее не сочли безумной или, того хуже, одержимой. А прояснить события на обмолвках и намеках никак не получалось: окружающие были убеждены, что события во время «сна» Нэнси помнит не хуже них самих, и лишь соглашались, что в ее словах есть зерно истины... или, говорили некоторые, она преувеличивает грозящую опасность, но что это за слова и что это за опасность, так никто и не сказал. Сама Нэнси спросить так и не решалась... все-таки в бодрствующем состоянии она была женщиной разумной и рассудительной, склонной к осторожности в речах и действиях, и имела в селении безупречную репутацию, которую никак не хотела утратить. Хотя, по правде, были грешки за душой, куда ж в наше время без них... Случалось и врать, и лениться, и проявлять дочернюю непочтительность, и даже грех прелюбодеяния однажды случился – поостереглась отказывать симпатичному купцу, бывшему проездом в деревне и очаровавшему не избалованную куртуазией крестьянку любезным обхождением и дорогим подарком. Этот грех она даже исповедовать поостереглась: священник в ее деревне был неплохим человеком, но склонным злоупотреблять спиртным и по пьяни выбалтывать чужие тайны, открытые ему на исповеди. По-хорошему, его давно должны были бы снять с прихода, но у епископа в нынешние смутные дни все руки как-то не доходили разобраться с болтуном...
Так прошло около полугода. «Сны» учащались, сначала пару раз в неделю, потом через день, потом по несколько раз на дню. И хоть кто-нибудь растолковал бы несчастной женщине, что происходит.

Помощь пришла, откуда не ждали. Через деревню проходила небольшая группка флагеллянтов – так называют свихнувшихся религиозных фанатиков, лупящих себя плеткой в надежде приблизиться к Богу. В те годы Англия, уставшая от беспрестанной войны, была исполнена людей, находящих утешение в самых странных религиозных воззрениях; бороться с ними властям было некогда, и сектантов расплодилось видимо-невидимо. На безумцев, избивающих себя до крови и перемежающих молитвы и призывы к покаянию криками боли, сбежалась поглазеть вся деревня, не исключая и Нэнси, и надо же было такому случиться, что ее одолел «сон» именно в этот день, на глазах у флагеллянтов. И опять были изумленные, опасливые и даже испуганные взгляды, и односложные слова.

На следующий день к Нэнси, вышедшей по хозяйственным надобностям за околицу, подошел представительный мужчина с военной выправкой, но в бедном рубище, испачканном кровью. Не без труда, и через испуг, женщина признала в нем предводителя тех самых флагеллянтов. Но опасаться было нечего – сектант хотел лишь побеседовать без лишних глаз и ушей.
Начал он, впрочем, с того же, о чем говорили и прочие жители деревни: о том, что в ее словах есть зерно истины. Но продолжил неожиданно: мол, отрадно ему видеть, что есть еще в мире люди, осознающее приближение последних дней, что потребно людям вспомнить о своих грехах и обратиться к Богу, что лишь страданием искупается грех братоубийства, и что ей место в рядах флагеллянтов, что примут ее с братской любовью, как сестру и единомышленницу. Поддавшись порыву – впрочем, обдуманному, флагеллянт чужак и вскоре покинет деревню, – Нэнси рассказала ему все как есть, и про сны, и про провалы в памяти, и про взгляды окружающих. И попросила рассказать подробнее, что же она наговорила ему прошлым днем, что тот счел ее сестрой по духу, – ведь сейчас, пребывая в бодрствующем состоянии духа, она не чувствует в себе ни особого благочестия, ни стремления избить себя до крови ради покаяния.

Флагеллянт выглядел удивленным – но рассказал то, что видел. А видел он, как Нэнси, протолкавшись сквозь толпу односельчан, встала рядом с ним и разразилась громкой и прочувственной проповедью. Да, именно об этом: что пришли последние дни, что преисполнилась чаша Господнего терпения, и грядет день гнева, Страшный Суд; что пришел в мир антихрист, и восстал брат на брата, и вскоре пожрет саранча посевы, а реки начнут течь кровью, и так далее, и тому подобное.... Все, как есть рассказала, добавил он, все по правде, в то же верят и флагеллянты. И повторил свое приглашение. Ошеломленная Нэнси не нашла, что сказать, и не решилась сразу отказать сектанту. Сказала, что подумает; и флагеллянт не стал настаивать, лишь сказал, что путь в узкие врата Рая для нее открыт, и, когда она разберется с откровениями, что дает людям через нее Господь, она может прийти к ним и найти прибежище у духовных братьев и сестер. Сказал, где их искать, – это, кстати, неподалеку, пещера в окрестностях Кроссбриджа. Убедившись, что описание дороги Нэнси выучила наизусть, флагеллянт распрощался – как он выразил надежду, ненадолго.

Нэнси еще долго бродила за околицей, осмысляя слова сектанта. И постепенно в ней оформилось решение – если своими силами она не может разобраться, что с ней творится, надо поискать совета у более образованных и знающих людей – в храмах, городах, монастырях. Сама она с этим делом не справится, а значит – пора в путь.

Разговор с родными вышел долгим и напряженным. Но все в итоге согласились, что в словах Нэнси есть доля истины: не крестьянского ума дело такие сложные материи, да и на своего попа-пропойцу в этом деле надежды мало. Скрепя сердце, отпустили ее в странствие, из которого и не чаяли встретить.

Сперва Нэнси хотела идти одна, но племянница, Элли Баррингтон, жившая у них в доме после смерти родителей (сестры и ее мужа) от холеры, возразила, что одну ее не отпустит. С такими «сновидениями» и провалами в памяти забрести, куда не надо, проще простого. Обнаружит себя после очередного «сна» в глубине болот или посреди поля сражения, и все, вопросы можно будет вопрошать только святому Петру у врат рая. Да и есть во время странствия что-то надо, а кто возьмет пусть даже на поденную работу женщину с такими особенностями? А она, Элли, может и присмотреть за тетушкой, и подзаработать по дороге – родители, когда еще были живы, обучили ее кое-каким травническим премудростям, а лекарь-травник всегда найдет где подкормиться: люди ни болеть, ни калечиться не перестали и не перестанут до самого скончания мира.
Так и странствуют они теперь вдвоем, тетушка и племянница. Много где побывали, и много кого спрашивали. Только спрошенные к согласию так и не пришли: иные полагали, что здесь и впрямь замешано чудо свыше, и не решались вмешиваться; другие подозревали одержимость и даже пытались провести обряд экзорцизма (безрезультатно), некоторые полагали Нэнси просто умалишенной, пару раз их даже сочли за мошенниц и притворщиц, и выдворили из города и монастыря с позором. Можно было бы отчаяться, но Нэнси не из тех, кто легко опускает руки: и по сию пору она надеется, что встретит человека, понимающего, что с ней происходит, и способного избавить ее от этого странного состояния... или хотя бы жить с ним, не утрачивая памяти и не лишаясь способности к здравому рассуждению. Возможно, здесь, в таверне, отрезанном бурей от мира, она найдет того, кто окажет ей помощь?

Примечание для игрока: приступы «снов» повторяются у Нэнси относительно часто, раз в час (также мастер может дать инструкцию, что вот прямо сейчас внеочередной приступ), минут на пять-десять. В это время она помнит события, которые с ней происходили «наяву», а также и те, которые происходили в прошлые периоды помраченного сознания. В основном она в это время выдает проповеди на апокалиптическую тему, хотя может вступать и в подобие диалога, постоянно при этом сбиваясь на те же проповеди. В состоянии здравом она не помнит того, что делала во «сне», являя собой вполне здравомыслящую, осторожную и рассудительную особу.

Мать Элли Баррингтон была сестрой Нэнси Флетчер. Она вышла замуж за деревенского травника, и в общем, жили они душа в душу, пока не пришла в их дом страшная напасть – холера. Против этой болезни познания отца были бессильны.

Распознав, что с ними творится, они заперлись в доме, не пуская к себе даже родную дочь, что, по счастливой случайности, в те дни была не дома и избежала заражения. Знали Баррингтоны, что с ними происходит, понимали, что обречены, – и, отчаявшись выжить сами, не желали все-таки, чтобы болезнь разнеслась по всей деревне. Так и умерли, не открыв засова, принеся последнюю исповедь через стену и настоявших, чтобы после смерти их не хоронили, как положено, а сожгли дом с их телами, исполненный болезненным духом. По слову их люди и поступили, надеясь, что милость Господня не оставит родителей Элли даже при таких обстоятельствах.

После того Элли жила в доме у тетушки – у той самой Нэнси Флетчер. Не сказать, чтобы совсем уж беспечно, крестьянская жизнь непроста, сиротская тем более, но и без особых бед: Флетчеры приняли ее как родную. Вроде бы все было даже и неплохо, пока с тетушкой не приключились... «сны», как она их называла. Но уж чем-чем, а сновидениями там и не пахло. Полтора года назад это случилось впервые.

В один не очень прекрасный день Нэнси, до того спокойно сидевшая за прялкой, отбросила в сторону веретено, вскочила на табурет и завела прочувственную речь, с криками и слезами, о том, что грядут последние времена, исполнилась чаша гнева Господня, и всем срочно нужно оставить свои дела, молиться, поститься и каяться, чтобы в готовности встретить пришествие Господне. Проговорив так перед родственниками небольшое время, она вдруг успокоилась, совсем другим (обычным для себя тоном) поинтересовалась, все ли у них в порядке, и вернулась к прерванной работе, оставив родственником в полнейшем недоумении. Не ожидали они этого от Нэнси, что уж тут скрывать, никак не ожидали: до той поры миссис Флетчер всегда была женщиной разумной и рассудительной, склонной к осторожности в речах и действиях, и имела в селении безупречную репутацию.

Такое повторялось еще не раз и не два, и к подобным событиям начали уже потихоньку привыкать, хоть недоумение никуда не девалось, а потом... Потом случилось так, что через деревню проходила банда флагеллянтов – так называют свихнувшихся религиозных фанатиков, лупящих себя плеткой в надежде приблизиться к Богу. В те годы Англия, уставшая от беспрестанной войны, была исполнена людей, находящих утешение в самых странных религиозных воззрениях; бороться с ними властям было некогда, и сектантов расплодилось видимо-невидимо. На безумцев, избивающих себя до крови и перемежающих молитвы и призывы к покаянию криками боли, сбежалась поглазеть вся деревня, не исключая и Нэнси, и надо же было такому случиться, что ей приспичило проповедовать именно в этот день, на глазах у флагеллянтов. Сектанты были, похоже, впечатлены до глубины души, даже лупить себя временно перестали.

На следующий день Нэнси по какой-то хозяйственной надобности ушла за околицу. А вернулась только вечером, с незнакомым выражением лица и блеском отчаянной решимости в глазах. Вот тут-то Флетчеры и узнали, что происходит нечто совсем неладное.

Начнем с того, что проповеди Нэнси произносила не совсем по своей воле... Или, вернее сказать, совсем не по своей. По ее словам, он как бы засыпала без сновидений, и «проснувшись», ни сном ни духом не помнила, что наговорила в помраченном сознании. Лишь видела изумленные лица и не понимала, отчего так: Флетчеры же, да и прочие свидетели таких проповедей, убежденные, что миссис Флетчер вполне отдает себе отчет в своих действиях, не пересказывали ей случившегося в подробностях, лишь осторожно оценивая ее слова как «не лишенные истины» или «излишне резкие». Спрашивать же подробно Нэнси опасалась, полагая, и не безосновательно, что ее сочтут умалишенной или, того хуже, одержимой.

А вот флагеллянтский вожак, которого она встретила за околицей, рассказал Нэнси все без утайки. И теперь она и не знает, что думать, но не думает, что состояние это здравое, и не считает возможным продолжать жить, будто ничего не случилось. Флагеллянт говорил, что это через нее Бог дает откровение, но верить на слово безумному сектанту было бы странно. И сама она не разберется, не для крестьянского ума это упражнение. Спросила бы у священника, но на деревенского попа-пропойцу в смысле мудрого совета надежды мало (а что он по пьяни растрепет о ней всей деревне, напротив, можно не сомневаться). Значит, следует искать знающих людей за пределами деревни, хоть и опасны дороги в Англии. Не сразу, после долгого спора, едва не перешедшего в скандал, но Флетчеры признали правоту Нэнси и отпустили ее собираться в долгую дорогу.

Сперва Нэнси хотела идти одна, но Элли возразила, что одну ее не отпустит. С такими «сновидениями» и провалами в памяти забрести, куда не надо, проще простого. Обнаружит себя после очередного «сна» в глубине болот или посреди поля сражения, и все, вопросы можно будет вопрошать только святому Петру у врат рая. Да и есть во время странствия что-то надо, а кто возьмет пусть даже на поденную работу женщину с такими особенностями? А она, Элли, может и присмотреть за тетушкой, и подзаработать по дороге – родители, когда еще были живы, обучили ее кое-каким травническим премудростям, а лекарь-травник всегда найдет где подкормиться: люди ни болеть, ни калечиться не перестали и не перестанут до самого скончания мира. Да и опять-таки, Нэнси ее приютила после смерти родителей, вырастила, как родную дочь, и не помочь ей сейчас, во дни беды, было бы с ее, Элли, стороны полнейшим свинством.

Так и странствуют они теперь вдвоем, тетушка и племянница. Много где побывали, и много кого спрашивали. Только спрошенные к согласию так и не пришли: иные полагали, что здесь и впрямь замешано чудо свыше, и не решались вмешиваться; другие подозревали одержимость и даже пытались провести обряд экзорцизма (безрезультатно), некоторые полагали Нэнси просто умалишенной, пару раз их даже сочли за мошенниц и притворщиц, и выдворили из города и монастыря с позором. Можно было бы отчаяться, но Нэнси не из тех, кто легко опускает руки: и по сию пору она надеется, что встретит человека, понимающего, что с ней происходит. Возможно, здесь, в таверне, отрезанном бурей от мира, она найдет того, кто окажет ей помощь?

А Элли... что Элли? Может, она бы уже и отчаялась, и опустила руки, но нельзя – без нее тетушка не выживет. Приступы «сновидений» все так же часты, по несколько раз в день случаются. И признаков, что ситуация повернется к лучшему, пока не заметно.

Одна из причин, из-за которой цыгане сторонятся христиан и их веры, связана с теми особыми познаниями и способностями, которыми Дорога одаряет своих избранных детей. Цыгане ведают многое, что сокрыто от англичан, а часто и предосудительно для них. Могут распознать прошлое людей и их намерения на будущее, что часто полезно при бродячей жизни. Могут видеть на людях проявления доброй и злой воли (проклятия и благословения, сглазы и добропожелания), а иногда и определять суть и условия этих проявлений. Могут опознать волшебство в заклятой вещице, а при определенных обстоятельствах и суть этого волшебства. Могут почуять, что за события совершались в том или ином месте, проливалась ли здесь кровь человека или зверя, отыскать сокровище или тайный схрон. Могут вызвать в человеке желание помочь или, напротив, отвратить от дурных намерений в свой адрес. Могут лишить человека удачи или, напротив, одарить ею. Дорога щедра на скрытое знание.

Но если цыган окажется настолько глуп, что примет веру в распятого Бога, он утратит свои способности и окажется обычным человеком среди обычных людей. Такого отторгает Дорога и табор, и становится он чужаком для цыган, не становясь при том своим и для новых единоверцев. Дженни не хочет для себя такой судьбы, отчего отстраняется от любых поползновений знакомцев и незнакомых проповедовать ей английскую веру. Да и известно ей, что есть в незримом мире тонкие струны, которые умельцы могут дергать, влияя тем самым на волю и выбор человека. Как знать, не такими ли умениями обладают христианские проповедники? А Дженни ценит свою самостоятельность и независимость, лишь Дороге позволяя определять свою судьбу.

Вот взять ту же Сэнди. Сводная сестра Дженни была крещена в младенчестве, и это сильно ослабило ее связь с Дорогой. Правда, упрямства сестре было не занимать, и кое-что из цыганских умений она таки освоить сумела, хоть и на значительно более низком уровне, чем умеет, например, сама Дженни. Конечно, если Сэнди попросит о помощи в таких делах, Дженни не откажет сводной сестре – разве что Дорога недвусмысленно даст понять, что в этом случае помощь оказывать не следует.

Первые мусульмане, кочевники из пустынных земель, относились к ведовству жестко, если не сказать жестоко: ведунов пускали под нож без сомнений и сожалений. Но еще при первых халифах, наследниках пророка Мухаммеда, мусульмане установили свою власть над Персией, где ведовские практики были распространены с незапамятных времен. Постепенно эти знания были переданы и потомкам арабских завоевателей.

Сейчас большинство умельцев-ведунов проживают в Багдаде. Кто-то занимается целительством, иные – гаданиями, другие – звездочетным делом, третьи – поиском средства превращать свинец в злато или воду в шербет. Ученики к ним съезжаются со всего мусульманского мира; когда-то туда занесло и гранадца, который позже учил медицине Бахира. А однажды туда ездил и брат Бахира, Мехмед, и говорят, что своей удачей в корсарском промысле он обязан не только благоволению Аллаха, но и особым знаниям, почерпнутым от багдадских ученых.
Вообще исламо-персидская магическая наука характеризуется тем, что персы не пытаются установить общение с силами сомнительного происхождения, чтобы обрести силы и знания. Нет, бывают и такие, но подобный подход в Багдаде очень не приветствуется и часто карается. Обычно же маги и алхимики Багдада стараются исследовать законы материального мира, находя неявные источники силы в вполне обыденных предметах и субстанциях, извлекая из них эссенции, обладающие чудесными свойствами; и заботятся они больше не о том, что (или кто) дает этим эссенциям силу, а о том, как можно применить эту силу к своей пользе. Многие из них полагают, что нет в том ущерба их мусульманской вере, и что они занимаются благим делом, исследуя и применяя дары Аллаха людскому роду. Хотя среди улемов и муфассиров по этому вопросу есть разные мнения, и от того, к кому склонится слух нынешнего халифа, маги то подвергаются преследованиям, а то осыпаны милостями.

Учитель Бахира узнал в Багдаде многое: и об эссенциях, дарующих исцеление, и о субстанциях, способных причинять вред и подчинять волю человека. Все эти знания известны и Бахиру, но той частью знаний, которые направлены на причинение вреда и подчинение воли, он ни разу не пользовался, полагая, что недостойны они искусства целителя и неугодны Аллаху.

Слух: Ведовство, даже самая злокозненное и злонамеренное, что от силы врага рода людского проистекает, не способно просто взять и убить человека. И даже покалечить не сумеет – хотя по этой части, говорят, в древности бывали умельцы. А вот испортить ему жизнь – запросто: лишить, скажем, удачи, или заставить исполнить, что не хочет исполнять, или сказать, что предпочел бы скрыть; или вызнать его прошлое и настоящее. Оттого и рана, и смерть может приключиться, но всегда то будет человеческое действие в мире материальных вещей.

Слух: Говорят, что ведовство может не только во зло человеку действовать, но и во благо. Даровать ему удачу на время или навсегда, исцелить рану или придать сил. Открыть ему тайны прошлого и настоящего может тоже. А вот предсказать будущее - никак, и отчего так – люди не знают, а если кто и знает – не говорит.

Слух: Господь наш Иисус Христос запрещает верным Своим прибегать к ведовству, и многое еще запрещает, о чем каждый добрый католик не единожды слышал на проповедях. Но за исполнение повелений Господа обещана награда великая. И одна из ее частей такова: неуязвим для злокозненного ведовства тот, кто истинно верит в Господа нашего и Церковь Его, блюдя заповеди и отстраняясь греха.

Слух: Иногда случается так, что человек становится одержим злым духом, и творит безумства, а то и злодейства, не осознавая творимого. Есть, однако же, способы избавить человека от этого состояния, для чего потребно не только благословение свыше, но и особый талант, не каждому человеку даруемый. А говорят, еще бывает так, что благословение свыше дается одному человеку, а талант – другому, и тогда должно им объединить усилия, чтобы задуманное свершить.

Слух: Иногда случается так, что человек становится одержим злым духом, и творит безумства, а то и злодейства, не осознавая творимого. Есть, однако же, способы договориться с духом, одержащим человека, и убедить его покинуть жертву либо же избрать себе другую. Но не всякому человеку дано заклинать духов, и сложное это дело.

Слух: Есть зелья обыкновенные, что творятся из трав и минералов, и их изготовление доступно любому человеку, знающему рецепт. Есть зелья особые, для приготовления которых нужно большое мастерство или большая удача. А есть зелья, в которых содержится сила неведомая, и чтобы изготовить такое, требуется не только знать тайный рецепт, но и сказать тайное слово. И мало кто знает такие слова.

Слух: Цыгане владеют особым искусством гадания, дающим им знание о людях и событиях. Но держат они искусство это в глубокой тайне, и даже пыткой нельзя вырвать у них сведения о том, как они гадают. Возможно, и сами они этого не знают, делая так или иначе лишь по наитию. Но применить свое искусство в пользу готового уплатить должное возмещение они обычно не отказываются.

Слух: Есть у евреев тайное волшебное искусство, каббалой именуемое. Многие слухи ходят о нем, иногда жутковатые. Но до сих пор не знают ни одного случая, в котором было бы доказано без последующего уличения свидетелей во лжи, что чародеи-каббалисты причиняли своим искусством вред кому бы то ни было. Иногда, правда, еврея успевали казнить раньше, чем следователи докапывались до истины.

Слух: Давным-давно, еще до норманнов, жил в Англии неведомый народ, именуемый эльфами. Во многом подобные людям, жили они гораздо дольше людей и владели тайными волшебными искусствами. Позже они исчезли из Англии, или может, сокрылись где, и никто не знает, что с ними случилось. Но, говорят, остались кое-где в глуши их брошенные селения и зарытые клады, и удачливый человек может, найдя эльфийское сокровище, разбогатеть неимоверно.

Слух: Недавно в Оксфорде казнили двух душегубов, о ком было доказано следствием, что жертв своих они лишили жизни, прибегнув к злокозненному чародейству. Только люди говорят - не виновны были казненные в чародействе, что оклеветали их евреи и их прихвостни, а судей подкупили. А еще говорят, что и прежде случалось подобное, и если кто обвинит доброго католика в колдовском душегубстве, то первое, что надлежит проверить бейлифам - нет ли в деле еврейского следа.

Слух: Монахи-доминиканцы знают многое о ведовстве и о способах защиты от него. Если вы подозреваете, что стали жертвой ведуна, или такое подозрение у вас есть в отношении ближнего – обратитесь к братьям Ордена, они помогут.

Слух: В Англии власти не карают людей за ведовство, полагая его личным делом или личным грехом человека, если тот не чинит вреда ближнему. Но если бейлифы докажут, что некто совершил злодейство с помощью дурных чар, то суд примет сие как отягчающее обстоятельство, усугубив кару виновному.

Слух: Есть в Англии целители, что лечат не только ножами и травами, но и тайными силами, подвластными им и недоступными обыкновенному смертному. И многие прибегают к их помощи, уходя исцеленными и не имея от чародейского лечения последствий в этой жизни. А есть ли последствия для жизни будущей у человека, исцеленного ведовством, о том никто доподлинно не знают. Даже среди священников и монахов нет об этом согласия – иные почитают сие смертным грехом, а другие говорят, что не всякое ведовство ко злу.

Слух: Говорят, что человек, пребывающий на пороге жизни и смерти и не надеющийся выжить, может проклясть своего врага, и проклятие обретет силу в миг его смерти. Но если выживет, проклятие не сработает. То же говорят и о благословениях – человек, готовящийся оставить бренный мир, может благословить ближнего своего, даровав ему великую удачу.

Слух: Бывает так, что люди становятся жертвами проклятия, и нет им тогда в жизни удачи. Но у каждого проклятия есть условие, и если оно исполнится, проклятие исчезнет, как не бывало.

Слух: Ведовство может не только тайны прошлого и настоящего открыть человеку, даровать ему удачу на время или навсегда, исцелить рану или придать сил, но и будущее предсказать. Только вот, даром знание будущего не дается – обязательно надо жертву принести. А именно, пролить кровь невинного. Своя кровь или любого человека, кто добровольно ее пролить согласится, не подойдет.

Слух: Цыгане знают многое о ведовстве и способах защиты от него. Конечно, они язычники, но король наш старый Гарри вроде бы ничего против них не имел – так почему бы и не попробовать спросить их?

Слух: Есть у евреев тайное волшебное искусство, каббалой именуемое. И вообще, они Господа нашего Иисуса Христа распяли! Так что коли услышишь как еврей себе под нос что-то непонятное бормочет, беги скорее к бейлифу и расскажи – он разберется!

Слух: Говорят, что Дональда Бледного оттого так долго поймать не могли, что пакт он заключил с самим Люцифером. И каждое полнолуние младенца ему в жертву приносил. Вот только однажды оплошал Дональд, и младенец оказался нехристем-цыганенком. Такая жертва не по нутру пришлась Сатане, и лишил он Дональда своего покровительства. Тут-то разбойнику и конец!

Слух: Говорят, что если женщина пристально на кого-то смотрит, да еще бормочет что-нибудь про себя, то наверняка она ведьма: бормочет то небось «Отче наш» да задом наперед, навыворот – понимаешь?

Слух: Давным-давно, еще до норманнов, жил в Англии неведомый народ, именуемый эльфами. Во многом подобные людям, жили они гораздо дольше людей и владели тайными волшебными искусствами. Позже они исчезли из Англии, но, говорят, остались кое-где в глуши их брошенные селения и зарытые клады, и удачливый человек может найти эльфийское сокровище. Только вот негоже доброму христианину таким заниматься – даже если и отыщет он, например, котел, полный золотых монет, то в полночь обратятся они сухой корой и осенними листьями. А то и чем похуже.

Слух: Говорят, что есть в окрестностях Кроссбриджа святой источник. Кто в его водах омоется, прощение всех грехов получит – а коли так, то и неуязвим для злокозненного ведовства станет, ежели и дальше будет отстраняться греха.

Слух: Говорят, что колдуны иной раз выкапывают трупы, в могилах погребенные, и творят с ними всяческие непотребства. Могут заставить ходить, и говорить, и убивать по повелению колдуна. А иной раз и так бывает, что бейлифы выкапывают трупы убитых, чтобы исследовать обстоятельства их гибели и найти виновного. Только ложь все это, а если бейлиф выкапывает труп, - он и не бейлиф никакой, а тайный чародей и злотворец.

Слух: Христианские священники рассказывают, будто бы их Бог-Троица даровал им особую силу, чтобы противодействовать колдовским ритуалам и быть устойчивыми к чародейным зельям. Только вранье все это, про устойчивость, – как могут люди, не знающие истины и разносящие ложь, получать защиту от порождения собственного вымысла? Никак, само собой. Просто христианские священники и монахи сами являются могучими колдунами, но скрывают это и обманывают невежественный народ. А других ведунов и чародеев осуждают и преследуют, потому что конкуренции не терпят.

Загрузы с пометкой "слух" содержат информацию, которую вы когда-то от кого-то слышали, может, и не раз, но так просто не вспомните, от кого (хотя, если хотите, можете сами придумать источник). Полагаете вы этот слух достоверным или нет - также на ваш выбор как игрока. Важно, что вы однажды это слышали и почему-то запомнили.

Может получиться так, что загруз с пометкой "слух" подтверждается или опровергается в основном загрузе. Это означает, что ваш персонаж слышал такой слух и точно знает (или предполагает с большой долей уверенности), правдив он или ложен.

Во время службы в Бирмингеме Саймон Миллер не раз сталкивался с травмами, ранами и прочими неприятностями, подстерегающими служивого человека. Поскольку не всегда под рукой оказывался знающий лекарь, Саймону нередко приходилось самолично оказывать помощь страждущим, и руку за годы будущий трактирщик вполне набил.

Саймон может лечить раны и травмы по стандартной схеме, прописанной в правилах по медицине. Собственный навык хирурга у него равен 1, но кроме этого навыка, Саймон умеет варить зелье, облегчающее боль и, соответственно, хирургические операции на пациенте. Чтобы сварить обезболивающее, нужны следующие ингредиенты: лист черники и заячья лапка. Зелье добавляет 1 к навыку хирурга на одно лечение. При варке зелья надо сказать (четко и вслух) слово «милосердие» – да, зелье «особое».

А обучил Саймона этому зелью один пожилой травник, которого занесло в Бирмингем по какой-то надобности. Странный был человек: за лечение денег не брал, довольствуясь тем, что дадут в дар, и говорил, что таков путь его служения Богу. Да, он знает особые зелья и особые слова, но свой талант прилагает исключительно на то, чтобы лечить раны и болезни, которые не способны исцелить иные лекари.

Когда Энн была маленькой, нянька рассказала ей сказку: якобы жили когда-то в горах Уэльса страшные чудовища огры. Но был человек, что завоевал их дружбу, и огры одарили его многими дарами – золотом, серебром, драгоценными камнями и большой удачей. Последнее особенно впечатлило юную Энн, и потом она долго носилась с идеей найти огров, подружиться с ними и получить в дар удачу во всех делах (например, в том, чтобы стащить из кладовки банку варенья и не попасться под руку бабке). Став постарше, поостыла, конечно, но сказку помнит.

Саймон за время своей службы научился лечить раны и травмы, а также варить особое зелье, которое делает человека на время нечувствительным к боли. Однажды Энн услышала, как Саймон, приготовляя это зелье, что-то бормочет себе под нос. Уж не ведовское заклятие ли?

Саймон, отец Бетти, за время своей службы научился лечить раны и травмы, а также варить особое зелье, которое делает человека на время нечувствительным к боли. Однажды Бетти слышала, как Саймон, приготовляя это зелье, пробормотал себе под нос что-то похожее на слово «милосердие». К чему бы это?

Однажды, еще в детстве, Уилл Лоулесс по секрету раскрыл Джиму тайну: говорят, в самых непроходимых лесах и болотах Англии живут страшные чудовища огры. Но храбрый человек может завоевать их дружбу, и огры одарят его многими дарами – золотом, серебром, драгоценными камнями и большой удачей. Друзья долго носились с идеей разыскать огра посговорчивее и подружиться с ним, благо, тех непроходимых болот вокруг Кроссбриджа – не счесть. Став постарше, поостыли, конечно, но сказку Джим помнит.

Умения:

• сглаз: не более 3 раз за игру, высказать вслух недоброе пожелание в адрес конкретного человека и затем сообщить об этом мастеру.

Однажды сэру Трелони случилось поучаствовать в небольшой стычке с ланкастерцами – повседневность гражданской войны. Тогда его угораздило заполучить серьезное ранение. Обычно с такими ранами не выживают, и сэр Томас уже готовился отдать Богу душу. Но мимо лагеря, где стояли йоркисты, шел некий пожилой лекарь, и его пригласили к умирающему, чтобы он облегчил страдания рыцаря. Лекарь дал сэру Томасу отвар, черный, как уголь, и раненый провалился в глубокий сон. Спал он около суток, а проснувшись, обнаружил, что рана его умело зашита, смазана дегтем, и почти не болит. А через неделю он и вовсе исцелился и мог сражаться, как прежде. С той поры у сэра Томаса остался широкий шрам на правом боку, но никаких других последствий от той, казалось бы, смертельной раны не было. А лекаря того он больше никогда не видел. Покойный Поттер, слуга Трелони, сказал потом, что врачеватель отказался от платы, объявив, что делал сие во славу Господню, и Господу, но не ему, надлежит воздать хвалу за исцеление рыцаря.

Жене сэр Томас эту историю так и не рассказал. Сначала - забылось за делами (да и домой он тогда вернулся нескоро), а потом как-то к слову не пришлось.

Однажды Агнессе попалась в руки любопытная книга, написанная неким ученым врачевателем по имени Эйб Кросби. По его написанным словам, он долго изучал ведовство и те беды, что может навлечь оно на людей, и на склоне лет решил поделиться исследованным с читателями, чтобы те знали, какие козни враг рода людского измыслил для погибели человеческой, и устранялись греха, дабы не случилось им оказаться жертвой ведуна. Ну, то есть, конечно, может быть, что у автора именно такая цель и была, но Агнесса почерпнула из этого трактата немало любопытных сведений по интересующему ее вопросу. Книга была неполной – добрая половина страниц из нее была варварским образом вырвана, и какие сведения приводились там – уже не узнать. Но и того, что осталось, были немало.

Итак:

1. Некоторые ведуны умеют накладывать так называемый «сглаз» – особое колдовство, лишающее человека удачи. И тогда первое же деяние, где итог не только от человека зависит, но и от стечения обстоятельств, обернется полным крахом. Но после того эффект сглаза пропадает бесследно. Несколько последующих страниц автор посвятил призывам устраняться греха, потому что на добрых христиан, почитающих Деву Марию и блюдущих заповеди Церкви, сглаз якобы не действует. Также Кросби упомянул, что есть и противоположное сглазу действо, которое он поименовал «добропожеланием», – оно, напротив, придает удачи на однократное действие, но такая удача в преходящих делах, писал Кросби, всенепременно обернется вечной погибелью. Описание адских мук, которым всенепременно черти подвергнут нечестивца, Кросби тоже растянул на добрую страницу.

2. Кросби также писал и о том, что сильные ведуны могут не только сглазить, но и проклясть человека. И тогда нет ему удачи на все дела, что будет он творить. И к проклятию есть обратное действие, благословение, надолго делающего человека удачливее во всех делах. Как обычно, сопроводил сей рассказ проповедью о грехе и неизбежных адских муках.

3. Далее, в трактате описывалось, что колдуны якобы умеют делать целительное зелье, что мгновенно излечивает их от любых ран и болезней. И для того призывают они нечистого в таинственном ритуале, и страшную жертву ему приносят: кровь невинного человека, и взята она должна быть недобровольно, а иначе зелье не возымеет силы. И другие компоненты, писал Кросби, потребны для ритуала призыва диавола и приготовления целительного зелья, но он не расскажет о них, дабы никто из читателей не впал в искушение повторить сие и тем совершить великий грех (развернутое обоснование, почему это грех и какие святые отцы об этом что говорят, прилагалось).

4. Аналогичные неполные сведения приводились еще о двух ритуалах: о ритуале переноса проклятия с одного человека на другого (для чего потребны квасцы и живица) и о ритуале переноса одержимости с одного человека на другого (для чего используются лист черники и кровь волка). В первом случае Кросби оговорился, что и сам не знает всех деталей, и благодарит за это Бога, потому что во многом знании многие печали, не говоря уж об искушениях – дальше он опять сбился на проповедь о том, как от искушений устраняться.

5. Еще Кросби писал, что сарацины, предавшиеся диавольскому обольщению, могут варить зелья, которые оказывают на человека то же действие, что и сглазы-проклятия, каковые ведуны-дьяволопоклонники, среди христиан живущие, лишь от своей силы творят. Но чтобы суметь изготовить сарацинское варево, надо прежде отречься от Христа, предать себя сатане, коего сарацины аллахом именуют, и тем самым безвозвратно погубить свою душу, ибо хула на Духа Святого не прощается ни в этом мире, ни в будущем.

6. Затем Кросби посвятил главу колдовским амулетам. Упомянув, что некоторые ведуны способны определить свойства неизвестного им амулета и уяснить, как лучше его применить на погибель добрым христианам, он долго цитировал правила каких-то древних Соборов, объявлявших великим грехом использование волшебных предметов. Затем он перешел к описанию амулетов и их свойств, но именно на этом месте последующие страницы оказались вырваны, так что Агнесса сумела узнать только об одной категории амулетов – тех, что подчиняют волю женщины, соблазненной на плотский грех, соблазнителю – владельцу амулета. И тогда уже жертва амулета не в силах отказать просьбе, что выскажет соблазнитель. Но только одной, и если исполнение просьбы не влечет за собой гибель или увечье.

Однажды Бертраму случилось поучаствовать в небольшой стычке с йоркистами – повседневность гражданской войны. Был он тогда совсем молод и неопытен, – по правде говоря, это был первый его серьезный бой, - и угораздило его тогда заполучить серьезное ранение. Обычно с такими ранами не выживают, и Вустер-младший уже готовился отдать Богу душу. Но мимо лагеря, где стояли ланкастерцы, шел некий пожилой лекарь, и его пригласили к умирающему, чтобы он облегчил страдания юноши. Лекарь дал Бертраму отвар, пахнущий какими-то листьями, и раненый провалился в глубокий сон. Спал он около суток, а проснувшись, обнаружил, что рана его умело зашита, смазана медом, и почти не болит. А через неделю он и вовсе исцелился и мог сражаться, как прежде. С той поры у Бертрама остался широкий шрам на левом плече, но никаких других последствий от той, казалось бы, смертельной раны не было. А лекаря того он больше никогда не видел. Отец сказал, что врачеватель отказался от платы, объявив, что делал сие во славу Господню, и Господу, но не ему, надлежит воздать хвалу за исцеление юноши.

Бертрам видел, как трактищик Саймон Миллер лечил брата Джона. Саймон явно обладает особыми познаниями в медицине: зелье, которое он дал монаху, сделало того нечувствительным к боли, и пока трактирщик складывал перелом, раненого брата не пришлось даже держать, как оно обычно бывает при хирургическом лечении. Очень это было похоже, как раньше самого Бертрама от раны исцелил тот лекарь-бессеребренник. Кстати, это зелье - штука полезная... может, удастся уговорить Саймона продать несколько склянок?

Брат Джон, как рукоположенный священник, конечно, имеет право и обязанность совершать церковные Таинства и другие обряды. Брат Джон, как доминиканец, то есть обладающий сведениями о сверхнатуральных аспектах мироустройства, немного знает и о том, какими путями действует Благодать в незримых сферах бытия. (Примечание: для модельной реализации этих путей используется общая модель магии и мистики. Но брат Джон, конечно, абсолютно убежден, что есть существенное различие между чудесами Господними и колдовскими умышлениями, и даже если где-то проявления могут выглядеть схоже на взгляд невежды, природа сил, что ими управляет, различна до противоположности.)

Сначала о церковных обрядах. Как их отыгрывать – на выбор игрока, отыгрыша по полному чину богослужений мы не требуем и в силу их продолжительности – даже не рекомендуем. Модель здесь такая: если брат Джону совершает церковный обряд – человеку, над кем оно совершено, следует обратиться к сюжетному мастеру, который расскажет ему о произошедших изменениях.

1. Брат Джон может совершать Таинство Крещения. Кроме того, что оно омывает человека от всяческого греха и соединяет его со Христом, с водой Крещения от человека отступает всяческая злая воля: любое ведовское злотворство исчезает, как не бывало. И если человек не совершит смертного греха, он и далее остается неуязвимым к диавольским ухищрениям ведунов. Но Крещение может быть, конечно, совершено лишь однократно.

2. Брат Джон может совершать Таинство Исповеди, прощая грехи властью, которую Господь дал Своей Церкви. Исповедь, если она не притворна, действует подобно Крещению, за тем исключением, что от проклятий она избавляет не всегда. Богословы-сакраментологи пока не сумели определить, стоит ли за этим какая-то закономерность; есть разные версии, но общепринятой и бесспорной нет. Если у брата Джона есть какие-то свои мысли по этому поводу – на выбор игрока. Да, и исповедь невозможна при душевном заболевании, будь то обыкновенное слабоумие или одержимость.

3. Брат Джон может совершать обряд экзорцизма, вернее, знает, какие молитвы при этом читаются. Но для успеха здесь требуется особый дар, которым он, к сожалению, не обладает.

4. Брат Джон может благословить человека In nomine Patri, et Filii, et Spiritu Sancti. Благословение дарует человеку помощь свыше в делах и начинаниях [модельно – временно повышает удачу]. Или остается пустыми словами, если человек не верит в Бога или имеет за душой неисповеданный грех. Здесь можно отправить благословленного к мастерам или просто выдать ему бумажку с надписью «Благословение, брат Джон»: когда это игротехнически будет важно, мастера спросят, нет ли у него такой бумажки.

5. Сохранение тайны исповеди – долг священника. Даже если его вынуждают к ее разглашению пыткой, рассказать доверенное исповедующимся – великий грех для священника. Брат Джон серьезно относится к тайне исповеди, и надеется, что Господь даст ему сил, если такое, не приведи Он же, случится. [Если кто-либо вознамерится пытать брата Джона, чтобы выведать тайну исповеди, он может отказаться говорить независимо от усилий палача. Правда, это чревато безвременной мученической смертью, так что расколоться в конечном итоге или нет – на выбор игрока. Эта устойчивость действует исключительно насчет тайны исповеди, если будут пытать о чем другом – следует действовать по правилам.]

Эти возможности брат Джон имеет в силу своего священнического сана; все остальное, что есть в его распоряжении – это знания. Довольно обширные, впрочем. Часть этих знаний есть в других загрузах, здесь приводится некоторая дополнительная информация.

1. Из числа загрузов, помеченных маркером «слух», брат Джон полагает непроверенной информацией только сведения о святом источнике в окрестностях Кроссбриджа и тему еврейского следа в Оксфордском процессе. И, разумеется, все те моменты, где утверждается о возможной благотворности ведовства – т.е. так говорят, но брат Джон с этим не согласен. Все остальное почерпнуто им из источников, которые он считает достоверными, – от братьев-доминиканцев или из монастырской библиотеки.

2. Однажды в руки лондонским доминиканцам попался весьма любопытный текст, по виду – пачка страниц, вырванных из какой-то книги. Текст содержал детальные описания ведовских рецептов и ритуалов, щедро разбавленных проповедями о греховной сущности ведовства и детальным описанием адских мук, которым будут подвергнуты нечестивцы, прибегающие к дьявольским прельщениям. Изрядная часть книги была невосстановимо повреждена, но кое-какие моменты были вполне разборчивы. Брат Джон почерпнул из этого текста следующие сведения:

• есть ведуны, что могут влиять на вероятности событий, лишая человека удачи или, напротив, одаряя таковой. Некоторые из ведунов творят эти действа взглядом и словом, но это отнимает у них силы, и им потребен отдых, прежде чем они смогут повторить действо.

• другие же ведуны могут совершать для этого ритуалы, в которых призывают нечистого, принося им в жертву кровь или смерть человеческую, а также иные компоненты. Например, для наложения сглаза ритуалист должен в особых пропорциях смешать соду и истолченный в порошок рог оленя, а также человеческую кровь); для проклятия ритуалист использует аквавит, клык медведя и смерть человека, который сам обладает способностями к ведовству.

• существует особый ритуал, позволяющий ведуну призвать нечистого духа и задать ему некий вопрос, и получить сообразный ответ; используются же для этого ритуала аквавит, и древесный уголь, и кровь троих человек, один из которых должен обладать способностью к ведовству.

• существует особый ритуал, позволяющий ведуну призвать нечистого духа, одержащего человека, и заставить этого духа перейти из одной жертвы в другую. Описание ритуала было нечитаемо.

• существует особый ритуал, позволяющий ведуну надолго увеличить собственную удачу. Описание ритуала было почти нечитаемо, удалось разобрать только, что для сего действа требуется чья-то кровь.

• автор сего труда, некий «доктор Кросби», молит Господа о том, чтобы Он избавил почтенных читателей от греховной тяги к злому волхвованию и от вечных мучений в геене огненной, и даровал благословение братьям Ордена св. Доминика, положившим жизнь на то, чтобы оградить добрых христиан от столь печальной участи.. Что интересно, ни о каком докторе Кросби, благочестивом исследователе ведовства, никто из английских доминиканцев никогда не слышал.

3. Недавно был случай, что светские власти расследовали дело человека, обвиненного в колдовском сведении в могилу некоего джентльмена, привлекши, как обычно, доминиканцев в качестве экспертов. Брат Джон читал протоколы. Обвиняемый – немолодой бродячий травник - не отрицал, что владеет особыми силами, но уверенно утверждал, что таковые дарованы ему лично Господом, и что он полагает их исключительно на целительное служение людям, ни в коем случае не допуская иных применений своим талантам. Следователь-бейлиф приказал ему приготовить несколько зелий с целью их испытания на приговоренных к повешению мелких правонарушителях, и зельевар продемонстрировал следующее:- лечебное зелье, которое он готовил из воды, черники и соды, произнеся при том слово «истечение»: по его словам, если не произнести это слово, зелье окажется испорченным. Зельем напоили душегуба, третьего дня подвергавшемуся огненной пытке при дознании, и его ожоги покрылись коркой, а затем корка отвалилась, открыв заживающую кожу.- обезболивающее зелье, которое он готовил из воды, березовых листьев и толченого древесного угля, произнеся при том слово «милосердие»: вкусивший этого зелья преступник погрузился в недолгий сон, во время которого не чувствовал боли. Также зельевар говорил, что умеет делать зелье, исцеляющее человека от колдовского сглаза, но вряд ли сможет показать его действие на практике, так как определять потенциальных пациентов не умеет, и нужен кто-то, кто сумеет указать жертву сглаза.Исследовав дело, светский суд не нашел состава преступления и, вопреки рекомендациям экспертов, отпустил ведуна-целителя восвояси.

4. На допросах ведуны-дьяволопоклонники в один голос утверждают, что кровь для ритуалов нельзя взять с трупа, разве что в первые минуты после смерти. И вообще труп, вопреки суевериям невежественных вилланов, абсолютно бесполезен для магических манипуляций, все, что с ним можно сделать – это закопать где-нибудь подальше, чтобы не портил воздух и не распространял болезни

5. Еще из интересного: брат Джон, как можно вспомнить из художественного анонса, прибыл в таверну со сломанной ногой. В пути нога сильно разболелась, и брат Джон помнит прибытие в трактир и процесс лечения крайне смутно. После лечения он провалился в сон; проснувшись, монах обнаружил, что может опираться на сломанную ногу почти без боли, ощущения – как от вправленного вывиха.

Разумеется, проведя полжизни в родосской крепости-монастыре, Голденфорд нахватался кое-каких знаний по религиозной части. Вот список некоторых из них:

1. Священники могут совершать Таинство Крещения. Оно омывает человека от всяческого греха и соединяет его со Христом, с водой Крещения от человека отступает всяческая злая воля. Но Крещение может быть, конечно, совершено лишь однократно. Кстати, крещеный сарацин Якуб убежденно утверждал, что на его семье лежало старинное проклятие (в детали, впрочем, он не вдавался), которое без следа исчезло после того, как Якуб крестился. А еще Якуб говорил, что якобы если язычник захочет принять ислам и скажет, что «нет бога, кроме Аллаха», то и его оставит проклятие, если было. Но в это уже и сам Якуб не верил.

2. Священники могут совершать Таинство Исповеди, прощая грехи властью, которую Господь дал Своей Церкви. Исповедь, если она не притворна, действует подобно Крещению, но если человек в нездравом рассудке, исповедоваться нельзя. Что рассказано на исповеди – остается в строгой тайне, это долг священника. Даже если у него вырвут тайну пыткой – это не оправдание, и болтливый священник будет лишен сана и отправлен на вечное покаяние.

3. Если воистину праведный священник или монах благословит христианского воина, то будет тому человеку помощь свыше в делах и начинаниях. А если человек не верит в Бога или имеет за душой тяжкий грех, то благословение останется пустыми словами. Хотя не факт, что это правда: Гай несколько раз испрашивал у орденских священников благословения, но особой удачливости за собой никогда не замечал.

Обладая сверхнатуральными способностями и опытом монашеской жизни, Кларисса знает многое о том, какими путями действует Благодать в незримых сферах бытия. (Примечание: для модельной реализации этих путей используется общая модель магии и мистики. Кларисса, конечно, абсолютно убеждена, что воля Господня проявлена как в зримом, так и незримом мирах, оставаясь все равно благой для людей и направляющей их ко спасению.) Вот список некоторых известных ей сведений:

1. Священники могут совершать Таинство Крещения. Оно омывает человека от всяческого греха и соединяет его со Христом, с водой Крещения от человека отступает всяческая злая воля, любое ведовское злотворство исчезает, как не бывало. И если человек не совершит смертного греха, он и далее остается неуязвимым к дурному ведовству – сглазу, проклятию, подавлению воли. Но Крещение может быть, конечно, совершено лишь однократно.

2. Священники могут совершать Таинство Исповеди, прощая грехи властью, которую Господь дал Своей Церкви. Исповедь, если она не притворна, действует в незримом мире подобно Крещению, но если человек в нездравом рассудке, исповедоваться нельзя. Что рассказано на исповеди – остается в строгой тайне, это долг священника. Даже если у него вырвут тайну пыткой – это не оправдание, и болтливый священник будет лишен сана и отправлен на вечное покаяние.

3. Если воистину праведный священник или монах благословит человека, то будет тому удача, сиречь помощь свыше в делах и начинаниях. А если человек не верит в Бога или имеет за душой тяжкий грех, то благословение останется пустыми словами.

Сестра Кларисса, как уже отмечалось, происходит из рода потомственных деревенских ведьм. Кларисса отличается от своих предшественниц в первую очередь принципиальным нежеланием полагать свою одаренность на причинение людям зла; но бабка в детстве ее обучала всякому, и отказ от злотворных действ проистекает не от незнания, а от осознанного выбора. Силы и знаний на злое чародейство у нее в достатке; применять их на игре или нет – на выбор игрока.

Кларисса способна распознавать, уязвим ли человек к злому колдовству – сглазу, ведовскому проклятию, подавлению воли. Как правило, подобная уязвимость является следствием того, что человек совершил некий серьезный грех. (Уязвимость обозначается ленточкой, повязанной на руке игрока. Кларисса видит уязвимость и распознает ее, т.к. обладает особыми способностями. Но большинство игроков не знают, что она обозначает, и их персонажи не видят того, что видит Кларисса.)

Кларисса умеет приготовлять целительные (и не только) зелья, как из обыкновенных компонентов, так и те, для верного создания которых следует обладать особыми умениями и сказать особое слово:

1. Лечебное зелье слабое: кора ивы + пепел. (По модели сила зелья 1)

2. Лечебное зелье сильное: лист черники + квасцы. (По модели сила зелья 2)

3. Яд слабый: пепел + лист подорожника. (По модели выпивший его персонаж утрачивает 1 хит в 15 минут, пока не падает в тяжелое ранение.) Насмерть этот яд не действует. Также она знает, что бывает и более сильный яд, способный убить человека, но готовить его не научена. А еще знает, что если человека укусит гадюка, действие ее укуса подобно слабому яду, но действует быстрее. (По модели 1 хит в 10 минут до тяжелого ранения, не насмерть).

4. Противоядие слабое: кора дуба + уголь древесный. Нейтрализует эффект слабого яда, а также яда гадюки, немного восстанавливает здоровье. (По модели сила зелья 1).

5. Противоядие сильное: лисий хвост + сода. Нейтрализует эффект слабого яда, сильного яда и яда гадюки, также восстанавливает здоровье (По модели сила зелья 2).

6. Снятие сглаза (эффекта временного снижения удачи): квасцы + лисий хвост + особое слово "мудрость".

7. Подавление воли (человек, выпив зелье, исполняет любую просьбу, если она не грозит ему смертью или увечьем): живица + кровь лани + кровь любого человека, кроме самого зельевара + особое слово "покорность".

8. Лечебный эликсир (у человека, выпившего зелье, восстанавливается здоровье, но выпить надо в течение нескольких минут после ранения): лист черники + сода + особое слово "истечение". Кларисса слышала, что есть и более сильные эликсиры, но рецепта не знает.

9. Обезболивающий настой (модельно +2 к итоговому броску кубика на результат хирургического лечения): лист березы + уголь древесный) + особое слово "милосердие". Клариссе часто приходилось готовить этот настой, и она, как говорится, «набила руку», у неопытного зельевара оно получается хуже, пациент сохраняет некоторую чувствительность (+1 к броску).

Если в рецептуре зелья есть пункт «особое слово» – это значит, что данное слово должно быть четко вслух проговорено в процессе варки зелья. Разумеется, его можно вплести в любую произвольную фразу.

Еще бабка учила юную Клариссу воздействиям, для которых не нужны зелья; впрочем, их в арсенале старой деревенской ведьмы было всего два:

1. Наложение сглаза (временного снижения удачи): модельно, не более 3 раз за игру, высказать вслух недоброе пожелание в адрес конкретного человека и затем сообщить об этом мастеру.

2. Доброе пожелание (временное повышение удачи): модельно, не более 3 раз за игру, высказать вслух доброе пожелание в адрес конкретного человека и затем сообщить об этом мастеру.

Хотя в той традиции, к которой принадлежит Кларисса, ведовство совершается посредством собственной силы или с помощью зелий, ей приходилось слышать и об иных колдунах - умеющих общаться с незримыми духами и творить колдовство их силой. Такие колдуны редки, но часто сильнее ведьм – и большинство таких колдунов обращают свою силу во зло. Ритуальным колдовством можно наложить сглаз и даже проклятие, исцелить себя от ран и болезней в единый миг и даже лишить ведуна способностей к ведовству на веки вечные.

Кларисса, кстати, не приступает к целительным мероприятиям, прежде не помолившись и не исповедовавшись – и давно заметила, что молитва способствует успеху лечения (+1 модификатор к итоговому результату лечения по броску кубика, если перед лечением помолиться и хотя бы раз исповедоваться на игре).

Ева Шиф, хоть и притворяется доброй католичкой, в действительности так и осталась иудейкой, верной вере отцов. Бог Израиля не оставляет верных Своих и в дни гонений и скитаний, и еврей, прибегающий к Нему за защитой, будет услышан.

• Молитва «Шма Исраэль» («Шма Исраэль Адонай Элоэйну Адонай эхад») - «Слушай, Израиль: Господь Бог наш, Господь один». Если еврей прибегнет к этой молитве в час великой нужды, Бог Израиля дарует ему защиту от тех, кто пожелает причинить вред. Будь то оружием, злой клеветой или даже языческим колдовством. Но злоупотреблять не стоит, ибо сказано: «Не упоминай имени Божьего всуе». (Модельно: не больше раза за игру можно использовать эту молитву, чтобы освободиться от негативных эффектов сверхнатурального воздействия. Можно и больше, но последствия непредсказуемы. Если Ева прочла «Шма Израэль», надо сообщить об этом мастеру.)

Сэнди умеет гадать – или, как это называют цыгане, «вопрошать Дорогу». Ее таланты менее обширны, чем у сестры, фактически, ей доступен единственный вид гадания – на судьбу человека.

Ритуал гадания отыгрывается в меру фантазии игрока. Для гадания нужны компоненты: лист подорожника, пепел, олений рог (их надо будет сдать мастеру). Необходимо сформулировать вопрос, касающийся прошлого или настоящего конкретного человека, в таком виде, чтобы ответ на него можно было дать в виде «Да / Нет / Неизвестно», и задать его мастеру.

Гадание на судьбу срабатывает не с каждым человеком. Закономерность Сэнди пока не вывела.

Будучи доктором медицины, Рональд Блумфилд, разумеется, обладает широкими познаниями в хирургии и в фармацевтике, в том числе – в фармацевтике, доступной лишь для одаренных.

1. Лечебное зелье слабое: кора ивы + пепел. (По модели сила зелья 1)

2. Лечебное зелье сильное: лист черники + квасцы. (По модели сила зелья 2)

3. Яд слабый: пепел + лист подорожника. (По модели выпивший его персонаж утрачивает 1 хит в 15 минут, пока не падает в тяжелое ранение.) Насмерть этот яд не действует. Также бывает и более сильный яд, способный убить человека, но готовить его Рональд не умеет. А еще знает, что если человека укусит гадюка, действие ее укуса подобно слабому яду, но действует быстрее. (По модели 1 хит в 10 минут до тяжелого ранения, не насмерть).

4. Противоядие слабое: кора дуба + уголь древесный. Нейтрализует эффект слабого яда, а также яда гадюки, немного восстанавливает здоровье. (По модели сила зелья 1).

5. Противоядие сильное: лисий хвост + сода. Нейтрализует эффект слабого яда, сильного яда и яда гадюки, также восстанавливает здоровье (По модели сила зелья 2).

6. Снятие сглаза (эффекта временного снижения удачи): квасцы + лисий хвост + особое слово "мудрость".

7. Подавление воли (человек, выпив зелье, исполняет любую просьбу, если она не грозит ему смертью или увечьем): живица + кровь лани + кровь любого человека, кроме самого зельевара + особое слово "покорность".

8. Лечебный эликсир (у человека, выпившего зелье, восстанавливается здоровье, но выпить надо в течение нескольких минут после ранения): лист черники + сода + особое слово "истечение".
   Если в рецептуре зелья есть пункт «особое слово» – это значит, что данное слово должно быть четко вслух проговорено в процессе варки зелья. Разумеется, его можно вплести в любую произвольную фразу.

За годы обучения у Эйба Кросби, и затем за годы самостоятельных исследований профессор Блумфилд освоил следующие ритуалы академической магии (отыгрыш ритуала оставляем на выбор игрока, здесь описаны только модельные факторы и ограничения):

1. Наложение проклятия. (Модельно – долговременный минус к удаче). Для этого ритуала требуется применить, т.е. сдать мастеру, материальные компоненты (аквавита + клык крупного зверя), и принести в жертву (добить) человека, имеющего магические способности. При наложении проклятия следует предусмотреть условие, при котором оно снимается, и это условие должно иметь реальный шанс, при должном стечении обстоятельств, исполниться. Если это условие будет исполнено, проклятие перестает действовать.

2. Наложение сглаза. (Модельно – кратковременный минус к удаче). Для этого ритуала требуется применить, т.е. сдать мастеру, материальные компоненты (сода + олений рог), и использовать кровь человека, имеющего магические способности, кроме собственно ритуалиста.

3. Определение свойств амулета. (Модельно – вопрос мастеру о свойствах некоего предмета, задействованного в ритуале, ответ будет развернутым). Для этого ритуала требуется применить, т.е. сдать мастеру, материальные компоненты (лист подорожника + заячья лапка).

4. Изменение свойств амулета. (Модельно – описать мастеру новые свойства, которые должны лежать в той же предметной области, что и прежние, но отличаться по субъектам, объектам и нюансам применения). Для этого ритуала требуется применить, т.е. сдать мастеру, материальные компоненты (живица + волчья кровь).

5. Темное благословение. (Модельно – долговременное повышение собственной удачи ритуалиста). Для этого ритуала требуется применить, т.е. сдать мастеру, материальные компоненты (квасцы + лисий хвост) и использовать кровь человека, имеющего магические способности, кроме собственно ритуалиста.

6. Темное лечение. (Модельно – полное восстановление здоровья, нейтрализация ядов и эффект кратковременного снижения удачи). Для этого ритуала требуется применить, т.е. сдать мастеру, материальные компоненты (лист крапивы + волчья кровь) и использовать кровь любого человека, отданную недобровольно.

7. Вопрос к мировой аниме. (Модельно – произвольный вопрос мастеру, на который будет дан развернутый ответ, если его вообще возможно дать в рамках сюжета игры). Для этого ритуала требуется применить, т.е. сдать мастеру, материальные компоненты (уголь древесный + аквавит) и использовать кровь трех человек, минимум один из которых должен быть с магическими способностями.

Также в одном трактате Рональду попались фрагментарные описания еще двух ритуалов, полную информацию о которых он так и не выяснил.

1. Ритуал переадресации одержимости: перенос состояния бесовской одержимости с одного человека на другого. Известно, что для этого ритуала требуется жертвоприношение человека, не имеющего магические способности, и некоторые другие компоненты, оставшиеся неизвестными.

2. Ритуал переадресации проклятия: перенос проклятия с одного человека на другого. Об этом ритуале известно только то, что он существует – но компоненты ему неизвестны.

Кстати, важно заметить, что кровь для ритуалов академической магии нельзя взять с трупа, разве что в первые минуты после смерти. И вообще труп, вопреки суевериям невежественных вилланов, абсолютно бесполезен для магических манипуляций, все, что с ним можно сделать – это закопать где-нибудь подальше, чтобы не портил воздух и не распространял болезни. Конечно, если для ритуала требуется кровь, а не жертвоприношение, донора убивать необязательно. Хотя зачастую полезно из соображений предосторожности.

Ритуалы, накладывающие проклятье и сглаз, срабатывают не с каждым человеком, но только с теми, кто уязвим к их действию. Рональд умеет видеть, уязвим ли человек к таким воздействиям: у уязвимых на руке повязан игротехнический маркер – цветная ленточка. У самого Рональда эта уязвимость тоже есть, и как от нее избавиться, он не знает. Но избавиться точно можно, хотя бы временно: ему нередко приходилось видеть людей, которые сперва были уязвимы, затем уязвимости лишались, а после снова обретали ее.

В ходе изучения медицины под руководством профессора Блумфилда Питер освоил изготовление следующих полезных лекарств:

1. Лечебное зелье слабое: кора ивы + пепел. (По модели сила зелья 1)

2. Лечебное зелье сильное: лист черники + квасцы. (По модели сила зелья 2)

3. Противоядие слабое: кора дуба + уголь древесный. Нейтрализует эффект слабого яда, а также яда гадюки, немного восстанавливает здоровье. (По модели сила зелья 1).

Несомненно, этими зельями фармацевтика вообще и познания профессора в частности не исчерпываются. Но закончить курс обучения Питер не успел, профессор как-то очень резко сорвался в дальнюю дорогу. Хорошо, что даже гениальным медикам нужны ассистенты...

Маргарет Лоулесс обладает некоторыми познаниями в хирургии, а также умеет приготовлять целительные (и не только) зелья, как из обыкновенных компонентов, так и те, для верного создания которых следует обладать особыми умениями и сказать особое слово:

1. Лечебное зелье слабое: кора ивы + пепел. (По модели сила зелья 1)

2. Яд слабый: пепел + лист подорожника. (По модели выпивший его персонаж утрачивает 1 хит в 15 минут, пока не падает в тяжелое ранение.) Насмерть этот яд не действует. Также бывает и более сильный яд, способный убить человека, но готовить его Маргарет не умеет. А еще знает, что если человека укусит гадюка, действие ее укуса подобно слабому яду, но действует быстрее. (По модели 1 хит в 10 минут до тяжелого ранения, не насмерть).

3. Противоядие слабое: кора дуба + уголь древесный. Нейтрализует эффект слабого яда, а также яда гадюки, немного восстанавливает здоровье. (По модели сила зелья 1).

4. Лечебный эликсир (у человека, выпившего зелье, восстанавливается здоровье, но выпить надо в течение нескольких минут после ранения): лист черники + сода + особое слово "истечение".

5. Обезболивающий настой (модельно +1 к итоговому броску кубика на результат хирургического лечения): лист березы + уголь древесный + особое слово "милосердие".

Если в рецептуре зелья есть пункт «особое слово» – это значит, что данное слово должно быть четко вслух проговорено в процессе варки зелья. Разумеется, его можно вплести в любую произвольную фразу.

Элли умеет приготовлять целительные зелья из компонентов, в изобилии встречающихся по всей Англии:

1. Лечебное зелье слабое: кора ивы + пепел. (По модели сила зелья 1)

2. Лечебное зелье сильное: лист черники + квасцы. (По модели сила зелья 2)

3. Противоядие слабое: кора дуба + уголь древесный. Нейтрализует эффект слабого яда, а также яда гадюки, немного восстанавливает здоровье. (По модели сила зелья 1).

4. Противоядие сильное: лисий хвост + сода. Нейтрализует эффект слабого яда, сильного яда и яда гадюки, также восстанавливает здоровье (По модели сила зелья 2).

Джереми Адлер всегда был верен вере отцов. Бог Израиля не оставляет верных Своих и в дни гонений и скитаний, и еврей, прибегающий к Нему за защитой, будет услышан.

• Молитва «Шма Исраэль» («Шма Исраэль Адонай Элоэйну Адонай эхад») - «Слушай, Израиль: Господь Бог наш, Господь один». Если еврей прибегнет к этой молитве в час великой нужды, Бог Израиля дарует ему защиту от тех, кто пожелает причинить вред. Будь то оружием, злой клеветой или даже языческим колдовством. Но злоупотреблять не стоит, ибо сказано: «Не упоминай имени Божьего всуе». (Модельно: не больше раза за игру можно использовать эту молитву, чтобы освободиться от негативных эффектов сверхнатурального воздействия. Можно и больше, но последствия непредсказуемы. Если Джереми прочитает «Шма Израэль», надо сообщить об этом мастеру.)

Евреи из семейства Адлер всегда были верны вере отцов. Бог Израиля не оставляет верных Своих и в дни гонений и скитаний, и еврей, прибегающий к Нему за защитой, будет услышан.

• Молитва «Шма Исраэль» («Шма Исраэль Адонай Элоэйну Адонай эхад») - «Слушай, Израиль: Господь Бог наш, Господь один». Если еврей прибегнет к этой молитве в час великой нужды, Бог Израиля дарует ему защиту от тех, кто пожелает причинить вред. Будь то оружием, злой клеветой или даже языческим колдовством. Но злоупотреблять не стоит, ибо сказано: «Не упоминай имени Божьего всуе». (Модельно: не больше раза за игру можно использовать эту молитву, чтобы освободиться от негативных эффектов сверхнатурального воздействия. Можно и больше, но последствия непредсказуемы. Если Элиза прибегнет к «Шма Израэль», надо сообщить об этом мастеру.)

Дженни умеет гадать – или, как это называют цыгане, «вопрошать Дорогу». Ее таланты довольно обширны, в том числе и в сравнении с прочими цыганами. Ритуал гадания отыгрывается в меру фантазии игрока по игротехнической модели «вопрос мастеру».

1. Гадание на судьбу. Для гадания нужны компоненты: лист подорожника, пепел, олений рог (их надо будет сдать мастеру). Необходимо сформулировать вопрос, касающийся прошлого или настоящего конкретного человека, в таком виде, чтобы ответ на него можно было дать в виде «Да / Нет / Неизвестно», и задать его мастеру.

2. Гадание на события. Для гадания нужны компоненты: кора ивы, уголь древесный, заячья лапка (их надо будет сдать мастеру). Необходимо сформулировать вопрос, касающийся событий, происходивших в конкретном месте в прошлом, в таком виде, чтобы ответ на него можно было дать в виде «Да / Нет / Неизвестно», и задать его мастеру.

3. Гадание на предметы. Для гадания нужны компоненты: лист березы, сода, аквавит (их надо будет сдать мастеру). Этот тип гадания – собственное изобретение Дженни (или, если угодно, «Дорога подсказала»). В отличие от других видов гадания, этот дает развернутую информацию о свойствах предмета, который гадалка держит в руках во время гадания. Необходимо описать или показать предмет мастеру и спросить о его свойствах.

4. Гадание на зелья. Гадание дает (вопрос мастеру) случайный список из трех компонентов, с помощью которых можно сварить зелье, Для гадания нужно заполучить любой предмет или часть организма (волос, ноготь, капля крови, слюна) человека, которому предназначается зелье. Таким образом можно создать зелье, дающее на выбранную цель эффект сглаза (временного снижения показателя удачи) или подавления воли (человек исполняет любую просьбу, если она не грозит ему смертью или увечьем). Эффект надо выбрать до гадания. Одно гадание работает строго на одно зелье, если затем нужно еще одно для того же человека, надо гадать заново, получив новый набор компонентов.

Гадание на судьбу и зелья срабатывают не с каждым человеком, но только с теми, кто уязвим к их действию. Дженни умеет видеть, уязвим ли человек к таким воздействиям: у уязвимых на руке повязан игротехнический маркер – цветная ленточка. У самой Дженни эта уязвимость тоже есть, и как от нее избавиться, Дженни не знает.

Евреи из семейства Адлер всегда были верны вере отцов. Бог Израиля не оставляет верных Своих и в дни гонений и скитаний, и еврей, прибегающий к Нему за защитой, будет услышан.

• Молитва «Шма Исраэль» («Шма Исраэль Адонай Элоэйну Адонай эхад») - «Слушай, Израиль: Господь Бог наш, Господь один». Если еврей прибегнет к этой молитве в час великой нужды, Бог Израиля дарует ему защиту от тех, кто пожелает причинить вред. Будь то оружием, злой клеветой или даже языческим колдовством. Но злоупотреблять не стоит, ибо сказано: «Не упоминай имени Божьего всуе». (Модельно: не больше раза за игру можно использовать эту молитву, чтобы освободиться от негативных эффектов сверхнатурального воздействия. Если Джошуа прибегнет к «Шма Израэль», надо сообщить об этом мастеру; надо при этом понимать, что Джошуа – выкрест, и не факт, что Богу Израиля есть до него теперь дело.)

Бахир аль’Гайяс – глубоко верующий мусульманин. Он знает, что Аллах не оставляет верных Своих и в дни гонений и скитаний, и правоверный, прибегающий к Нему за защитой, будет услышан.

• Шахада, исламский символ веры («Ашхаду алля иляха илляллах, уа ашхаду анна Мухаммадар-расуулюллах») - «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – Пророк Его». Осознанное произнесение шахады делает человека мусульманином. Также Бахир знает, что если правоверный прибегнет к этой молитве в час великой нужды, Аллах дарует ему защиту от тех, кто пожелает причинить вред. Будь то оружием, злой клеветой или даже языческим колдовством. (Модельно: не больше раза за игру Бахир или любой другой человек может использовать эту молитву, чтобы освободиться от негативных эффектов сверхнатурального воздействия – сглаза, проклятия, подавления воли, и от уязвимости к таковым. Если Бахир или кто-то еще с его подачи произносит шахаду, надо сообщить об этом мастеру.)

Наставник Бахира, целитель из Гранады, обучил его готовить некоторые зелья (не только их, конечно, но многих компонентов для многих зелий просто невозможно раздобыть в Англии). Разумеется, не все зелья Бахир готов варить, из моральных и религиозных соображений.

1. Лечебное зелье слабое: кора ивы + пепел. (По модели сила зелья 1) Яд сильный: квасцы + волчья кровь. (По модели выпивший его персонаж утрачивает 1 хит в 10 минут, и так до смерти.) А еще Бахир знает, что если человека укусит ядовитая змея, действие ее укуса подобно сильному яду, но действует не смертельно. (По модели 1 хит в 10 минут до тяжелого ранения, не насмерть).

2. Противоядие слабое: кора дуба + уголь древесный. Нейтрализует эффект слабого яда, а также яда гадюки, немного восстанавливает здоровье. (По модели сила зелья 1).

3. Противоядие сильное: лисий хвост + сода. Нейтрализует эффект слабого яда, сильного яда и яда гадюки, также восстанавливает здоровье (По модели сила зелья 2).

4. Снятие сглаза (эффекта временного снижения удачи): квасцы + лисий хвост + особое слово "мудрость".

5. Подавление воли (человек, выпив зелье, исполняет любую просьбу, если она не грозит ему смертью или увечьем): живица + кровь лани + кровь любого человека, кроме самого зельевара + особое слово "покорность".

6. Лечебный эликсир (у человека, выпившего зелье, восстанавливается здоровье, но выпить надо в течение нескольких минут после ранения): лист черники + сода + особое слово "истечение". Также в Гранаде Бахир мог сварить и более эффективное зелье, но здесь нет нужных компонентов. Кстати, именно это более эффективное зелье, последнее из бывших в запасе, Бахир влил в брата Джону – не во время поездки в телеге, конечно, а после того, как трактирщик сложил ему перелом и отправил отдыхать. Монах был в некоторой прострации, поэтому выпил зелье, не приходя в сознание – и, отдохнув, уже мог вполне нормально передвигаться. Не то чтобы Бахир здесь прятался или таился как-то, но вроде бы никто не видел, как он поднялся в комнату и подлечил травмированного монаха.

7. Эликсир проклятия. (Модельно – долговременный минус к удаче): волчья кровь + лист крапивы + сода + кровь убитого человека, имеющего магические способности +особое слово "злосчастье". При наложении проклятия следует предусмотреть и произнести над зельем условие, при котором оно снимается, и это условие должно иметь реальный шанс, при должном стечении обстоятельств, исполниться. Если это условие будет исполнено, проклятие перестает действовать.

8. Эликсир сглаза. (Модельно – кратковременный минус к удаче). лисий хвост + кора ивы + пепел + кровь любого человека, кроме самого зельевара, особое слово "устрашение".

9. Раствор истинного знания, используется для определения свойств амулета. (Модельно – вопрос мастеру о свойствах некоего предмета, ответ будет развернутым): кора дуба + пепел + заячья лапка + особое слово "познание". Необходимо погрузить предмет в раствор.

10. Зелье темного благословения. (Модельно – долговременное повышение удачи): клык крупного зверя + живица + квасцы + кровь человека с магическими способностями, кроме самого зельевара + особое слово "изъятие".

Если в рецептуре зелья есть пункт «особое слово» – это значит, что данное слово должно быть четко вслух проговорено в процессе варки зелья. Разумеется, его можно вплести в любую произвольную фразу.ю

Зелья, накладывающие проклятье и сглаз, срабатывают не с каждым человеком, но только с теми, кто уязвим к их действию. Бахир умеет видеть, уязвим ли человек к таким воздействиям: у уязвимых на руке повязан игротехнический маркер – цветная ленточка. У самого Бахира этой уязвимости нет, как он полагает – Аллах уберег.

Бахир умеет отстраняться от собственной физической боли, поэтому обладает частичной устойчивостью к пытке (см. правила по пыткам) – заговорит только в случае, если экзекутор домучает его до тяжелого ранения (нуля хитов).

Как добраться до полигона. Карта по ссылке:

https://disk.yandex.ru/i/mpOg6coVNBPuiw

Начало игры запланировано на 13:00, приезжать можно с 12:00.

Как местный житель, вы, конечно, осведомлены о том, как выглядят окрестности Кроссбриджа. Говорят, если побродить в окрестностях, можно найти немало интересного, но обилие дикого зверья и недобрых людей не располагает к активным исследованиям.

https://disk.yandex.ru/i/cwq6yt7Ufrut2A

Вильям немало побродил по окрестностям в ходе своих браконьерских вылазок, и знает, что вокруг Кроссбриджа немало интересных и опасных мест. Возможно, он знает далеко не все из них - обилие дикого зверья и диковатых людей вынуждает с осмотрительностью выбирать тропы.
https://disk.yandex.ru/i/V4uCO96_5eLneA

Джим, как местный житель, немало побродил по окрестностям, и знает, что вокруг Кроссбриджа немало интересных и опасных мест. Возможно, он знает далеко не все из них - обилие дикого зверья и диковатых людей вынуждает с осмотрительностью выбирать тропы.
https://disk.yandex.ru/i/sBcFh8faFKXxdw

Джеймс неплохо знает местность в окрестностях Кроссбриджа. На карте обозначены локации, которые он сотоварищи обнаружил во время последней вылазки на поиски запасного места для лагеря Братства.
https://disk.yandex.ru/i/nrk74X7WcNnPsQ

Катрин, как с недавних пор местная жительница, знает, что вокруг Кроссбриджа немало интересных и опасных мест. Возможно, она знает далеко не все из них - обилие дикого зверья и диковатых людей вынуждает с осмотрительностью выбирать тропы.
https://disk.yandex.ru/i/Xt0J5I5Qikra7A

На карте обозначено место, где находится схрон Сэнди. В схроне есть двухместная лодка, но пока бушует буря, ей не воспользоваться. Также там лежат ее сбережения на черный день в количестве 10 фунтов. А еще - сорванное как-то по случаю объявление о награде за ее голову, которое Сэнди все никак не соберется использовать на растопку костра.

https://disk.yandex.ru/i/ZK7iru02tE8RNQ

На карте обозначено место, где находится схрон Сэнди, сестры Дженни. В схроне есть двухместная лодка, но пока бушует буря, ей не воспользоваться. Также там лежат ее сбережения на черный день.
https://disk.yandex.ru/i/Th17mb2H-EkDSA